Кауфманн И. Точка зрения политико-экономической критики у Карла Маркса

Журнал «Вестник Европы», май-июнь 1872 г., с. 427—436

[# 427] В 1859 году Маркс издал небольшую книжку под заглавием: «К критике политической экономии»; книжка должна была служить началом большого сочинения об этом предмете. Болезнь помешала Марксу, и только после восьмилетнего перерыва он мог, осенью 1871 года, выпустить весь первый том задуманного в обширных размерах труда. Цель Маркса — критически разобрать экономические основания буржуазного или, как он выражается, капиталистического общества. Но он не удовлетворяется тем, что экономическая литература признает за таки основания. Он сам подвергает исследованию капиталистический порядок экономической жизни, изыскивает его основы и по нахождении их подвергает своей критике. В массе примечаний, доказывающих громадную эрудицию, Маркс критически следит за своими предшественниками в деле исследования законов современного экономического порядка, подвергая их безжалостному разбору и мимоходом наделяя их остроумными и злыми, хотя подчас грубыми и несправедливыми эпитетами. Книга Маркса имеет таким образом троякую цену: она, во-первых, [# 428] дает новые самостоятельные выводы, полученные автором из исследования таких вопросов, за которые до него вовсе не брались; во-вторых, она дает систематическую критику главных оснований современного экономического строя; наконец, в-третьих, она представляет громадный запас историко-литературных и культурно-исторических сведений, весьма метко характеризующих развитие капитализма.

В книге, имеющей главным своим содержанием критику, вопрос о точке зрения, с которой эта критика производится, является первостепенным. В большей части случаев исходные воззрения, служащие основанием для критики, заключают в себе весьма значительную долю произвольности и предвзятости. Если критика имеет своим предметом идеи и воззрения, то гарантией научности ее могут служить точные методы переисследования. Но как быть, когда критиковать приходится не идеи того или другого ученого, а сами факты, из которых составляются идеи? Где искать в подобном случае критерии того, что должно быть признаваемо за нормальное или патологическое? Иногда на этот вопрос дается тот ответ, что критерием могут служить потребности человека: за нормальное, по этому воззрению, должно быть признаваемо то, что сообразно с потребностями человека, за ненормальное — то, что им противоречат. Но, спрашивается в таком случай, как быть, если критика пожелает коснуться и самых потребностей?

С виду, если судить по внешней форме изложения, Маркс большой идеалист-философ и притом в, «немецком», т. е. дурном значении этого слова. На самом же деле он бесконечно более реалист чем все его предшественники в деле экономической критики. Вот почему он вовсе и не задается вопросом о том, что ему будет служить критерием в предпринимаемом им деле. По его воззрениям и этот вопрос разрешается сам собою при научности исследования. Для него важно только одно: найти закон тех явлений, исследованием которых он занимается. И притом для него важен не один закон, управляющий ими, пока они имеют известную форму и пока они находятся в том взаимоотношении, которое наблюдается в данное время. Для него сверх того еще важен закона их изменяемости, их развития, т. е. перехода от одной формы к другой, от одного порядка взаимоотношения к другому. Раз он открыл этот закон, он рассматривает подробнее последствия, в которых закон проявляется в общественной жизни. Последствия эти оказываются обладающими тою особенностью, что для массы людей те из них, которые вытекают из предыдущих являются более желательными и выражающими прогресс. Критика в таком случае является уже не произвольным разбором, а на[# 429]учным сравнением предшествующих и последующих степеней развития и простым перечислением, и констатированием фактов, в которых эти степени развития выражаются.

Сообразно с этим Маркс заботится только об одном: чтобы точным научным исследованием доказать необходимость определенных порядков общественных отношений, и чтобы возможно безупречнее констатировать факты, служащие ему исходными пунктами и опорою. Для него совершенно достаточно, если он, доказав необходимость современного порядка, доказать и необходимость другого порядка, к которому непременно должен быть сделан переход от первого, все равно, думают ли об этом, или не думают, сознают ли это, или не сознают. Маркс рассматривает общественное движение, как естественно-исторический процесс, которым управляют законы, не только не находящееся в зависимости от воли, сознания и намерения человека, но и сами еще определяющие его волю, сознание и намерения.

Послушаем рассказ самого Маркса о том, как у него слагались его воззрения. Мы заимствуем рассказ из предисловия к помянутой брошюре 1859 года. «Первая работа, которую я предпринял для разрешения обуревавших меня сомнений, был критически разбор гегелевской философии права. Работа привела меня к тому результату, что правовые отношения, точно также, как и политические формы, из одних только юридических и политических оснований не могут быть выводимы и объясняемы; еще менее возможно их объяснять и выводить из так называемого общего развития человеческого духа. Корень их заключается в одних только материальных жизненных отношениях, которых совокупность Гегель, по примеру английских н французских писателей ХVIII-го века, называет “гражданским обществом”. Анатомию же гражданского общества следует искать в политической экономии. Результаты, к которым меня привело изучение последней, кратко могут быть формулированы следующим образом. При материальном производстве людям приходится стать в известном отношении друг к другу, в производственные отношения. Последние всегда соответствуют той степени развитая производительности, которою в данное время их экономические силы обладают. Совокупность этих производственных отношений образует экономическую структуру общества, реальное основание, над которым возвышается политическая и юридическая надстройка и которому соответствуют определенным формы общественного сознания. Таким образом, производственный порядок обуславливает социальные, политические и чисто-духовные процессы жизни. Их существование не только не зависит от сознания человека, а напротив последнее само от них зависит. Но на извест[# 430]ной степени развили своей производительности силы приходят в столкновение с производственными отношениями людей друга к другу. Вследствие того они начинают противоречить и тому, что служит юридическими выражением производственных отношений т. е. имущественным порядкам. Тогда производственные отношения перестают соответствовать производительности и начинают ее стеснять. Отсюда — возникает эпоха общественных переворотов. С изменением экономического основания, более или менее медленно или скоро изменяется вся громадная надстройка, над ними возвышающаяся. При рассмотрении этих переворотов всегда необходимо строго различать материальную перемену в условиях производства которая должна быть естественно-научно констатирована, и перемену в юридических, политических, религиозных, художественных и философских, словом — идеологических формах, в которых мысль о столкновении проникает в человеческое сознание и в которых скрытым образом из-за него происходит борьба. Об отдельном человеке мы не судим по тому, что он сами о себе думает; но нельзя также судить и об эпохе переворотов по их собственному самосознанию. Напротив, это самосознание должно быть объяснено само из противоречий материальной жизни, из столкновения между условиями производства и условиями производительности. Общественная формация никогда не погибает прежде, чем успели развиться все производительные силы, которыми она дает достаточно простора. Новые производственные отношения никогда не возникают вместо старых, пока материальные условия их существования не выработаны вполне старым обществом. Вот почему человечество ставит себе только удоборазрешимые задачи. Внимательное рассмотрение всегда показывает, что задача возникает только тогда и там, когда и где материальные условия их разрешения или вполне уже готовы, или жизнью заготовляются и мыслью могут быть восприняты при этом заготовлении. Рассматриваемые в общих чертах, азиатские, античные, феодальные и новейшее, буржуазные производственные порядки могут быть рассматриваемы как прогрессивные эпохи в истории экономических формаций общества. Буржуазные производственные отношения представляют нам последнюю антагонистическую форму общественного процесса производства, антагонистичную — не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле такого, который обусловливается общественными условиями жизни всех. Но развивающаяся, в среде самого буржуазного общества, производительные силы создают материальные условия для устранения этого антагонизма».

Для Маркса, следовательно, основная причина, главным образом обусловливающая явления экономической жизни, представляется [# 431] производительностью сил, действующих в хозяйственном мире. Развитие этих сил для него — естественно-историческое явление, за которым он следит, имея главным образом в виду уловить те формы, которые оно принимает и оставляет в разные периоды. Рост производительности для него факт почти механический, или во всяком случае в той же мере механический, в какой таким может быть признан всякий физический рост. Сознание только отражает в себе, как сам этот рост, так и его последствия. Последствия же производятся указанною причиною совершенно независимо от него. Перемена в отношениях человека к природе, составляющих главное содержание производительности, обуславливает перемены в экономических отношениях людей друг к другу; эти перемены, в свою очередь, влекут за собой перемену в юридических, политических и бытовых отношениях людей друг к другу. Когда эти перемены в самой жизни, на самом деле уже произошли, или по мере того как они происходят в самой жизни и на самом деле, сознание человека мало по малу их в себе усваивает, отражает их в себе, и тогда он ищет им выражение в слове, образе, обычае и законе.

Если сознательный элемент в истории культуры играет такую подчиненную роль, то понятно, что критика, имеющая своим предметом саму культуру, всего менее может иметь своим основанием какую-нибудь форму или какой-либо результат сознания. Т. е., не идея, а внешнее явление одно только может ей служить исходным пунктом. Критика будет заключаться в сравнении, составлении и сличении факта не с идеей, а с другим фактом. Для нее важно только, чтобы оба факта были возможно точнее исследованы и действительно представляли собою различные степени развития, да сверх того важно, чтобы не менее точно были исследованы порядок, последовательность и связь, в которых проявляется эти степени развития.

Мы считали не лишним охарактеризовать общие мировоззрения Маркса, имея в виду содействовать устранению тех недоумений, которые могут возникнуть у читателя, впервые знакомящегося с Марксом по книге его, вышедшей теперь в русском переводе. Во-первых, он в этой книге не высказывает сам своих основных взглядов. Во-вторых, он много и сильно ругается, ругается чуть-чуть не на все. Так Конт для него «погряз по колени в католицизме», а позитивная система Конта — только ученическое упражнение, слабое подражание гегелевской энциклопедии, которая имеет интерес для одной только истории развития французских философских взглядов. Из этого однако следует вывод, что Маркс про[# 432]тивник того, чтó у нас называется реальным миросозерцанием. Вышеизложенные его взгляды достаточно в этом убеждают. Идеалистом его ни в каком случае уже нельзя считать. Наконец, русский читатель может быть на этот счет введен в заблуждение методом изложения (а не исследования) Маркса. Это — изложение диалектическое, которое якобы строго вытекает из одной идеи, но на самом деле всегда должно возвращаться к явлениям. Маркс, когда он рассуждает о приводимых фактах, именно тогда весьма трудно читается. Русскому читателю, не привыкшему к немецким кунстштюкам по части развития идей, придется его сначала перевесть его себе на более понятный язык, что бы вполне его усвоить.

По самому характеру основных своих воззрений, Марксу пришлось отвести фактам весьма значительное место в своем сочинении. В этом отношении его книга стоит выше появившихся в последние 25-лет систематических сочинений, как в социалистической литературе, так и в литературе экономической, в узком смысле этого слова. В догматическом отношении книгу Маркса можно сравнить разве с прудоновской «Системою экономических противоречий». По богатству исторического материала и по громадности эрудиции, Маркс может быть сравнен с Рошером, над которым однако он возвышается силою и глубиною анализа и полною осмысленностью собранного фактического материала. Порядок, в котором Маркс собрался сначала изложить систему буржуазного строя экономической жизни, следующий: капитал, поземельная собственность, наемный труд; государство, внешняя торговля, всемирный рынок. Под тремя первыми рубриками он хотел исследовать экономические условия трех больших классов, на которые распадается буржуазное общество. Теперь он изменил несколько эту систему. Все сочинение должно состоять из трех томов. В настоящее время его сочинение является под общим заглавием «Капитал». В первом томе излагаются основания капиталистического порядка производства (книга I); второй том будет заключать в себе II-ую книгу о капиталистическом порядке обращения и III-ью книгу об общих основаниях всего капиталистического хозяйства. Третий том посвящается истории развития идей о капитале и основанных на нем порядках. Таким образом, вся современная экономическая теория как бы исчерпывается теорией капитала. Эта мысль находится в тесной связи с изложенным выше общим миросозерцанием Маркса. Так как в действительной жизни капитал в настоящее время представляет преобладающее явление; так как он составляет теперь главный и почто единственный источник богатства и благосостояния; так как от него исходят и к нему возвращаются, как к центральному пункту, все отдельные экономические процессы, и [# 433] так как в настоящее время всякое экономическое явление только в той мере имеет практическое жизненное значение, в какой им с той или иной стороны, положительно или отрицательно, затрачивается капитал, — то понятно, что теория, желающая исчерпать последний, должна исчерпать всю современную экономическую жизнь, ее причины и последствия.

Иному читателю может при этом прийти мысль и такой вопрос: какая же это наука, в котором смысл слова, когда она наперед задается не исследованием общих законов, которым подчиняется данный раздел явлений, а только желает объяснить известную часть фактов этого разряда? Ведь это не наука, а практическое приложение к ней, имеющее целью применение добытых научных результатов к объяснению тех явлений, которые непонятны массе публики? Ведь общие законы экономической жизни одни и те же, все равно, применяются ли они к современной или прошлой жизни? Но именно этого Маркс и не признает. Таких общих законов для него не существует. Из его сочинения надобно заключить, что непосредственное исследование экономических явлений, принадлежащих к различным стадиям истории развития хозяйства, привело его к отрицанию экономических законов, общих для всех стадий развития. По его мнению, напротив, каждый крупный исторический период имеет свои законы, которым жизнь подчиняется до тех пор, пока она переживает этот период. Но как только она пережила данный период развития, вышла из данной стадии и вступила в другую, она начинает управляться уже другими законами. Словом, экономическая жизнь представляет нам в этом случае явление, совершенно аналогичное тому, что мы наблюдаем в других разрядах биологических явлений, по поводу которых приходится говорить об истории развития. Низшие организмы, пока они низшие, начинаются своим законом строя, роста, питания и т. д. Когда мы переходим к организмам последующих степеней развития, мы встречаемся с усложнением анатомических и физиологических явлений, доходящих до того, что количественное различие превращается в качественное и что новыми качествами вызываются и новые законы. То же самое показывает и наблюдение экономической жизни. Внимательный анализ внутреннего строя и свойств деятельного состояния явлений этой жизни неоднократно убеждал многих исследователей, уже с сороковых годов, в неверности того взгляда старых экономистов на природу экономического закона, по которому последний однороден с законами физики и химии. Анализ, напротив, приводил их к тому заключению, что если уж проводить аналогию, то соответственнее делу будет находить социальные законы однородные с законами биологии. В социальной жизни, как [# 434] в физиологической история развития, т. е. изменяемость и усовершаемость форм составляют самую главную характеризующую явление особенность. Непосредственный, более глубокий анализ явлений показал, что социальные организмы отличаются друг от друга не менее глубоко, чем организмы ботанические и зоологические. Социальный организм, который представляет собой азиатская деспотия, тот который можно наблюдать у классических народов, организм которых представлен феодальным обществом, и, наконец, тот который представляется современным капиталистическим обществом, — все они до такой степени различны друг от друга, что законами, построенными на основании наблюдений общих им всем особенностей, нельзя было бы объяснить самых интересных их сторон. Одно и то же явление, вследствие различия в строении этих организмов, разнородности их органов, различии условий, сред в которых организмам приходится функционировать и т. д., может поэтому на разных ступенях развития, представляемых различными социальными организмами, подчиняться совершенно различным законам. Маркс отказывается, например, признать, что закон увеличения народонаселения один и тот же всегда и повсюду, для всех времен и для всех мест. Он утверждает напротив, что каждая степень развития имеет свои закон размножения. Он не отвергает по этому и мальтусовкого закона, а строго определяет только пределы, в которых он сохраняет свою силу, т. е. условия, при которых происходят управляемые им явления. То, что в экономической жизни происходит, зависит от степени производительности экономических сил, т. е. от силы, которою они обладают для произведения тех или иных последствий. При различиях в производительности, и последствия их будут различны, а с ними и законы, ими управляющие.

Задаваясь, таким образом, целью — исследовать и объяснить капиталистический порядок хозяйства, Маркс только строго научно формулировал цель, которую можно иметь точное исследование экономической жизни. Исследование, которое имеет в виду не интересы археологии, а так же не интересы чисто созерцательного любомудрия, которое желает служить действительной жизни, только ее и может иметь своим центральным пунктом. Вместе с тем, однако, такое исследование далеко не имеет популяризаторского значения. Его научная цена заключается в выяснении тех частных законов, которым подчиняются возникновение, существование, развитие, смерть данного социального организма и замещение его другим, высшим. И эту цену действительно имеет книга Маркса.

Само собою разумеется, как чисто научное сочинение, книга эта предполагает, что ее читатель умеет не только воспринимать [# 435] новые идеи, но и критически следить за ходом исследования, из которого оно получается. В этом отношении, как мы уже заметили, сочинение Маркса представляет бóльшую трудность, чем сочинение других социалистов. Оно предполагает хорошо подготовленного читателя, знакомого не только с историей культуры вообще, но и экономической в частности, но сверх того и усвоившего себе результаты экономической науки. Сам Маркс указывает на то, что он рассчитывает на читателя, который хочет учится новому, следовательно, на такого, который всему старому уже выучился, и для которого теория Маркса нова вовсе не потому, что для него и вообще все ново в политико-экономической науке.

Вышедший теперь том начинается анализом меновых процессов. Маркс, анализом различных форм, принимаемых обменом на разных ступенях развития, доказывает, что между этими формами существует внутренняя преемственная связь и что одна форма порождается другою, заключающей в себя в зародыше те элементы, в развитии которых и возникает высшая, более усложненная форма. Таким образом, уже простейшая форма обмена, в период …натурального хозяйства, содержит в себе зародыши, развитием которых порождаются усложненные явления денежного обмена. Выяснив общий закон обмена, Маркс показывает, что товарное обращение, насколько оно проявляется в обмене продуктами, не способно давать капиталисту никаких излишков над сделанными им затратами. Для получения таких излишков необходимо обращению втянуть в свою сферу рабочую силу человека, лишённого экономической независимости. Применение общего закона обмена к рабочей силе, как к товару, дает возможность капиталисту получать из обращения больше, чем он затратил, получать барыш. Дело в том, что по меновому закону каждый товар оплачивается по средним и необходимым издержкам его производства, выраженным в количестве затраченного труда. Но рабочая сила производит более, чем необходимо на ее производство (т. е. питание). Следовательно, оплачивая труд по той же норме, по которой оплачивается всякий другой товар, капиталист имеет возможность получать в свою пользу разность между стоимостью содержания труда и стоимостью продуктов труда. Эту разность Маркс называет излишком ценности (Mehrwerth — добавленная стоимость). Эти-то излишки над собственными затратами и стремление к ним и составляют главную характеризующую особенность капиталистического порядка экономической жизни. Получить барыш за счет рабочей платы, возможно меньше заплатить за труд и возможно из него добыть, — таков его практический лозунг. Сообразно с тем основным значение, которое, по учению Маркса, капитал и его барыш на заработной плате имеют в на[# 436]стоящее время, главная часть первого тома (стр. 121—489) посвящена подробным описаниям и анализам явлений, с которыми сопряжена эксплуатация труда капиталом, и условий, при которых он происходит, развивается или задерживается в своем развитии. Маркс сначала описывает стремление капиталиста получить свой барыш на капитал, заключающийся в указанном выше излишке ценности через удлинение рабочего дня. Здесь же излагается развитие английского законодательства о продолжительности фабричного рабочего дня. Затем Маркс переходит к следующим основным способам получения возможно большей разности между ценой труда и ценою ее продуктов. Эти способы заключаются в возвышении производительности труда и уменьшении издержек его содержания сравнительно с тем, что он производит. Простая кооперация большой массы однородных рабочих сил, разделение труда или кооперация больших масс разнородных рабочих сил, наконец применение в широких размерах машин, — таковы главные способы. В последней главе Маркс анализирует исторические условия образования капитала и как бы наглядно демонстрирует процесс его образования на теории и практике колонизации.