Бессонов С. «Капитал» Маркса в свете современных экономических проблем

 Журнал «Под знаменем марксизма», 1927, №7—8, с. 94—108

Значение «Капитала» для проблем социалистического строительства.

[# 94] Всем работавшим над «Капиталом» Маркса знакомо своеобразное чувство. Всякий раз кажется, что читаешь «Капитал» впервые. В этой огромной работе, насчитывающей свыше 2 000 страниц, на каждой странице тесно словам, просторно мыслям. Страницы читаются заново. Идеи и мысли, ускользавшие ранее, овладевают теперь вашим вниманием. Ранее прочитанное кажется наполненным новым содержанием. С каждым разом грандиозное исследование раскрывает новые стороны своего многогранного содержания. Чем дальше идет изучение, тем ясней вырисовывается невозможность исчерпать до конца это огромное идейное богатство, остающееся свежим и значительным через ряд людских поколений.

В изумительной широте и многогранности «Капитала» кроется разгадка того факта, что каждое рабочее поколение, помимо общей революционной теории, неизменно находит в «Капитале» ответы на специфические, волнующие именно это поколение, вопросы.

Маркс посвятил свою работу исследованию капиталистического общества. Казалось бы поэтому, что трудно искать в «Капитале» ответа на волнующие нас вопросы социалистического строительства. И, однако, Маркс изучал капитализм не в его статике. Задача «Капитала» состояла в том, чтобы открыть «движущий закон современного общества», показать куда растет капитализм. Поэтому там и тут, скорей часто, чем редко, Маркс останавливается на характеристике того общественного строя, который вызревает в недрах капитализма и идет к нему на смену.

Этот общественный строй, вырастающий из капитализма и на его обломках (ex suis ossibus — «из его костей», как выразился бы Маркс) неоднократно охарактеризован в «Капитале» главным образом под углом проблемы распределения.

Однако, независимо от этих прямых указаний, мы можем чрезвычайно много извлечь из «Капитала», если вспомним об одной особенности Марксовой теории капиталистического общества.

Капитализм есть определенная, исторически обусловленная форма материального производства. Люди не перестают трудиться, одеваться, пить, есть, — словом, жить и при капитализме. Способ отправления людьми их материальной жизни остается и при капитализме движущей основой общественного развития.

[# 95] Поэтому, характеризуя капиталистическое общество, анализируя его противоречия, Маркс неизменно вскрывает и ту материальную основу, которая лежит в основе развития в целом. Эта материальная основа, производительные силы, развитые капитализмом, целиком переходят к новому общественному строю, сменяющему капитализм. Закономерности, установленные Марксом по отношению к этой материальной основе, самой по себе, остаются в силе и для переходного к социализму периода.

Возьмем для иллюстрации хотя бы узкую проблему ускорения оборота производительного капитала, под которой бьется теперь наша социалистическая промышленность.

Не выходя из пределов II и III томов «Капитала», мы можем отыскать классически ясную постановку этой проблемы, и подытожить методы ее решения, сохраняющие силу до настоящего времени.

Все замечания Маркса во II томе о времени производства, рабочем периоде и времени труда в их отношении к скорости оборота производительного капитала, вся глава о товарном запасе и в особенности о производительной его части — все это и сейчас может быть положено в основу практической политики любого директора социалистического предприятия.

Равным образом жизненно свежи замечания Маркса, касающиеся организации производственного процесса, как такового. 11, 12 и 13 главы первого тома «Капитала» и 5 глава III тома, исследующие проблемы кооперации, разделения труда, экономии постоянного капитала, машин и крупной промышленности, могут служить настольной книгой для любого работника нашей промышленности. Нужно только научиться отделять в этих замечаниях постоянную материальную основу производственного процесса от ее исчезнувшего капиталистического преломления и оформления.

По отношению к любой области социалистического строительства, внимательное изучение «Капитала», под этим углом зрения, может колоссально оплодотворить нашу практическую работу.

Задача настоящей статьи заключается, однако, не в том, чтобы перечислить все жизненное в «Капитале» с точки зрения практики социалистического строительства.

Попробуем остановиться на тех мыслях «Капитала», которые могут быть использованы для теории социалистического общества и переходного к нему периода.

Социальная структура нового общества

Маркс в «Капитале» дает два общих определения общества (I, 614; III, 2, 348). Однако эти абстрактные определения не дают нам никакого представления о тех специфических особенностях, которые присущи тому или иному общественному строю.

Когда Маркс говорит: «Совокупность отношений, в которых носители производства находятся к природе и друг к другу, отношений, при которых они производят, эта совокупность как раз и есть общество, рассматриваемое с точки зрения его экономической структуры» (III, 2, 348), то мы еще ничего не узнаем об особенностях данного конкретного общества.

[# 96] Положение становится более ясным, если мы обратимся к тому, что Маркс называл «тайной» общественного строя.

«Непосредственное отношение собственников условий производства к непосредственным производителям… вот в чем мы всегда раскрываем самую глубокую тайну, сокровенную основу всего общественного строя, а следовательно, и политической формы отношений суверенитета и зависимости, короче всякой данной специфической формы государства» (III, 2, 320).

Это положение дает ключ к пониманию любого общественного строя, в том числе и нашего. Сокровенная тайна общественного строя СССР заключается в том, что непосредственные производители — рабочие и крестьяне — являются в то же время и собственниками средств производства. Они непосредственно совпадают. Тем самым устраняется основное и важнейшее противоречие капиталистического строя — антагонизм между производителем и собственником средств производства: капиталистом и помещиком.

Но важен не только факт этого совпадения. «Каковы бы ни были общественные формы производства, рабочие и средства производства остаются его факторами. Для того, чтобы вообще производить, они должны соединиться. Тот особый характер и способ, каким осуществляется это соединение, различает отдельные экономические эпохи социальной структуры» («Капитал», т. II, стр. 11—13).

Характер и способ соединения рабочих и средств производства неодинаков в СССР. Рабочие государственных фабрик и заводов работают на средствах производства, принадлежащих не им лично, а им, как классу «ассоциированных производителей». Мы имеем перед собой не индивидуальную, а общественную собственность на средства производства, самый размер которых предполагает и требует общественной организации производственного процесса.

В понимании Маркса это — чисто социалистическое отношение. Не даром Ленин называл государственные предприятия СССР «предприятиями последовательно социалистического типа».

Только при наличии подобных предприятий, с их высокоразвитыми средствами труда, возможно развитие «все в более широком масштабе кооперативной формы процесса труда, сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, выработка таких средств труда, которые допускают лишь совместное применение, экономизация всех средств производства, путем применения их, как средств производства комбинированного общественного труда» (I, 756).

Напротив, крестьяне советских республик трудятся на средства производства, принадлежащие им лично, либо на правах частной собственности, либо на правах долгосрочного пользования. «Этот способ производства предполагает раздробление земли (факт национализации земли в СССР ослабил эту тенденцию. С. Б.) и остальных средств производства. Он исключает как концентрацию этих последних, так и кооперацию, разделение труда внутри одного и того же производственного процесса, общественное господство над природой и общественное регули[# 97]рование ее, свободное развитие общественных производительных сил. Он совместим лишь с узкими традиционными границами производства и общества» (I, 755).

Таким образом, в пределах СССР мы сталкиваемся с двумя по сути дела различными «эпохами социальной структуры», с двумя различными способами сочетания производителей со средствами труда.

Ни одна из этих структур не антагонистична. Но каждая глубоко отлична от другой. Их отношение друг к другу соответствует отношению синтеза к тезису в гегелевской триаде.

Отношения суверенитета и зависимости, т. е. «данной специфической формы государства», определяются наличием и отношением этих двух социальных структур. Мы имеем в СССР, несмотря на преобладание крестьянства, рабочее государство, потому что общественные производительные силы, составляющие материальную основу, вещественный костяк общества, находятся в руках ассоциированных рабочих. Совершенно так же, как буржуазное государство — буржуазно не в силу численного преобладания буржуазии, а в силу наличия в ее руках общественных средств труда.

Индивидуальная частная собственность на средства производства, существующая в СССР рядом с коллективной, «совместима, по мнению Маркса, лишь с узкими традиционными рамками производства и общества».

Неизбежность ее исчезновения, при наличии более развитой формы, представляет одну из наиболее глубоких мыслей «Капитала».

Способ исчезновения может быть, однако, различен. Либо исчезновение происходит физически, идет по линии разложения индивидуальной собственности, при чем это разложение ускоряется соответствующей политикой господствующего государственного хозяйства. Такой путь выдвинут, как известно, тов. Преображенским («Новая экономика»). Либо это исчезновение есть результат трансформации, перехода индивидуальной частной собственности в непосредственно общественную, при помощи и при поддержке государственного хозяйства. Этот путь выдвинут т. Лениным и осуществляется нашей партией.

Собственно в пределах «Капитала» мы не найдем указаний насчет выбора того или иного пути. В рамках указанных выше положений видна лишь неизбежность руководящей роли пролетариата в переходной экономике, вытекающая из особого материального характера средств труда в государственном хозяйстве.

Но стоит обратиться к другим работам основоположников научного социализма (напр., «Крестьянский вопрос» Энгельса, новые отрывки из «18 Брюмера» и др.), чтобы тотчас же увидеть, что линия т. Преображенского ничего общего с марксизмом не имеет. Не отношения господства и подчинения, а отношения союза под руководством пролетариата — вот что рисовалось взорам Маркса и Энгельса, когда они касались вопроса взаимоотношений пролетариата и крестьянства на другой день победоносной революции.

Плановое хозяйство

[# 98] Новое общество, пришедшее на смену капитализму, имеет своей задачей прежде всего — уничтожение анархии общественного производства, свойственной капитализму.

Маркс неоднократно касается проблем планового хозяйства, Он затрагивает их в главе о товарном фетишизме, в главе о техническом и общественном разделении труда, он касается этих проблем во II и III томах.

Вспомним, например, определения робинзоновского труда, повторяющиеся, по мнению Маркса, и в социалистическом обществе, только в общественном, а не в индивидуальном масштабе.

«Несмотря на разнообразие своих производительных функций, он (Робинзон) знает, что все они суть лишь различные формы деятельности одного и того же Робинзона, следовательно, лишь различные виды человеческого труда. Под давлением необходимости он должен точно распределять свое рабочее время между различными функциями. Больше или меньше места займет в его совокупной деятельности та или другая функция, зависит от того, больше или меньше трудностей придется ему преодолеть для достижения данного полезного эффекта. Его инвентарь содержит перечисление предметов потребления, которыми он обладает, различных операций, необходимых для их производства, наконец, рабочих часов, которых ему в среднем стоит изготовление этих различных продуктов. Все отношения между Робинзоном и вещами, составляющими его самодельное богатство, настолько просты и прозрачны, что даже г. Макс Вирт сумел бы уразуметь их без особого напряжения ума. И все же в них уже замечаются все существенные определения стоимости» (I, 44).

Маркс еще раз возвращается к вопросу о важности определений стоимости для социалистического общества в III томе. «По уничтожении капиталистического способа производства, но при сохранении общественного производства определение стоимости по-прежнему продолжает господствовать в том смысле, что регулирование рабочего времени и распределение общественного труда между различными отраслями производства, наконец, охватывающая все это бухгалтерия, становятся важнее, чем когда бы то ни было» (III, 2, 381).

Тайна стоимости заключается в ее «определениях». Закон стоимости регулирует в капитализме распределение общественного труда между различными отраслями производства. В пределах товарно-капиталистического общества это регулирование или, говоря иначе, эти «определения» стоимости выявляются совершенно стихийно. В рамках общественно-организованного производства они выступают в виде продуманного общественного плана производства.

В связи с этим исключительный интерес представляют замечания Маркса о границах планового воздействия в рамках технического и общественного разделения труда.

«В мануфактуре железный закон строго определенных пропорций и отношений распределяет рабочие массы между различными функциями, — наоборот, прихотливая игра случая и произвола определяет собою распределение товаропроизводителей и средств их производства между различными отраслями обще[# 99]ственного труда… Норма, применяемая при распределении труда внутри мастерской с самого начала и планомерно, при разделении труда внутри общества, действует лишь впоследствии, как внутренняя слепая сила природы, которая подчиняет себе беспорядочный произвол товаропроизводителей и воспринимается только в виде барометрических колебаний рыночных цен» (I, 334).

В мануфактуре, т. е. в рамках технического разделения труда внутри предприятия, железный закон строго определенных пропорций и отношений предполагается с самого начала. «Нормы» применяются здесь сразу и планомерно. Здесь — царство планового хозяйства, в противоположность анархии общественного хозяйства, покоящегося на разделении труда между независимыми производителями.

Чем уже область общественного разделения труда, чем больше пролетарское государство приближается к охвату всего общественного производства в рамках единого хозяйства, чем шире, следовательно, область технического разделения труда, в противоположность общественному, тем обширнее пределы и тем действительнее воздействие планового начала. Такой вывод из мыслей Маркса о плановом хозяйстве. Страницей дальше (I, 335) Маркс прямо говорит о том, что «всеобщая организация общественного труда превратила бы все общество в фабрику» — разумеется, социалистическую.

Этот идеальный предел всеобщего и полного господства планового начала еще очень далек для наших скромных попыток планового хозяйства. Наряду с обширной областью государственного хозяйства, которую можно рассматривать, как область, по сути дела технического разделения труда, где в большей или меньшей степени господствуют железные законы определенных пропорций и отношений, т. е. элементы подлинного планирования, мы имеем громадную область общественного разделения труда между государственным хозяйством и бесчисленным множеством самостоятельных крестьянских хозяйств, и между этими последними в их отношении друг к другу.

В силу этого наш план покуда что не только «норма» или директива, но и «прогноз» в то же время. Он будет терять характер «прогноза» и все в большей степени превращаться в «директиву» и «норму», по мере роста технического разделения труда, за счет соответствующего сужения и, под конец, полного исчезновения общественного разделения труда.

Индустриализация

Основой роста технического разделения труда является рост и развитие основного капитала страны, или, как ныне говорим мы, — ее индустриализация.

Учение Маркса об основном капитале представляет из себя одно из самых важных звеньев в общей системе исторического материализма.

«Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда. Средства труда, не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совер[# 100]шается труд. Такую же важность, как строение останков костей имеет для изучения организации исчезнувших животных видов, останки средств труда имеют для изучения исчезнувших общественно-экономических формаций» (I, 151).

Орудия труда и общие материальные условия производственного процесса (постройки, технические и транспортные сооружения и т. п.) представляют из себя тот материальный костяк, на котором формируются и которым определяются отношения людей к природе и друг к другу, т. е. общественные отношения в целом. Развитие орудий труда и основного капитала в целом представляет из себя поэтому важнейшую и главнейшую основу исторического развития вообще.

«Та часть постоянного капитала, которую А. Смит называет основной, является истинным показателем развития производительных сил» (I, 595). Она определяет собою не только размеры оборотного капитала (II, 138), но и производительность труда в целом (III, 1, 180). В зависимости от ее развития складывается тот или иной тип производственных отношений.

С точки зрения Марксовой теории основного капитала, политика социалистического преобразования деревни, в основе своей должна сводиться к задаче вытеснения теперешних карликовых орудий труда в деревне, такими средствами труда, которые предполагают и требуют общественной организации производственного процесса.

Насыщение общественного производства высоко развитыми средствами труда, допускающими лишь совместное их применение — вот тот единственный путь, на котором может быть создана действительная материальная база социалистического общества. Принятый нашей партией курс на индустриализацию СССР, понимая под индустриализацией прежде всего создание собственной промышленности, производящей средства и орудия труда, представляется поэтому практическим приложением Марксовой теории основного капитала.

В деле создания основного капитала советская хозяйственная система, как это и предвидел Маркс, оказывается, благодаря плановости хозяйства, в неизмеримо лучших условиях, нежели капиталистическое общество.

Долгосрочные капитальные вложения, например, неизбежно сопровождаются при капитализме потрясениями денежного рынка, а за ним и всей системы хозяйства, вследствие отсутствия плана этих вложений (II, 331, 332, 453). Стоит только вспомнить историю крупнейшей области долгосрочных капитальных вложений, историю железнодорожного строительства и связанных с ним кризисов.

Кроме того, на известной ступени развития долгосрочные вложения капитала, т. е. создание нового основного капитала, задерживается в капитализме, вследствие боязни обесценить старые капитальные вложения (II, 142, 143; III, 1, 228—231).

Развитие основного капитала, — материального костяка развития производительных сил вообще, — представляется поэтому на известной ступени развития несовместимым с бесплановым хозяйством, в силу самой технической природы основного капитала.

[# 101] Современное состояние средств труда и обусловленный им технический прогресс властно выдвигают, например, на первый план задачу предвидения, на которую совершенно неспособен капитализм.

«При капиталистическом производстве, с одной стороны, много средств расточается, а, с другой стороны, при постепенном расширении дела наблюдается много случаев нецелесообразного расширения в стороны (отчасти во вред рабочей силе). Причина заключается в том, что здесь ничто не совершается по общественному плану, но все находится в зависимости от бесконечно различных обстоятельств, средств и т. д., с которыми считается отдельный капиталист. Из этого вытекает огромное расточение производительных сил» (II, 145),

Иначе дело обстоит в плановом хозяйстве. Самое воспроизводство основного капитала протекает здесь под общественным контролем.

«Если устранить капиталистическую форму воспроизводства, то дело сведется к тому, что размеры отмирающей, а потому подлежащей возмещению in natura части основного капитала в различные последовательные годы изменяется. Этому можно было бы помочь лишь постоянным относительным перепроизводством: с одной стороны, производится основного капитала на известное количество больше, чем непосредственно необходимо: с другой стороны, и в особенности, запас сырого материала превосходит непосредственные годичные потребности. Такой вид перепроизводства равнозначащ контролю общества под вещественными средствами его воспроизводства. Но в капиталистическом обществе перепроизводство представляет элемент анархии» (II, 445).

Еще в большей степени это относится к созданию новых основных капиталов, требующих длительного отвлечения рабочих рук и средств производства, дающих производственный эффект лишь через некоторое время и потому влекущих за собой, в обстановке капитализма, неизбежное нарушение условий общественного воспроизводства, выражающихся прежде всего в катастрофах на денежном рынке.

«На основе общественного производства, приходится определять масштаб, в котором могут производиться такие операции, которые на долгое время отвлекают рабочую силу и средства производства, не доставляя за это время никакого продукта в виде полезного эффекта: приходится определять, в каком масштабе могут производиться эти операции, не причиняя вреда таким отраслям производства, которые постоянно или несколько раз в году не только отвлекают рабочую силу и средства производства, но и доставляют средства существования и средства производства» (II, 331).

Это замечание Маркса следовало бы наизусть выучить современным сторонникам «бешеного» темпа индустриализации. Масштаб и темп индустриализации, по мысли Маркса, совсем не произвольны. Они определяются общим состоянием общественного производства. То обстоятельство, что мы можем заранее определить масштаб и темп нашей индустриализации, какими бы скромными ни представлялись эти масштабы, это обстоятельство есть важнейший и серьезнейший результат пла[# 102]новости нашего хозяйства, определяющего размер новых капитальных вложений в соответствии с общими ресурсами советского хозяйства. Напротив, лозунг «индустриализации во что бы то ни стало», выдвигаемый современной оппозицией, при всей его внешней революционности, представляет из себя, по сути дела, лозунг возврата от общественного контроля над производством к анархии капиталистической системы производства, которая спорадически охватывалась и охватывается горячкой «индустриализации во что бы то ни стало».

Только сообразуя новые капитальные вложения с общественными ресурсами, трезво контролируя воспроизводство материальных условий общественного производства, советская система хозяйства окажется в состоянии действительно серьезно подвинуть вперед дело количественного расширения основного капитала, влекущее за собой качественное изменение всей социальной структуры Советского Союза, превращение его в первое социалистическое государство мира.

Рационализация

Проблему индустриализации можно рассматривать, как проблему рационализации общественного хозяйства в целом. Мы уже видели, что «Капитал» Маркса может дать очень многое для теоретического обоснования важнейших направлений экономической политики СССР. Не меньшее значение имеет изучение «Капитала» под углом интересующих нас сейчас проблем в рационализации отдельных предприятий, входящих звеньями в социалистическую систему хозяйства.

Величайшей заслугой «Капитала» было то, что «Капитал» разрушил легенду о неразрывной связи технического прогресса с капиталистической формой производства.

Напротив. Неизменно подчеркивая колоссальную роль капитализма в развитии производительных сил, Маркс безжалостно и до конца вскрывал капиталистические противоречия в этой области.

Капиталистическому производству имманентно присуща тенденция развивать технику (I, 296). Но пределы реализации этой тенденции ограничены узкими рамками капиталистических отношений. Капиталист вводит машины, например, лишь при том условии, что их стоимость ниже стоимости вытесненной машиной рабочей силы (I, 371, 372). Препятствуя тем самым развитию производительности труда, капитализм «снова доказывает, что он все более дряхлеет и все более переживает себя» (III, 1, 244). «Капиталистический способ производства по самому своему существу за известной границей исключает всякое рациональное улучшение» (I, 463).

Попробуем вскрыть те причины, которые делают развитие производительных сил «имманентной» тенденцией капитализма.

«Капиталу, писал Маркс, присуща двоякая тенденция: с одной стороны, тенденция при непосредственном применении живого труда сводить его к труду необходимому и постоянно сокращать труд, необходимый для изготовления продукта, эксплуатируя для этой цели общественные производительные силы труда, следовательно, возможно более экономизиро[# 103]вать непосредственно применяемый живой труд, с другой стороны, тенденция — этот сведенный к необходимым размерам, труд, применять при возможно более экономных условиях, т. е. сводить стоимость применяемого к делу постоянного капитала и возможному минимуму» (III, 1, 61).

Эти прогрессивные тенденции капитализма, данные здесь в наиболее общей формулировке, по мнению буржуазных экономистов, своей первопричиной имеют погоню капиталиста за прибылью. Однако нет ничего более ошибочного, чем это сведение технического прогресса в капитализме к жажде прибавочного труда. Погоня за прибылью, как внешний определяющий мотив, действительно влечет за собой при известных условиях изменения в технике. Но в этом отношении она ничем не отличается от любого другого определяющего мотива, например, от сознательно поставленной перед директором социалистической фабрики задачи рационализации производства. Дело не в мотиве, а в материальных предпосылках прогрессивной реализации его.

Капитализм не потому прогрессивен, что капиталист гонится за прибылью. Громадная роль капитализма в развитии производительных сил объясняется тем, что капитализм есть первая историческая форма, при которой общественная организация производственного процесса становится правилом и жизненной необходимостью.

Общественная комбинация производственного процесса, независимо от того, имеем ли мы дело с развивающейся взаимозависимостью отдельных отраслей производства или с растущими размерами комбинированного общественного труда в пределах отдельного предприятия — вызывает к жизни новый дополнительный фактор технического прогресса, производительную силу общественного труда. Этот фактор, играющий решающую роль в техническом прогрессе (как для появления новых орудий труда, так и для совершенствования старых и для экономики всех материальных условий производственного процесса) кажется поверхностному взгляду присущим капитализму, как таковому, в то время, как в действительности он представляет из себя лишь естественный и неизбежный результат крупного производства и кооперации (см. 5 гл. III тома, 11 и 13 гл. I тома).

«Крупная промышленность разорвала завесу, которая скрывала от людей их собственный общественный процесс производства и превращала различные стихийно обособившиеся отрасли производства в загадки одна по отношению к другой и даже для посвященного в каждую отрасль. Принцип крупной промышленности: всякий процесс производства, взятый сам по себе, и прежде всего безотносительно к руке человека, разлагать на его составные элементы, создал всю современную науку технологии. Пестрые, лишенные, по-видимому, внутренней связности и застывшие формы общественного производства разложились на сознательно планомерные, систематически расчлененные, в зависимости от желательного полезного эффекта, применения естествознания» (I, 467).

Вся современная техника, вся современная наука, техническая рационализация производственного процесса и так называемая «научная организация труда» рождены не капитализмом, как [# 104] таковым, а крупным производством, тем, что при капитализме труд начал впервые применяться, как правило, лишь в общественном сочетании.

Присваивая результаты общественной производительной силы труда, возникающий с силой естественного закона из факта крупного производства и общественной комбинации производственных элементов, капитализм укрепляет иллюзию, что эта новая производительная сила присуща ему, как таковому (III, 1, 58, 59).

Эта иллюзия отпадает с переходом к общественному контролю над производством. Те стимулы технического прогресса, которые казались прирожденным свойством капитала, выступают теперь, как прямое следствие общественного характера трудового процесса, организации его в крупном масштабе.

Освобожденное от специфических ограничений и пут капиталистической системы, развитие производительных сил в системе планового хозяйства развертывает безграничные по сути дела перспективы.

Все факторы развития производительности труда: 1) средняя степень искусства рабочего, 2) уровень развития науки и ее технических применений, 3) общественная организация производственного процесса, 4) размеры и дееспособность средств производства и 5), наконец, природные условия (I, 6) оказываются в наиболее благоприятном положении именно в системе планового хозяйства пролетариата.

Растет прежде всего средняя степень искусства рабочего и его общее развитие под действием мощно развитой системы рабочего и профессионального образования и под влиянием сокращения рабочего дня.

Растет число деятелей науки и научных учреждений, связанных с производством. Освобожденная от обязанности прислуживать капиталу, наука свободно развивает скрытые в ней могучие потенции.

Общественная организация производственного процесса достигает гигантских масштабов, охватывая собою всю громадную область государственного хозяйства.

Прогрессивно растут размеры и дееспособность применяемых в производстве орудий труда, при чем этот процесс ускоряется сознательной политикой индустриализации, проводимой пролетариатом.

Сами природные условия, освобожденные от узких рамок частной собственности на землю, становятся неразрывной составной частью общественной системы хозяйства, беспрепятственно развертывая заложенные в них возможности в соответствии с общим планом производства.

Наконец, поднятие производительной силы труда, сознательно ставится важнейшей задачей всей системы социалистической промышленности. Все это, по совокупности, обеспечивает мощное развитие материальных условий общественного воспроизводства.

Рабочий и социалистическая фабрика

Важнейшим препятствием для развития общественных производительных сил при капитализме является безразличное и [# 105] прямо враждебное отношение рабочего к развитию производительности труда.

Причины этого совершенно ясны. «Капиталистическое производство, если мы будем рассматривать его обособленно, отвлекаясь от процесса обращения и опустошений конкуренции, обращается крайне бережно с трудом, уже осуществленным, воплощенным в товарах. Напротив, оно в несравненно большей степени, чем всякий другой способ производства, является расточителем людей, живого труда, расточителем не только тела и крови, но и нервов и мозга. И в самом деле только благодаря колоссальному расточению индивидуального развития обеспечивается и осуществляется развитие человечества в эту историческую эпоху, непосредственно предшествующую сознательному переустройству человеческого общества» (III, 1, 63).

Величайшее средство господства над природой — машина становится при капитализме средством господства над рабочим и рабочий превращается в простой живой придаток частичной машины.

Общественно производительные силы труда, это величайшее следствие общественной комбинации производственного процесса, кажется при капитализме силой, возникающей за спиной рабочего, присущей капиталу, враждебной рабочему.

Духовные потенции производства, научное осознание производственного процесса обособляются от рабочего, противостоят ему в виде капиталистической науки, как враждебная и чуждая ему сила.

Функции управления, неизбежные при общественном производстве, превращаются в руках капиталиста в функции эксплуатации рабочего.

Все силы, скрытые в общественном труде, обращаются при капитализме против рабочего, становятся силами его эксплуатации.

Устранение капиталистического способа производства радикально меняет картину, а вместе с ней и отношение рабочего к социалистической фабрике.

Машина перестает быть средством удлинения рабочего дня и подавления индивидуальности рабочего. В условиях контролируемого общественного производства, покоящегося на применении машин, сбывается мечта Маркса о системе воспитания будущего, которая для всех детей с известного возраста соединит производительный труд с обучением и гимнастикой, при чем это будет не только методом повышения общественного производства, но и единственным методом создания всесторонне развитых людей» (I, 465). Наши фабзавучи представляют из себя реализацию этой мечты. Сокращение рабочего дня, материальной основой которого является машинное производство, открывает взрослому рабочему возможность гармоничного развития своей личности. «При данной интенсивности и производительной силе труда часть общественного рабочего дня, необходимая для материального производства, тем короче, — следовательно, время, остающееся для свободной умственной и общественной деятельности индивидуума, тем больше, чем равномернее распределен труд между всеми дееспособными членами общества, чем меньше возможности для одного общественного слоя сбросить с себя [# 106] и возложить на другой общественный слой естественную необходимость труда» (I, 511). Разветвленная система школьного и внешкольного образования приходит рабочему на помощь. Наконец, воспитательная роль машины, сводящаяся к тому, что машина «стирает индивидуальные границы и развивает родовые потенции» (I, 306), в силу растущих размеров общественного производства, прогрессивно увеличивающегося применения машин и укрепления рабочих организаций, возникающих на базе машинного производства — выступает более ярко, чем когда бы то пи было, постепенно меняя психический облик рабочего.

Из средства порабощения рабочего машина возвращается к своей внутренней роли — быть средством господства освобожденного человечества над природой.

Общественно производительная сила труда, освобожденная от связи с личностью капиталиста, развивает мощные потенции, в ней заложенные. Коллективная собственность рабочих на средства производства, роднит рабочего с техническим прогрессом, возникающим из факта кооперации. Громадное развитие, какое получили в наши дни производственные совещания рабочих, — находят для общественно производительной силы труда адекватное общественное выражение. Свободный коллектив рабочих, сознательно развивающий производительную силу, вытекающую из факта коллективного производства — таково то чисто социалистическое отношение, которое приходит теперь на смену прежней отчужденности рабочего от результатов производительной силы общественного труда.

Эти возможности производства не противостоят более рабочему, как враждебная сила. Рабочее государство, как верховное выражение коллектива ассоциированных производителей, свободно ассимилирует весь аппарат науки, спуская его с абстрактных высот на службу общественному производству — естественному полю приложения научного мышления. Эту тенденцию дополняет другая. Десятки и сотни тысяч рабочих, через систему специальных школ, поднимаются до уровня действительно научного образования и довершают дело демократизации науки.

Наконец, функция управления общественным производственным процессом» совершенно освобождается от чуждых ей элементов эксплуатации. Коллектив рабочих через способнейших своих членов сам управляет своим производственным процессом.

В связи с этим встает целый ряд вопросов, недостаточно уясненных до настоящего времени и все же ясных для Маркса.

Прежде всего вопрос о праве рабочего, в условиях новой системы, на полный продукт его труда. Основой этого лозунга является теоретическая ошибка Рикардо, считавшего, что рабочий продает свой труд, а не рабочую силу. Практическим приложением этой неверной теории был лозунг «права рабочего на полный продукт его труда», выдвинутый Готской программой. И против теоретической ошибки и против предложений Готской программы Маркс в свое время выступил с резкой критикой. В «Капитале» Маркс также останавливается неоднократно на необходимости добавочного труда в любом обществе, в том числе и социалистическом. Создание страхового фонда, фонда накопления и фонда содержания нетрудоспособных членов общества — [# 107] вот что определяет границы этого неизбежного добавочного труда (III, 2, 348, 349, 376, 377).

Но в характере образования этих фондов при социализме — громадная разница с капитализмом.

«Сведем заработную плату к ее общей основе, т. е. к той части продукта собственного труда, которая входит в личное потребление рабочего, освободим эту долю от капиталистических ограничений и расширим размеры потребления до тех пределов, которые, с одной стороны, допускаются наличной производительной силой общества (т. е. общественно производительной силой собственного труда, как действительно общественного), которых, с другой стороны, требует развитие индивидуальности; сведем далее прибавочный труд и прибавочный продукт к тем размерам, которые при данных общественно производственных условиях необходимы, с одной стороны, для образования страхового и резервного фонда, с другой стороны, для непрерывного расширения воспроизводства сообразно общественной потребности; присоединим, наконец, к необходимому и прибавочному труду то количество труда, которое работоспособные члены общества должны затратить в пользу еще или уже неработоспособных его членов. Произведя эти операции, мы действительно устраним все специфически капиталистические черты как в заработной плате, так и в прибавочной стоимости, как в необходимом, так и в прибавочном труде и перед нами окажутся уже не эти формы, но лишь их основы, общие всем общественным способам производства». (III, 2,246).

Следовательно, даже при сохранении внешних форм заработной платы необходимого и прибавочного труда, их внутреннее существо будет при социализме принципиально отличным, выражая лишь отношения естественной необходимости, присущие общественному способу производства, как таковому.

Однако, Маркс идет дальше. Он устраняет самое понятие прибавочного труда для социалистического общества и переходного к нему периода. «Абсолютная минимальная граница рабочего дня определяется вообще его необходимой хотя и сократимой составной частью. Если бы к этой последней свелся весь рабочий день, то исчез бы прибавочный труд, что невозможно при режиме капитала. Устранение капиталистического способа производства позволит ограничить рабочий день необходимым трудом. При этом, однако, при прочих равных условиях, необходимый труд должен расширить свои рамки. С одной стороны, условия жизни рабочего должны стать богаче, его жизненные потребности должны вырасти. С другой стороны, пришлось бы причислить к необходимому труду часть теперешнего прибавочного труда, именно тот труд, который требуется для образования общественного запасного фонда и фонда накопления» (1,510).

Итак весь труд рабочего, при устранении капиталистического способа производства оказывается необходимым. Тем самым устраняется самое представление об эксплуатации.

Остается лишь вопрос о границах этого необходимого труда. И здесь Маркс раскрывает перед новым, обществом необъятные перспективы.

[# 108] «Царство свободы, — пишет он, — начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону собственно материального производства. Как дикарь, чтобы удовлетворять свои потребности, чтобы сохранять и воспроизводить свою жизнь, должен бороться с природой, так должен бороться и цивилизованный и он должен делать это во всех общественных формах и при всех возможных способах производства. С его развитием расширяется это царство естественной необходимости, потому что его потребности расширяются, но в то же время расширяются и производительные силы, которые служат для их удовлетворения. Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что социализированный человек, ассоциированные производители рационально регулируют этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий контроль, вместо того, чтобы напротив, он, как слепая сила, господствовал над ними, в том, что они совершают его с наименьшей затратой силы и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы. Но тем не менее, это все остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческой силы, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвесть лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе. Сокращение рабочего дня — основное условие» (III, 2,249).

* * *

Мы затронули лишь часть идей «Капитала», относящихся к прогнозам нового общества. В нашу задачу не входил подробный анализ всего того, что в этом отношении дает «Капитал». Но и из сказанного с очевидностью вытекает, что гениальная работа Маркса дает бесконечно много не только для практики социалистического строительства, но и для понимания его важнейших и существеннейших особенностей.

Таким образом дело в этой практически наиболее далекой для Маркса области социалистических отношений, «Капитал» был и останется неисчерпаемым источником и возбудителем теоретической и практической мысли.