Атлас З. Деньги и кредит (при капитализме и в СССто Р)

Предисловие

Настоящая работа представляет собой опыт систематического, краткого и более или менее популярного изложения марксистского учения о деньгах, кредите и банках. Не приходится доказывать, сколь большое значение имеют трактуемые здесь проблемы и конкретный материал об организации денежных и банковых систем капитализма и СССР.

В настоящее время курс «Деньги и кредит» в порядке лекционных, семинарских и лабораторных занятий изучается в многочисленных экономических ВУЗ’ах, промышленно-экономических техникумах и на специальных банковских курсах. Кроме того в сокращенном объеме вопросы денег, кредита и банков изучаются в связи с прохождением курса политической экономии, обязательного не только для экономических, но и для технических ВУЗ’ов, а также для совпартшкол, рабфаков и т. д. Наконец, широкой массе практических работников, в особенности работникам нашего финансового и банкового аппарата, необходимо дать возможность усвоить теоретические основы учения о деньгах и банках и помочь в ознакомлении с организацией денежных и банковых систем капиталистических стран и в особенности с принципиальными вопросами организации этих систем в переходную эпоху.

Для столь широкого круга читателей необходимо дать систематическое, краткое и по возможности популярное изложение учения о деньгах и банках. Поэтому наша книга не могла исчерпать все теоретические и практические вопросы чрезвычайно обширного учения о деньгах и банках. Специально интересующиеся проблемами теории денег и кредита, а также желающие получить исчерпывающее представление о денежных и банковых системах отдельных капиталистических стран и СССР ни в коем случае не могут ограничиться настоящим руководством. Последнее дает лишь тот минимум знаний по общим вопросам учения о деньгах, кредите и банках, который необходим для всякого приступающего к изучению специальных вопросов в этой области, а также для банковских и вообще финансовых практических работников.

Недостаточная разработанность марксистской наукой некоторых специальных проблем учения о деньгах и банках, остро дискуссионный характер ряда центральных проблем в этой области, а также полное отсутствие марксистских работ по конкретным вопросам организации денежных и банковых систем, чрезвычайно затруднили задачу составления настоящего популярного руководства. Но указанные объективные трудности не могли бы оправдать наш отказ от предложения Гиза составить предлагаемое руководство, поскольку крайне настоятельна потребность в таковом. Мы не считаем однако, что с выходом в свет настоящей книги завершена задача создания систематического и популярного марксистского руководства по деньгам, кредиту и банкам. Напротив того, мы полагаем, что эта работа только начата.

Вполне сознавая дефекты настоящей работы, мы все же надеемся, что при нынешнем положении с учебными руководствами в этой области наша книга хотя бы отчасти поможет учащимся при прохождении этой дисциплины, а также и пожалуй в особенности — при самообразовании, когда отсутствует помощь преподавателя-марксиста.

Ряд данных в этой книге более или менее новых или отличающихся от обычных положений и формулировок, по самому характеру и объему настоящей работы, не могли получить в ней достаточного научного обоснования. Частично (в отношении вопроса кредита) это сделано автором в ряде его статей, опубликованных в журналах «Под знаменем марксизма» и «Вестнике Коммунистической академии» за 1928—1930 гг.; результаты работы над другими вопросами денег и кредита автор надеется опубликовать в будущем.

Конкретный материал по истории денежных и банковых систем капиталистических стран заимствован нами из оригинальных монографий (главным образом иностранных авторов), посвященных отдельным странам (Яффе, Вебер, Кауфман, Визер, Риссер, Гельвиг, Мультон, Фалькнер, Силин и проч.), и отчасти из сводных русских работ (Канценеленбаум, Силин, сборники НКФ об иностранных денежных и банковых системах).

Новейший материал, доведенный в книге до 1929 г., извлечен нами из иностранных периодических изданий, а именно «Deutsche Oekonomist», «Die Bank» (Германия), «Federal Reserve Bulletin», «Annual Report Comptrolleur of the Currency» (САСШ), «Statist» (Англия), «Revue d’Economie Politique» (Франция) и других журналов и официальных отчетов.

В качестве материала по истории денежного обращения СССР мы воспользовались официальным сборником НКФ «Наше денежное обращение», а также работами Л. Юровского («Денежная политика Советской власти») и Вайсберга («Деньги и цены»). Статистические таблицы по банковой системе СССР составлены по нашим указаниям сотрудниками статистической части ПЭУ НКФ СССР. «Капитал» Маркса цитируется по русскому переводу под ред. Базарова и Степанова, пересмотренному И. Степановым. Термины «стоимость» и «ценность» употребляются в тексте, как синонимы. Петитом напечатаны в теоретической части более трудные места, а в конкретной части — более подробные сведения о денежных и банковых системах.

Автор приносит благодарность тт. С. Слуцкиной, А. Эйдельнант и Н. Цаголову за просмотр книги в рукописи и ряд ценных указаний, и тов. Я. Куперману — за сотрудничество в работе над главами XXXIV—XXXVI.

З. Атлас (Г. Асов).

Москва, 28 апреля 1930 года.

Часть I. Деньги

Отдел I. Теория денег

Глава I. Сущность денег

§ 1. Первое поверхностное определение денег

Что такое деньги? На первый взгляд вопрос совсем праздный. Кто же из нас не знает, что такое деньги. Мы дня не можем прожить без того, чтобы не пользоваться деньгами. Государство составляет свой бюджет в деньгах, получает доходы (налоговые и неналоговые) и расходует их в тех же деньгах, на эти деньги мы приобретаем самые разнообразные товары. В деньгах же мы оцениваем стоимость товаров и услуг, производим калькуляции (коммерческие расчеты). Наконец деньгами мы уплачиваем налоги и погашаем частные долги. Словом, деньги прочно вошли в наш хозяйственный обиход.

Но попробуем определить деньги на основании нашего повседневного опыта. Мы, конечно, скажем, что деньги — это те знаки — бумажные, как десяти- и тридцатирублевые червонцы и пяти,- трех- и однорублевые казначейские билеты, и металлические — серебряные, медные и никелевые, которые служат средством уплаты за товары, долги и т. п..

Но почему мы можем за эти металлические кружочки и бумажные знаки получать самые разнообразные и необходимые для нас товары? Ведь бумажные деньги сами по себе ничего не стоят и не являются ценностью, а за серебряный гривенник мы можем получить гораздо больше серебра, чем заключается в этом гривеннике. Очевидно только потому, что эти бумажные знаки выпускает государство, которое, принимая эти знаки в платежи и обязывая принимать их в частном обороте, тем самым придает им покупательскую и платежную силу. Итак, по-видимому, на основании повседневных наблюдений можно определить деньги, как государственные платежные знаки, являющиеся и для частных лиц средством покупок и платежей.

§ 2. Государственная теория денег

Так именно определяет деньги так называемая государственная или юридическая теория денег. Эта теория очень древнего происхождения. Еще в средние века придворные юристы учили, что деньги — это создание правопорядка или что государь сам создает деньги.

В России при Петре Великом Посошков рассматривал создание денег как проявление «государевой воли». В новейшее время подробно это учение развито немецким ученым Георгом Кнаппом в его труде «Государственная теория денег». Кнапп имеет много сторонников как среди ученых, так и среди практиков¹.

§ 3. Второе поверхностное определение денег, противоречащее первому

Правильно ли такое определение денег? Достаточно вспомнить довоенные условия нашей хозяйственной жизни или присмотреться к современной, например американской, действительности или, наконец, обратиться к хозяйственной истории разных стран и народов, чтобы убедиться в односторонности и, следовательно, неправильности такого определения денег. До войны у нас основными деньгами были пяти- и десятирублевые монеты; каждая пятирублевая монета заключает в себе 87,12 долей определенного товара высокой ценности — золота. Что же касается пяти- и трехрублевых «кредитных билетов» и серебряной и медной разменной монеты, то все они служили лишь дополнением к основным деньгам — золотым. В любой момент и в неограниченном размере их можно было обменять на золото. Золотые же монеты были не чем иным, как частицами золотого товара, и роль государства в отношении этих денег сводилась, лишь к тому, что государство путем чеканки устанавливало фактический вес и пробу этих кусков золота. Каждый мог принести на монетный двор и получить обратно это же золото в форме денег той же ценности, за вычетом ничтожной суммы за чеканку. Следовательно в этом случае мы уже не можем говорить, что деньги — это государственные знаки. Этими знаками лишь удостоверяется качество товара, подобно тому как известные торговые фирмы ставят свою марку на товаре, и это освобождает публику от необходимости испытывать каждый раз качестве этого товара. Но от того, что на чае было написано «Губкин-Кузнецов, сорт А», чай не переставал быть чаем; точно так же от того, что на золотых монетах был отчеканен двуглавый орел и на них было написано, что 10 рублей содержат в себе 1 зол. 78,24 долей чистого золота, эти деньги не переставали быть золотом, но лишь с маркой, государства.

Итак наблюдение над хозяйственной практикой теперь приводит нас к совершенно противоположному выводу. Деньги — это не государственные знаки, но товар-золото, такой же товар, как и все прочие. И только потому, что деньги — это товар, мы можем этот товар обменять в соответственной стоимости на все прочие товары. Отсюда как будто бы покупка на деньги есть то же, что простая товарная мена. Роль же государства здесь сводится лишь к тому, что оно ставит свою «марку», т. е. удостоверяет качество этого товара-золота.

§ 4. Металлистическая теория денег

Так учит металлистическая теория денег, противоположная ранее названной — государственной или номиналистической теории. Металлистическая теория так же стара, как и номиналистическая: ее развивали идеологи торгового капитализма еще в XVI и XVII вв. В новейшее время эта теория была развита немецким ученым Карлом Дилем в ряде его трудов, один из которых «Золото и валюта» переведен на русский язык².

§ 5. Как следует подходить к определению сущности денег

Наша попытка определить деньги на основе поверхностных наблюдений завела нас в тупик. Сначала мы нашли, что деньги — это государственные знаки, а потом оказалось, что деньги — это просто товар-золото, такой же товар, как и пшеница, сукно, обувь, чай, алмазы и т. д. Какое же определение более правильно? Очевидно ни то, ни другое! Оказывается, мы были слишком самоуверенны, когда вначале заявили, что деньги такая простая вещь, которую нечего изучать. Мы не знаем, что такое деньги: мы пока не смогли даже дать им общее определение.

Покупки, продажи, уплаты долгов, налогов, и т. п.. — все это действия, в которых проявляются экономические связи людей. Поскольку же все эти действия осуществляются при посредстве денег, постольку очевидно, что деньги есть прежде всего «инструмент» этих общественных экономических связей. Чтобы понять и правильно определить этот инструмент, мы не будем слепо следовать за нашими поверхностными представлениями о деньгах, но постараемся представить себе тот общественный хозяйственный «механизм», который не может действовать без денег. Мы, следовательно, должны понять общественную роль денег, их место в экономической системе. Вместе с тем мы поймем сущность денег и сможем дать такое определение денег, которое будет действительно научным.

§ 6. Роль цены в товарном обществе

Отличие капиталистического и вообще товарного общества от первобытного натурального хозяйства и от социалистического общества заключается в отсутствии центрального органа или лица, который руководил бы всем процессом общественного производства и распределения продукции между потребителями. Никто не указывает капиталистам, в какие именно отрасли производства они должны вкладывать свои капиталы, сколько и каких именно товаров они должны производить и, наконец, какими способами производства (например машинным или ручным путем) нужно производить эти товары. Каждый отдельный капиталист решает все эти вопросы по своему собственному усмотрению. На основе стихийных регуляторов, «слепых» законов устанавливается известное «равновесие» между отдельными частями капиталистического целого. Однако, это «равновесие» является случайным моментом среди постоянных отклонений и колебаний системы. Так для того, чтобы общественная потребность в текстильных изделиях была удовлетворена, необходимо, во-первых, чтобы все капиталисты этой отрасли в целом произвели определенное количество разных сортов товаров, во-вторых, для этого необходимо, чтобы целый ряд других отраслей производства, как-то: производство сырья (хлопок, шерсть, лен), машиностроительное производство, угольная промышленность и т. д., и т. д. доставили для текстильной промышленности опять-таки вполне определенное количество нужного рода товаров.

Как же это «равновесие» устанавливается? Кто заставляет капиталистов производить как раз определенные товары, в определенном количестве и определенными способами производства?

Общеизвестно, что рыночные цены товаров направляют действия каждого отдельного капиталиста. Последний будет производить только те товары, цены на которые сулят ему прибыль. Далее он будет расширять свое производство лишь до тех пор, пока количество товаров не превысит спрос, и цены товаров не упадут до такого уровня, который не даст ему никакой прибыли или даже принесет убыток. Наконец для производства этих товаров он должен применить лишь такие способы производства, которые оказываются, как говорят, рентабельными, т. е. прибыльными. Он не может производить ткань ручным способом, если другие производят машинным способом.

Цена товара — это единственный барометр, по которому капиталисты узнают о «рыночной погоде» и в соответствии с этим решают вопрос о том, что следует и чего не следует производить.

С этим барометром мы должны ближе познакомиться. Цены товаров от долей копеек до миллионов рублей аналогичны градуснику, деления которого от 0 могут подниматься вверх и вниз. Но чтобы, понять, что такое цена товара, мы должны прежде всего определить природу самого товара и выяснить, каким образом стоимость товаров выражается в этом бесконечном «градуснике цен», т. е. мы раньше всего должны познакомиться с товаром и его стоимостью. Это самый трудный момент теории денег.

§ 7. Потребительская и меновая стоимость товара

В натуральном хозяйстве, где все работают сообща и где глава племени распределяет все произведенное или награбленное, нет места товару. Товар существует только там, где продают и покупают. Особенность товара в отличие от продукта состоит в том, что товар производится не для собственного потребления, но для продажи, для того, кто произвел товар, последний не имеет потребительской стоимости, т. е. не является средством потребления. Смешно было бы предполагать, что фабриканту, вырабатывающему в день 100 тыс. пуговиц, действительно нужны эти пуговицы. Для него этот товар не имеет никакой потребительской стоимости, но зато обладает меновой стоимостью, т. е. может быть продан.

Но, с другой стороны, этот товар обладает меновой стоимостью и может быть продан только потому, что в обществе действительно имеются люди, которым эти пуговицы нужны и для которых, следовательно, этот товар имеет потребительскую стоимость. Следовательно, меновая стоимость обязательно предполагает потребительскую стоимость, и эти две души заключены во всяком товаре. Для производителя товар имеет меновую стоимость только потому, что он не является для него потребительской стоимостью; наоборот, для покупателя этот товар имеет потребительскую стоимость как раз потому, что он лишен для него значения как меновая стоимость, поскольку товар покупается не для перепродажи, но для потребления. В этом — противоречие товара. Он является одновременно и потребительской стоимостью и стоимостью.

Специфической (особенной, своеобразной) чертой товара является не потребительская стоимость, которая присуща продуктам труда во всяком обществе, но его меновая стоимость. Последняя представляется как определенное количественное отношение одного товара к другим товарам, как равенство товаров. Стоимость товара выражается в равенстве его с другим товаром, и вне этого выражения опа не может проявиться.

§ 8. Простая форма стоимости и ее два полюса

Простой формой такого равенства или простой формой стоимости будет такое выражение:

\[ 1 \ \text{метр сукна} = 4 \ \text{топорам}. \]

Рассмотрим ближе это отношение.

Прежде всего почему возможно такое равенство? Очевидно ни физические, ни химические свойства этих товаров не могут служить основанием равенства. Таким основанием не могут служить их потребительские свойства, ибо таковые вообще не измеряются, и никто не может сказать, что потребность в 1 метре сукна в четыре раза важнее потребности в одном топоре, тем более что для продавцов потребительская стоимость товара вообще не играет никакой роли. Общее в них то, что они продукты труда или, выражаясь образно, в них кристаллизован общественный труд.

Следовательно количественное равенство этих товаров определяется тем, чем они обладают, — общей им общественной материей или общим качеством, — трудом. Такой общий всем товарам общественный труд, взятый как нечто отличное от отдельных видов конкретного (определенного) труда и выражающийся в равенстве товаров как меновых стоимостей, следовательно труд социально-уравненный рыночным процессом мы будем называть абстрактным трудом.

Если меновая стоимость является формой стоимости, т. е. необходимой формой проявления стоимости товара, то абстрактный труд есть содержание или субстанция стоимости. Форме стоимости (меновой стоимости) присуще определенное содержание (абстрактный труд) — иначе эта форма будет бессодержательной формой. И наоборот содержанию стоимости (абстрактному труду) присуща определенная форма (меновая стоимость) — иначе это содержание будет бесформенным, что также невозможно, как невозможна и бессодержательная форма. Таким образом стоимость есть единство формы (меновой стоимости) и содержания (абстрактный труд).

Поскольку абстрактному труду, как содержанию стоимости, присуща определенная форма проявления (меновая стоимость), постольку ясно, что абстрактный труд есть историческая, свойственная определенной эпохе (товарному обществу), категория (понятие). Но если абстрактный труд есть историческая и социальная категория, то это не значит, что абстрактный труд не является материальной категорией. Абстрактный труд есть прежде всего «затрата человеческого мозга, мускулов, нервов, рук и т. д.» (Маркс), т. е. «труд вообще», но «труд вообще» еще не есть абстрактный труд. Абстрактным трудом является только тот «труд вообще», который проявляется в определенной общественной форме, а именно в товарной форме, т. е. как меновая стоимость. Абстрактный труд существует в производстве и проявляется в обмене, но он не существует в таком производстве, которое не имеет обмена. Поэтому при социализме будет, конечно, «труд вообще», т. е. затрата человеческой рабочей силы, но этот труд не будет абстрактным трудом, поскольку там не будет рыночного обмена и, следовательно, необходимой для абстрактного труда формы — меновой стоимости³.

Этот абстрактный труд выражает собою общественные отношения товаропроизводителей, но эти общественные отношения, как мы видим, принимают вещную, товарную форму и, следовательно, отношения между людьми как бы скрыты в отношениях самих вещей друг к другу. Это и есть товарный фетишизм или господство вещей над людьми, которые при данных общественных условиях иначе не могут связаться друг с другом, как через обмен вещей, следовательно, вещи как бы стоят над людьми и господствуют над их судьбой.

Стоимость обязательно должна иметь выражение в другой стоимости. В нашем примере — \(1 \ \text{метр сукна} = 4 \ \text{топорам}\), сукно выражает свою стоимость в топорах. Сукно — потребительская стоимость — относится к топору, как к стоимости, или мы скажем, сукно находится в относительной форме стоимости. Сукно играет активную роль, выражая свою стоимость в топорах; наоборот, топоры играют пассивную роль, ибо только служат средством выражения стоимости сукна. Топоры здесь являются как бы зеркалом стоимости. Созданная конкретным трудом потребительская стоимость сукна выражает в топорах свою стоимость, другими словами топоры играют роль эквивалента (выразителя стоимости) по отношению к сукну, или топоры обладают эквивалентной формой стоимости по отношению к сукну.

Мы видим таким образом, что относительная и эквивалентная формы стоимости суть два полюса (крайности) простой формы стоимости, т. е. простого равенства стоимостей. Эти полюсы взаимосвязаны, — без них нет самой формы стоимости. Но если товар находится в относительной форме, то он не может в то же время находиться в эквивалентной форме и наоборот. Если один товар играет активную роль, то другой товар в этот момент может играть только пассивную роль, являясь лишь средством выражения стоимости первого товара. Конечно поскольку мы имеем равенство, товары могут поменяться местами. В этом случае пассивную роль выражения стоимости будет играть 1 метр сукна, а активную роль — 4 топора.

Итак противоречие потребительской стоимости и стоимости, заключенное в каждом товаре, теперь в этой простой форме стоимости выражается как противоречие 1 метра сукна как потребительской стоимости и 4 топоров как стоимости. Следовательно это противоречие находит внешнее выражение в другой потребительской стоимости, которая по отношению к первой является выражением стоимости и абстрактного труда.

Поскольку это понятно, постольку нетрудно понять и количественные пропорции этой простой формы стоимости. Если стоимость, т. е. количество абстрактного общественно-необходимого труда, затраченного на производство 4 топоров как эквивалента неизменна, а стоимость сукна меняется, то изменяется и выражение стоимости сукна в топорах. Если ранее на производство 1 метра сукна и 4 топоров затрачивалось 4 часа общественного труда, а с изобретением усовершенствованной машины затрата труда на 1 метр сукна уменьшилась вдвое, то очевидно, что теперь

\[ 1 \ \text{метр сукна} = 2 \ \text{топорам}. \]

Если же, наоборот, стоимость сукна возросла вдвое, то

\[ 1 \ \text{метр сукна} = 8 \ \text{топорам}. \]

Таким образом при неизменной стоимости эквивалента относительная стоимость товара \(A\) (сукна), т. е. стоимость его, выраженная в товаре \(B\) (топорах), повышается и падает в прямом отношении к стоимости товара А.

Предположим обратный случай, а именно сокращение вдвое количества необходимого для производства топоров труда.

В этом случае, очевидно, прежняя стоимость сукна будет выражаться в удвоенном количестве топоров, или

\[ 1 \ \text{метр сукна} = 8 \ \text{топорам}. \]

Если же стоимость топоров повышается вдвое, то

\[ 1 \ \text{метр сукна} = 2 \ \text{топорам}. \]

Следовательно при неизменной стоимости товара \(A\) (сукна) его относительная стоимость, выраженная в товаре \(B\) (топорах), повышается и падает в обратном отношении к стоимости \(B\). Или, иными словами, чем выше стоимость эквивалента, тем ниже относительная стоимость товара \(A\) и наоборот. Это понятно: если например пшеница вздорожала, то ситец, сохранив прежнюю свою действительную стоимость, будет относительно меньше стоить, т. е. будет меньше стоить в пшенице как его эквиваленте. Один товар может выражаться в большем или меньшем количестве единиц другого товара. Это может произойти от двух причин: либо от изменения стоимости данного товара, либо от изменения стоимости того товара, к которому мы приравниваем или в котором выражаем стоимость первого товара. Этот момент очень важный для нас, что будет ясно из дальнейшего.

§ 9. Полная или развернутая форма стоимости

В простой форме стоимости мы имели изолированное (отдельное) выражение стоимости единичного товара в другом единичном товаре. Но такое положение, когда обмен ограничивается только двумя товарами, возможно в самых примитивных (неразвитых) условиях, лишь при зарождении обмена, когда весь строй хозяйства был не товарным, но натуральным.

Здесь обмен не правило, но исключение, т. е. случайность, и в силу этого простую форму стоимости мы можем назвать также случайной формой стоимости. Но если эта «случайность» повторяется все чаще и чаще, если обменивается не один товар, но ряд товаров друг на друга, то, очевидно, что эта простая форма стоимости будет развиваться и усложняться. При наличии нескольких товаров в меновом процессе мы имеем уже не единичное равенство двух товаров, но более или менее длинный ряд равенств. Например:

\[ 1 \ \text{метр сукна} = 4 \ \text{топорам} \ \text{или} \ 15 \ \text{килограммам сахара}, \ \text{или} \ 12 \ \text{парам чулок}, \ \text{или} \ 3 \ \text{грам. золота}. \]

Следовательно здесь мы имеем развертывание ряда простых меновых отношений или развернутую форму стоимости. Если при простои форме стоимости Определение величины стоимости товара \(A\) не представляло для нас затруднений, ибо величина этой стоимости имела выражение исключительно в одном единственном товаре (топорах), то теперь дело обстоит гораздо сложнее. Величина стоимости сукна выражается не в одном товаре, но в длинном ряде товаров, каждый из которых служит эквивалентом. Но при таком хаосе эквивалентов очень трудно судить о величине относительной стоимости товара.

§ 10. Превращение развернутой формы стоимости во всеобщую форму стоимости

Но чем чаще совершаются меновые акты, чем больше товаров вовлекается в сферу обмена, чем больше развиваются меновые связи между производителями, тем все настоятельнее становится необходимость устранения множественности эквивалентов и приравнивания вновь вступающих в обмен товаров к стоимости одного определенного товара эквивалента. Прочные меновые связи производителей невозможны без этой определенности эквивалента. А наиболее определенной, общеизвестной для товаропроизводителей является стоимость тех товаров, которые чаще других вступают в меновой процесс и, следовательно, чаще других выражают величину своей стоимости в других товарах. Допустим, что среди упомянутых товаров развернутой формы стоимости сукно чаще других вступает в меновой процесс и, следовательно, его стоимость является общеизвестной, определенной. Если в нашей формуле 1 метр сукна выражал свою стоимость в топорах, сахаре, чулках и т. д., то, перевернув расположение членов этой формулы, мы получим следующее выражение, при котором стоимость сукна становится на положение эквивалентной стоимости для всех прочих товаров:

\[ \left. \begin{array}{l} \text{4 топора}&=\\ \text{15 кило сахара}&=\\ \text{12 пар чулок}&=\\ \text{3 грам. золота}&=\\ \text{и т. д.}\\ \end{array} \right\} \text{1 метру сукна}. \]

«Теперь, — говорит Маркс, — товары выражают свои стоимости: 1) просто, т. е. в одном единичном товаре, и 2) единообразно, в одном и том же товаре. Форма их стоимости проста и обща им всем, следовательно, всеобща».

Итак в нашем примере сукно является не просто эквивалентом, не единичным эквивалентом, но всеобщим эквивалентом. Тем самым развернутая форма стоимости превращается во всеобщую форму стоимости. Благодаря всеобщей форме стоимости меновые связи товаропроизводителей приобретают устойчивость, и эта устойчивость обеспечивает их дальнейшее развитие и усложнение. Равенство товаров как меновых стоимостей может быть установлено лишь в том случае, если все товары могут быть выражены в определенной, общеизвестной стоимости какого-либо одного товара: только в этом случае товаропроизводители могут сравнивать друг с другом стоимости многочисленных товаров, фигурирующих на рынке. Поэтому трудовая стоимость действует как закон при наличии всеобщей формы стоимости. Вот почему Маркс говорит, что «всеобщая эквивалентная форма есть форма стоимости вообще».

Эта форма стоимости может принадлежать любому товару. Как мы узнаем из II отдела, эта всеобщая форма стоимости в действительности принадлежала самым разнообразным товарам. Однако «данный товар находится во всеобщей эквивалентной форме лишь тогда и постольку, когда и поскольку он как эквивалент выталкивается всеми другими товарами из их среды. И лишь с того момента, когда такое отделение оказывается окончательным уделом одного специфического, особенного товарного вида, — лишь с этого момента единая относительная форма стоимости товарного мира приобретает объективную прочность и всеобщее общественное значение» (Маркс). Этот специфический товар — всеобщий эквивалент — становится единым воплощением абстрактного, общественного труда, а вместе с тем и стоимости всех прочих товаров. Для последних этот товар играет специальную роль — эквивалента. Мы сказали, что эту роль всеобщего эквивалента может играть любой товар. Нужно только, чтобы один, определенный товар играл эту роль. Мы показали таким образом, что само развитие общественных отношений необходимо требует этого единства всеобщей формы стоимости и что это единство является необходимым условием для того, чтобы действовал закон трудовой стоимости.

§ 11. Денежная форма стоимости

Поскольку роль всеобщего эквивалента прочно монополизируется за одним определенным товаром, этот товар становится деньгами. Следовательно деньги — это не просто товар, как считают металлисты, но товар особого рода, являющийся всеобщим эквивалентом или всеобщей формой стоимости всех прочих товаров. Как таковой он лишен потребительской стоимости, представляя собой лишь воплощение стоимости. Или — противоречие потребительской стоимости и стоимости теперь выражается как противоречие товара (его потребительской стоимости) и денег как воплощения его стоимости (меновой).

Поскольку закрепление эквивалентной формы за определенным товаром уже произошло, поскольку, следовательно, этот товар стал деньгами, мы можем эту форму стоимости назвать денежной формой стоимости. Именно в этой форме стоимость находит свое окончательное, всеобщее и единообразное выражение, и вне этой формы стоимости не может существовать развитое товарное хозяйство.

§ 12. Три особенности эквивалентной формы стоимости

Итак сущность денег в том, что они выполняют необходимую для товарного хозяйства роль всеобщей эквивалентной формы стоимости. Эквивалентная же форма обладает тремя особенностями.

«Первая особенность, бросающаяся в глаза при рассмотрении эквивалентной формы, — говорит Маркс, — состоит в том, что потребительская стоимость становится формой проявления своей противоположности, стоимости. Натуральная форма становится формой стоимости». Это значит, что какой-либо товар — потребительская стоимость, становясь на положение эквивалента, является «в ранках этого отношения» между двумя товарами лишь формой проявления стоимости для первого товара, ибо роль эквивалента в этом именно и заключается. Когда товар \(A\) приравнивается к товару \(B\), то здесь происходит приравнивание первого товара именно к стоимости второго товара, а не к его потребительской стоимости. Поскольку же потребительская стоимость противоположна стоимости, поскольку в этом смысле Маркс и говорит, что «потребительская стоимость становится формой проявления своей противоположности — стоимости».

Вторая и третья особенности эквивалентной формы прямо вытекают из первой особенности.

«Вторая особенность эквивалентной формы, — говорит Маркс, — состоит в том, что конкретный труд становится формой проявления своей противоположности, абстрактно-человеческого труда». Поскольку стоимость создается не конкретным, но абстрактным трудом, постольку товар, находящийся в эквивалентной форме и следовательно ставший формой проявления стоимости, выражает собою в рамках этого отношения не конкретный, но абстрактный труд. Последний же противоположен конкретному труду, и в этом смысле Маркс говорит, что «конкретный труд становится формой проявления своей противоположности, абстрактно-человеческого труда».

«Третья особенность эквивалентной формы, — говорит Маркс, — состоит в том, что частный труд принимает форму своей противоположности, форму непосредственно общественного труда». Стоимость создается не частным, но абстрактно-общественным трудом. Понятие же частного труда противоположно понятию общественного труда. Поскольку товар \(B\), находящийся в эквивалентной форме, служит формой проявления стоимости, а не потребительской стоимости, постольку он выражает собою не тот частный труд, который на него затрачен, но противоположный последнему — общественный труд. Именно, эти три особенности эквивалентной формы придают товару — всеобщего эквиваленту, т. е. деньгам, характер особенного товара, противоположного всем другим товарам.

§ 13. Определение денег

Выяснив развитие денег из формы стоимости (отношения стоимостей), мы тем самым уже дали общее определение деньгам. Читателю теперь не представит труда понять следующее общее определение денег, данное Марксом, «тот специфический товарный вид, с натуральной формой которого общественно срастается эквивалентная форма, становится денежным товаром и функционирует в качестве денег. Играть в товарном мире роль всеобщего эквивалента делается его специфической (т. е. особенной) общественной функцией, а следовательно его общественной монополией». Или иначе: «Особый товар, являющийся равнозначащей (адекватной) формой меновой стоимости всех прочих товаров, или меновая стоимость всех товаров, как особый выделенный товар, есть деньги» (Маркс).

Необходимо твердо запомнить тот вывод, к которому мы пришли: деньги — это не просто товар, но особый товар — всеобщий эквивалент. Деньги являются всеобщей формой стоимости, воплощением абстрактно-общественного труда, а вместе с тем и формой меновой связи товаропроизводителей, формой соединения частного труда в систему общественного труда.

§ 14. Денежный фетишизм

При понимании денег как формы общественной связи или формы производственных отношений раскрывается тайна денег и денежной власти или так называемый денежный фетишизм. При капитализме судьба людей зависит от денег. Безработица является результатом капиталистического накопления. Почему же безработные обречены на голодную смерть? Потому что у них нет денег. А почему у них нет денег? Потому что капиталисты не дают им работы. Но капиталисты в периоды кризисов сокращают рабочих, видимо, потому, что их товары не находят сбыта. Следовательно, опять-таки потому, что у покупателей нет денег! Таким образом кажется, что именно в деньгах заложены причины социальных бедствий и что, следовательно, деньги это такая таинственная сила, которая управляет судьбами человечества.

Буржуазия, конечно, заинтересована в том, чтобы этот денежный фетишизм всеми способами поддерживать, ибо если все зависит от высшей, находящейся вне власти человека силы — денег, то необходимо подчиниться этой силе. Если безработный не имеет гривенника на хлеб, а миллиардер Морган располагает таким денежным богатством, которого хватило бы на сотни тысяч трудящихся, то такова, мол, «природа вещей», рок человечества, всецело зависящий от «священного кумира» — «золотого тельца».

Вот почему и буржуазные экономические теории большей частые» также являются фетишистическими. Они рассматривают стоимость, деньги,- капитал и т. д., как вещи, но не как вещную форму социальных отношений. Маркс же, наоборот, прежде всего вскрывает за этими «вещами» социальные отношения. Тем самым исчезает и вся таинственность денег. Конечно деньги сами по себе неповинны в социальных бедствиях, ибо они только служат формой общественной связи.. Освободиться от «власти денег» (в действительности же от власти определенного класса — капиталистов) и тех несчастий, которые трудящимся приносит эта «власть», можно только путем коренного изменения самого строя общественных связей. Это изменение должно заключаться в превращении рыночной, денежной формы организации общественного труда, с присущими ей разделением общества на классы, анархией производства, кризисами и безработицей, в сознательно, планомерно и в интересах всего общества регулируемую систему организации труда. Но для этого необходимо прежде всего лишить капиталистов монополии на средства производства. Таким образом, если мы в теории раскрываем сущность денежного фетишизма и срываем с денег маску таинственности и сверхъестественности, то от этого еще не исчезает денежный фетишизм на практике, т. е. господство человека над человеком, принявшее форму господства вещи над человеком. Этот фетишизм может быть устранен только перестройкой общества на социалистических началах. При социализме производственная связь людей осуществляется непосредственно, но не через вещи как при капитализме. Вот почему при социализме не будет места ни для денежного, ни для товарного фетишизма.

Литература

1) К. Маркс, Капитал, т. I, гл. I.

2) К. Маркс, К критике политической экономии, гл. I.

3) И. А. Трахтенберг, Бумажные деньги, изд. 3-е, гл. I.

4) Сборник «Деньги и денежное обращение в освещении марксизма», изд. 2-е,. НКФ. Статья Каутского «Деньги».

5) Б. Берковский, Очерки по марксистской теории денег. М. 1930.

6) Dr. Herbert Block, Die Marxsche Geldtheorie, lena 1926⁴.

7) K. Diehl, Theoretische Nationalökonomie, Bd. III, Buch, II, Кар. 1, lena 1927.

Вопросы для повторения

1) В чем заключаются и почему несостоятельны поверхностные определения денег?

2) Каков научный подход к анализу сущности денег?

3) Что является регулятором товарного общества?

4) В чем заключается противоречие между потребительской стоимостью и меновой стоимостью?

5) Дайте анализ простой формы стоимости и ее двух полюсов.

6) Проанализируйте различные случаи изменения количественных пропорций, простой формы стоимости и установите общую закономерность этих изменений.

7) Каково выражение развернутой формы стоимости и в чем ее недостатки?

8) Почему возникает всеобщая форма стоимости и в чем ее особенности?

9) Есть ли различие между всеобщей и денежной формами стоимости?

10) Дайте общее определение денег.

11) В чем заключается денежный фетишизм?

Глава II. Деньги как мерило стоимости и масштаб цен

§ 1. Функции денег

Наша попытка определить деньги на основании поверхностных представлений о конкретных, т. е. в действительности обращающихся деньгах, как помнит читатель, привела к полнейшему тупику, а именно к двум взаимно, исключающим друг друга определениям (деньги — знаки и деньги — простой товар, такой же, как пшеница, ситец или гвозди). Затем отказавшись от этих поверхностных определений, мы вскрыли сущность денег на основе абстрактного (т. е. отвлеченного) анализа самой природы менового хозяйства и пришли к определению денег не как обычного, но как совершенно особенного товара. Теперь нам необходимо ознакомиться с той сложной «работой», которую выполняет в общественном «механизме» этот особенный товар, и тогда нам станет ясно, почему деньги, во-первых, не могут не быть товаром, почему, во-вторых, деньги ни в коем случае нельзя отождествлять с другими товарами, и почему, в-третьих, оказывается возможным существование простых денег-знаков, лишенных товарного содержания. Это нам позволит убедиться, что существование денег-знаков, будучи вполне закономерным, т. е. согласующимся с природой денег, в то же время ни в коей мере не противоречит нашему определению денег, как товара особой природы, как всеобщего эквивалента.

Как всеобщий эквивалент деньги в экономической системе выполняют ряд конкретных функций. Очевидно, что эти функции целиком и полностью суть общественные функции, ибо сами деньги без остатка — явление общественное.

Две основные и важнейшие функции денег — это функции — мерила стоимости и орудия обращения или, как говорит Маркс, «соединение-мерила стоимости и орудия обращения — есть деньги». Следовательно вне этих функций нет самих денег.

Рассмотрим сначала функцию мерила стоимости и связанную с нею функцию масштаба цен.

§ 2. Цена

Прежде чем вы продаете или покупаете товар, вы должны договориться о той цене, по которой должна произойти покупка-продажа. Следовательно данной меновой сделке предшествует установление цены. Но что такое цена? Когда мы говорим: «пара ботинок стоит 5 рублей» или «эта книга стоит 3 рубля» и т. п., то что мы этим хотим сказать? Мы хотим сказать, что стоимость пары ботинок равна стоимости 5 рублей, а стоимость книги — стоимости 3 рублей. Но что такое 5 рублей? 5 рублей это есть не что иное, как 87,12 долей чистого золота. Следовательно при этой системе золото функционирует в качестве денег. Конечно, деньгами, т. е. всеобщим эквивалентом может быть не только золото, но и какой-либо иной товар, в чем мы как раз будем иметь случай убедиться при изучении истории денег. Но сейчас мы допускаем, что деньгами является только золото. Это предположение как раз соответствует современным условиям капиталистической действительности.

Итак, определив цену ботинок в 5 рублей, мы тем самым устанавливаем равенство:

1 пара ботинок = 87,12 долей чистого золота. Здесь мы имеем дело не с простой формой стоимости, но со всеобщей или денежной формой стоимости, ибо золото является эквивалентом или равноценностью не только 1 пары ботинок, но также книги, пшеницы, ситца, гвоздей и т. д. Значит, деньги являются выражением стоимости всех товаров или их всеобщей формой стоимости. Путем установления цены товара последний может найти свое стоимостное отражение в одном определенном товаре — золоте. Следовательно, когда мы говорим, что 1 пара ботинок стоит 5 рублей, то мы тем самым выражаем стоимость ботинок в стоимости товара-денег, следовательно, в данном случае в стоимости 87,12 долей чистого золота. Теперь для нас ясно, что цена — это есть не что иное, как денежное выражение стоимости товара, или, что то же самое, выражение стоимости данного товара в стоимости товара — всеобщего эквивалента. Стоимостью золота мы измеряем стоимость ботинок и других товаров, следовательно, золото-деньги являются мерилом стоимости.

§ 3. Мерило стоимости должно само обладать стоимостью

Уже из этого определения цены совершенно ясно, что действительные деньги, поскольку они выполняют функцию мерила стоимости, не могут быть простыми знаками, но должны сами обладать внутренней, товарной стоимостью, ибо иначе невозможно было бы это измерение. В самом деле, могли бы мы, например, измерить тяжесть головы сахара куском железа, если бы последний не обладал тем же свойством, что и сахар, следовательно, тяжестью? Очевидно, что если бы мы на чашу весов положили бы не 10-фунтовую гирю, но простой знак веса, например, ярлык на 10 фун. сахара, то тяжесть головы сахара мы не могли бы измерить. Лишь после того как мы действительным измерением установили вес 10 фунтов сахара, мы можем выдать чек на эти 10 фун. сахара; сам же ярлычок на 10 фун. не является измерителем веса.

Из этого сравнения ясно, что, например, бумажные деньги, на которых только написано 5 руб., следовательно, 87,12 долей чистого золота, но которые в действительности не заключают в себе ни одной доли золота, следовательно, не обладают внутренней стоимостью (т. е. тем именно качеством, которое мы измеряем, говоря о цене товара) не могут быть мерилом стоимости, точно так же, как ярлык на 10 фун. сахара не может быть мерилом веса. А так как раньше мы установили, что только «соединение мерила стоимости и орудия обращения есть деньги», то ясно, что бумажные деньги на самом деле только знак денег или представитель денег, как ярлык на 10 фун. не есть мерило веса, но только знак уже измеренного веса. Мерилом стоимости могут быть только действительные деньги, обладающие внутренней товарной стоимостью.

§ 4. Мерило стоимости — есть мерило общественного труда

На этом и заканчивается наше сравнение: железной гири как мерила веса, и денег как мерила стоимости. Если свойство тяжести от природы присуще всем вещам, то свойство быть стоимостью не есть природное свойство вещи, но лишь ее общественное свойство, которым вещи обладают лишь при определенных исторических условиях, а именно при рыночной форме соединения частного труда в систему общественного труда.

Хлеб при всех условиях есть продукт труда и средство потребления. Это его естественные свойства. Но к этим свойствам не принадлежит свойство хлеба быть меновой стоимостью и обладать ценой. На самой пшенице не написано, что она стоит 5 рублей. Пшеница приобретает это новое свойство лишь в определенных исторических условиях, а именно, когда рыночный обмен является необходимой формой связи частных производителей. Благодаря существованию этого особого товара — денег — все товары оказываются соизмеренными друг с другом и притом в количественно-точных пропорциях. 1 пара сапог, 5 пудов пшеницы, 2 фун. чаю, 3 арш. сукна оказываются равными друг другу, и это равенство выражается в том, что они имеют одну и ту же установленную в обществе цену — 5 рублей, т. е. все эти товары равны 87,12 долям золота.

Отсюда можно было бы сделать вывод, что именно деньги делают товары соизмеримыми. Но сказать так — это значит опять-таки остаться на поверхности явлений и не проникнуть в сущность вещей, ибо мы знаем, что в действительности равенство стоимостей товаров определяется равенством вложенного в них человеческого труда. Отсюда читателю ясно, что «не деньги делают товары соизмеримыми. Наоборот, потому, что товары как стоимости представляют овеществленный человеческий труд, и следовательно, сами по себе соизмеримы; именно поэтому и все они могут соизмерять свои стоимости одним и тем же специфическим (особенным), товаром, превращая таким образом этот последний в общую меру своих стоимостей, т. е. в деньги. Деньги как мера стоимости — лишь необходимая форма проявления имманентной (присущей) товарам меры стоимости, рабочего времени» (Маркс).

Итак, устанавливая цены товаров, т. е. сравнивая их стоимости со стоимостью золота, мы тем самым приравниваем друг к другу человеческий труд, овеществленный в товарах. Это приравнивание является чисто общественным актом. Для того, чтобы сравнить по весу, т. е. по естественному (а не общественному) качеству (свойству) голову сахара и ящик чая, мы должны поочередно взвесить на весах и то и другое, и только путем такого конкретного взвешивания, т. е. приравнивания их веса к тяжести третьего тела — железа, мы можем установить, что эта голова сахара весит, скажем, вдвое больше, чем ящик чая.

Но совершенно иначе происходит измерение стоимости той же головы сахара и ящика чая. Правда и в этом случае для того, чтобы сравнить их стоимости, мы должны установить их цену, т. е. сравнить стоимость каждого из них со стоимостью третьего товара — золота. По такое приравнивание в отличие от физического взвешивания мы производим мысленно, т. е. для того, чтобы установить, что голова сахара стоит 5 рублей, для этого отнюдь не надо положить рядом с головой сахара 87,12 долей золота, как это мы делали при измерении веса сахара железной гирей. «Следовательно, — говорит Маркс, — свою функцию меры стоимости деньги выполняют, как мысленно представляемые или идеальные деньги».

Оценка стоимости товаров в деньгах производится лишь мысленно, в идее, и эта мысль выражается в словах, когда, например, люди торгуются о цене товара. Однако эти идеальные представления и словесные названия «три с полтиной», «один червонец» и т. и. могли возникнуть только потому, что в действительности конкретно существует та стоимость, к которой все приравнивают товары, т. е. золото. Если бы золота, как товара с вполне определенной стоимостью не существовало, то не могло бы возникнуть и представление о том, что «голова сахара стоит 5 рублей», т. е. равна стоимости 87,12 долей чистого золота. Между тем, каждый раз торгуясь о цене товара, мы забываем об этом обстоятельстве, и нам кажется, что «копейки» и «рубль» — это чисто условные и отвлеченные обозначения, которым в действительности не соответствует никакая определенная стоимость. Конечно это чисто субъективное (т. е. личное) представление, которое возникает только потому, что мы не задумываемся о содержании денежных единиц, как напр. «доллара», «рубля», «копейки» и т. д.

§ 5. Теория идеальной единицы денежной меры

Такие субъективные представления о деньгах как чисто условной и мыслительной мере стоимости лежат в основе так называемой номиналистической теории денег, которую Маркс назвал теорией «идеальной единицы денежной меры».

Идеи вообще не падают с неба. «Вначале было дело», а лишь потом мысль, идея, т. е. представление об этом деле. Сначала должны были существовать деньги, как товар с определенной стоимостью, и лишь на этой основе могут возникнуть идеальные представления о «рублях» и «копейках», как единицах этой стоимости. В новейшее время самым главным представителем этой теории идеальной единицы денежной меры или абстрактно-номиналистической теории является немецкий ученый Роберт Лифманн, который даже считает своим достоинством чисто субъективное (а не объективное, социальное) построение теории цены и денег. Хотя Лифманн писал через 50 лет после Маркса, но, несмотря на это он повторяет все ошибки старых теоретиков, несостоятельность которых полностью была доказана Марксом.

Эти теории, как ясно из изложенного, не идут дальше поверхностных, субъективных рассуждений продавцов и покупателей.

§ 6. Масштаб цен

Когда мы говорим: эта вещь стоит 3 р. 73 к., а эта — 22 р. 86 к., то мы, очевидно, устанавливаем различные величины цен этих товаров, пользуясь при этом определенным масштабом для сравнения или масштабом цен. Но как мерило стоимости и масштаб цен деньги выполняют совершенно различные функции. Установление масштаба цен, если дана единица стоимости или единица для измерения цен, есть, очевидно, чисто технически-счетная операция, в то время как установление самой единицы измерения есть чисто общественный процесс. Для того чтобы это понять, воспользуемся сравнением с физическими мерилами и масштабами. Приняв, например, за единицу линию определенной длины и назвав ее метром, мы можем построить масштаб длины с любым количеством делений. Тридцать тех отрезков, которые мы называем метром, во всех случаях будут тридцатью метрами; ¹/₁₀ часть такого отрезка мы называем дециметром; 1 тыс. таких отрезков — километром и т. д. Следовательно раз дана единица измерения, установление масштаба измерения есть чисто счетная операция. Раз мы принимаем за единицу измерения стоимостей рубль, содержащий 17,424 долей чистого золота, то тем самым мы можем построить масштаб денежного выражения величин стоимости, следовательно, масштаб цен с любым количеством делений — 1000 руб., 100 тыс. руб., 1 млн. руб., 1 млрд. руб. и т. д., пока в нашем, запасе «еще есть цифровые названия. Это чисто счетно-техническая операция. При измерении длины мы берем за единицу измерения то свойство, которое от природы присуще всем вещам и не связано ни с какими общественными условиями. За единицу измерения общественного труда, заключенного в различных товарах, мы берем то количество этого труда, которое заключено в слитке или монете, содержащей 17,424 долей чистого золота (1 рубль). Если в этом слитке заключается, например, 2 часа абстрактно-общественного труда, то очевидно, что в 5 руб., или 87,12 долях чистого золота, будет заключаться 2 × 5 = 10 часов общественного труда и т. д. Масштаб весовых количеств золото есть таким образом масштаб общественного труда. Если дана единица этого последнего, овеществленная в 17,424 долях чистого золота, то тем самым может быть построен масштаб цен с бесконечным количеством делений, и как бы мы с вами ни были бедны, мы сможем при помощи этого масштаба установить цену любого богатства. Таким образом, например, экономисты вычисляют, что национальный годовой доход России до войны был равен 16 млрд. руб., а Северо-американских соединенных штатов — 34,4 млрд. долл., Англии — 2,3 млрд. фун. ст. (свыше 20 млрд. руб.), Германии — 42 млрд. марок и т. д. (см. диаграмму № 1). Конечно это отнюдь не значит, что Россия за год производила целую гору золота. Мы в течение, года получали совершенно ничтожное в сравнении с суммой национального дохода количество золота, но сколько имеется в наличии этого последнего и вообще какая масса денег находится в обращении — совершенно не играет никакой роли при установлении денежной стоимости национального богатства или национального дохода. Сказав, что национальный доход России был равен 16 млрд. зол. руб., мы тем самым хотели установить, что этот доход был равен массе товарных стоимостей, которая по количеству затраченного труда в 16 млрд. раз больше количества затраченного общественного труда на производство 17,424 долей чистого золота — 1 руб.

«Как мера стоимости, — говорит Маркс, — деньги служат для того, чтобы превращать стоимости бесконечно разнообразных товаров в цены, в мысленно представляемые количества золота; как масштаб цен они измеряют эти количества золота».

Следовательно только потому, что деньги выполняют чисто общественную функцию — мерила стоимости — и обладают чисто общественной субстанцией (качеством) — абстрактно-общественным трудом, они могут выполнять функцию масштаба цен. Последний есть счетное отношение весовых количеств определенного товара — золота.

Допустим, что в силу изменения техники производства количество абстрактно-общественного труда, заключенного в 1 рубле — 17,424 долей чистого золота упало на 50%, т. е. вместо 2 часов труда рубль, будет равен 1 часу труда. Если же при этом стоимость сапог не изменилась, то очевидно, что мы уже не будем иметь прежнего равенства:

\[ 1 \ \text{пара сапог} = 5 \ \text{руб.}, \]

ибо у нас теперь 5 руб. содержат в себе не 10, но только 5 часов труда, а 10 не может быть равно пяти. Чтобы 10 часов труда, заключенных в сапогах, выразить в золоте, мы должны теперь взять, удвоенное количество золота. 10 часов = 10 часам труда, как раз при цене 10 руб. за 1 пару сапог, т. е. при равенстве:

\[ 1 \ \text{пара сапог} = 10 \ \text{руб.} \]

§ 7. Причины изменения товарных цен

Таким образом деньги как мерило стоимости в отличие от физических мерил не неизменная, но переменная величина. В то время как 1 метр остается всегда одним метром, 1 рубль как мерило стоимости может заключать в себе и 1, и 2, и 3 часа труда, и следовательно, все прочие товары будут выражать свою стоимость то в большем, то в меньшем количестве золота, т. е. будут стоить то больше, то меньше. «Следовательно, масштаб цен выполняет свою функцию тем лучше, чем неизменнее одно и то же количество золота служит единицей измерения» (Маркc). Если вы говорите, что в этой комнате 20 кв. метров, то это измерение остается неизменным. Не то при измерении товарных стоимостей в деньгах.

Если эти сапоги стоят сейчас 5 руб., то это отнюдь не исключает того, что те же самые сапоги будут стоить в будущем году 3 руб., а через 2 года 10 руб. Это нам прекрасно известно из практики. Но отсюда нельзя еще сделать вывод, что цены товаров изменяются только потому, что изменяется количество труда, заключенное в одной денежной единице — рубле. Это так только в том случае, если стоимость самого товара, в данном случае сапог, находящихся в относительной форме стоимости (см. I главу), не изменяется. Между тем при анализе простой формы стоимости мы выяснили, что относительная стоимость, т. е. выражение стоимости товара в другом товаре — эквиваленте (у нас в золоте — деньгах), может изменяться как в силу изменения стоимости товара, находящегося в относительной форме, так и в силу изменения стоимости товара-эквивалента. Так как у нас теперь всеобщим эквивалентом служит золото, и так как мы относительную стоимость товара в золоте — эквиваленте — называем ценой, то очевидно, что цены товаров могут изменяться в силу двух причин: как от изменения стоимости товаров, так и от изменения стоимости этого особенного и всеобщего товара-золота.

«Если меновая стоимость товаров остается без изменения, то общее возрастание товарных цен, выраженных в золоте, возможно только в том случае, когда падает меновая стоимость золота. Если меновая стоимость золота остается без изменения, то общее возрастание цен, выраженных в золоте, возможно только тогда, когда меновая стоимость всех товаров понижается» (Маркс).

Если, например, сапоги сегодня стоят 5 руб., а через год они будут стоит 10 руб., то спрашивается — отчего же повысилась цена сапог? По-видимому определенного ответа мы дать не можем, ибо эта цена могла повыситься либо от того, что трудовая стоимость сапог повысилась вдвое, либо от того, что трудовая стоимость золота понизилась вдвое. Таким образом мы как будто оказываемся совершенно, беспомощными при определении причин изменения товарных цен, ибо можем только заниматься одними догадками. Но это не совсем так. Если, допустим, мы знаем, что повысилась только цена сапог, а цена ситца, гвоздей, хлеба и пр. осталась неизменной, то очевидно, что в этом случае мы должны искать причину изменения цены сапог не в золоте, а в самих сапогах. Почему это так? Дело в том, что если бы, например, трудовая стоимость золота упала вдвое, то очевидно, что не только сапоги, но и ситец, и гвозди, и хлеб должны были бы выражаться в удвоенном количестве золота, т. е. их цены должны были бы подняться вдвое. Если же не имеет места всеобщее повышение или падение цен, но лишь рост или падение цен определенных товаров, то очевидно, что само золото-деньги неповинно в этом изменении цен, причина которого заложена в нашем примере — в изменении трудовой стоимости сапог, но отнюдь не золота-эквивалента.

§ 8. Повышение товарных цен перед мировой войной

Когда изменяются средние цены отдельных товаров, то причины этого изменения лежат только на стороне самих товаров, а не денег. Но когда происходит общее изменение уровня товарных цен, то в этом случае мы не можем определенно сказать, что причина этого обязательно заключается в изменении трудовой стоимости золота. Дело в том, что может произойти при неизменной трудовой стоимости золота более или менее равномерный подъем или падение трудовых стоимостей всех товаров. Вот почему когда перед мировой войной при наличии золотой валюты имело место общее повышение уровня товарных цен, то среди марксистов не было единодушия в оценке этого явления. Одни считали, что причину этого следует искать в изменении трудовой стоимости самих товаров, другие — в изменении трудовой стоимости золота-денег. Очевидно, что определенное решение этого вопроса может быть дано только путем конкретного исследования изменения условий производства золота, с одной стороны, и всех прочих товаров, — с другой.

§ 9. Революции цен

В истории имели место случаи общего и бурного подъема товарных цен. Так в XVII в. после открытия Америки с ее богатейшими в тот период золотыми приисками, резко повысилась добыча золота, сократились издержки по производству золота, и следовательно упала его трудовая стоимость. В связи с этим, естественно, должны были возрасти цены товаров. Так как в то время статистических исследований движения среднего уровня цен никем не производилось, то в оценке происшедшей «революции цен» мнения экономистов расходятся: одни считают, что средний уровень цен возрос в 4—5 раз, другие — в 2 раза.

Другую «революцию цен», в связи с изменением стоимости денег — мерила стоимости (золота), хотя и менее бурную, Европа пережила в 50—60-х годах XIX в. За этот период имеются точные статистические исследования, согласно которым повышение среднего уровня цен за 15—20 лет после 1849 г. выражается в 25—50%. То, что и это повышение цен было непосредственно обусловлено падением трудовой стоимости золота, ясно из того, что и здесь «революция цен» была прямым следствием открытия богатейших источников золота в Калифорнии и Австралии. Ежегодная мировая добыча золота в 50-х годах прошлого века, по сравнению с 40-ми годами, возросла в 3—4 раза, и не подлежит никакому сомнению, что это было связано с значительным понижением трудовой стоимости золота, что и нашло свое отражение, с одной стороны, в росте товарных цен, а с другой — в росте количества золотых денег в обращении. Однако этот последний момент, а именно причины того, что при падении стоимости золота возрастает его количество в обращении, будет выяснен в III главе.

§ 10. Деньги имеют стоимость, но не имеют цены

Мы выяснили функцию денег как мерила стоимости, определили цену и вскрыли причины изменения цен. Но если все товары имеют определенные цены потому, что они выражают свою стоимость в стоимости определенного количества денег, то спрашивается, имеют ли цену сами деньги? Сами деньги не имеют цены. Понять это не представит труда. Какова, например, цена 87,12 долей золота? Вы скажете — цена этого количества золота равна 5 руб. Но что такое 5 руб.? Это ведь 87,12 долей золота. Следовательно, говоря, что 87,12 долей золота стоят 5 руб., вы тем самым говорите, что 87,12 долей золота = 87,12 долей золота или 5 руб. = 5 руб. Очевидно, что выражение «цена денег» или «цена золота» есть чистейшая бессмыслица. Золото не может выражать свою стоимость в самом себе, ибо мы уже знаем, что стоимость вообще может быть измерена только через приравнивание ее к другой стоимости, находящейся в эквивалентной форме. Но золото само находится в этой форме, и поэтому оно не может относиться к самому себе или иметь цену. Если все товары имеют единую и всеобщую форму своего выражения в одном товаре-золоте, то зато золото, в отличие от всех прочих товаров и в силу этого своего особого положения, не имеет единообразного выражения своей стоимости в каком-либо определенном товаре, т. е. не имеет денежной формы стоимости, а следовательно, и цены. Если цена 1 пары сапог равна 5 руб., т. е. 87,12 долей золота, то можно ли сказать обратное, что цена 87,12 долей золота равна 1 паре сапог? Ни в коем случае, ибо сапоги не деньги, не всеобщий эквивалент, не имел цены, золото выражает свою относительную стоимость не в каком-либо определенном товаре, но во всем бесконечном разнообразии товаров. Этой относительной стоимости денег можно дать какое-либо определенное название, например, покупательской силы денег, но ни в коем случае последнюю нельзя назвать «ценой», ибо ценой обладают все товары, как раз за исключением одного товара — золота-денег.

«Золото там, где оно служит элементом определения цен, а потому счетными деньгами, не имеет не только постоянной, но вообще никакой цены. Для того, чтобы оно приобрело цену, т. е. чтобы оно могло выразиться в каком-нибудь специфическом товаре, как всеобщем, эквиваленте, этот другой товар должен играть такую же исключительную роль в процессе обращения, как и золото» (Маркс).

§ 11. Индексы цен

Изменение относительной стоимости денег или покупательской силы выясняется при помощи определенного статистического метода — индексных чисел или индексов. Индекс есть показатель изменения среднего уровня товарных цен. Единого индекса нет и не может быть: индексы будут всегда различаться в зависимости от того, изменения цен каких именно товаров мы хотим исчислить, сколько единиц товаров мы берем, в какой пропорции каждый вид товаров входит в сумму цен взятых товаров, и наконец, в зависимости от того, какими математическими приемами мы будем исчислять среднюю изменения всех цен. Главные виды индексов: 1) оптовых цен, 2) розничных цен и 3) бюджетный индекс, никогда не совпадают друг с другом и никогда одинаково не фиксируют изменения уровня цен. В бюджетный индекс входят цены только тех товаров, которые потребляются рабочими и служащими, и при том в пропорциях, соответствующих значению тех или иных товаров в потребительском бюджете. Поэтому, например, повышение цены какого-либо одного товара, например, мяса, играющего большую роль в потребительском бюджете, может совсем не отразиться на оптовом или розничном индексах, ибо одновременно могло произойти понижение цен ряда других товаров, не входящих в бюджетный индекс. В общем каждый вид индекса имеет свое значение, но ни один из индексов не может дать точного представления об изменении относительной стоимости денег.

§ 12. Стоимость денег

Если стоимость каждого отдельного товара проявляется в процессе рыночного приравнивания стоимости данного товара к стоимости денег, т. е. путем установления цен, то как же может быть установлена величина стоимости самих денег, если последние не обладают ценой? Конечно стоимость действительных денег-золота определяется общим законом трудовой стоимости, т. е. количеством абстрактно-общественного труда, кристаллизованного, например, в одной унции золота. Но ведь это количество, как мы выяснили, вне приравнивания к количеству труда, заключенного в товаре-эквиваленте, не может быть установлено. Для всех товаров само золото является таким всеобщим эквивалентом. Но другого всеобщего эквивалента, помимо золота-денег, нет. Что же является эквивалентом для золота и где устанавливается его стоимость? Эквивалентом для золота являются те товары, на которые оно обменивается у истоков добычи золота. Следовательно для золота существует не всеобщая, но только развернутая форма стоимости. Золотопроизводитель обменивает золото на нужные ему средства потребления и средства производства, и таким путем устанавливается относительная стоимость золота. «Его (золота) собственная стоимость определяется рабочим временем, требующимся для его производства и выражается в том количестве всякого иного товара, в каком кристаллизовалось столько же рабочего времени. Такое установление относительной величины стоимости золота фактически совершается на месте его производства, в непосредственной меновой торговле» (Маркс). Получив у самых истоков производства определенную величину стоимости, золото поступает в обращение, где оно выступает не только в своих функциях мерила стоимости и масштаба цен, но также и в функции средства обращения. «Золото функционирует лишь как идеальная мера стоимости только потому, что оно уже обращается как денежный товар в меновом процессе. В идеальной мере стоимостей скрывается таким образом звонкая монета» (Маркс).

Итак, идеальная функция меры стоимости неразрывно связана с другой основной функцией денег — средства обращения, где деньги уже выступают не только в идее, но и реально как монета.

Мы теперь должны перейти к изучению этой второй функции денег, в которой наряду с мерилом стоимости раскрывается сущность денег как всеобщего эквивалента.

Литература

1) Маркс, Капитал, т. I. гл. II и гл. III, § I.

2) Маркс, К критике политической экономии, гл. II, § I.

3) И. А. Трахтенберг, Бумажные деньги, гл. II.

4) Л. Шанин, Денежная система СССР в марксистском освещении, 1925, гл. II.

5) Б. Берковский, Очерки по, марксистской теории денег, М. 1930.

6) Н. Block. Die Marxsche Geldtheorie.

7) К. Diehl, Theoretische Nationalökonomie, Bd. III, Buch. II Kap. 2.

Вопросы для повторения

1) Назовите две основные функции денег.

2) Что такое цена?

3) Могут ли бумажные деньги выполнять функцию мерила стоимости?

4) В чем сходство и в чем различие между гирей как мерилом веса и деньгами как мерилом стоимости?

5) Выполняют ли деньги функцию меры стоимости как реальные или как идеальные деньги, и были ли бы возможны идеальные представления о деньгах как мериле стоимости, если бы действительные деньги вообще не существовали?

6) Что такое масштаб цен и в чем отличие этой функции от меры стоимости?

7) Являются ли деньги, как мера стоимости неизменной величиной?

8) В силу каких причин может изменяться уровень цен товаров?

9) Что такое индекс цен и каковы основные виды индексов?

10) Почему деньги не имеют цены?

11) Чем определяется стоимость денег?

Глава III. Функция средства обращения и бумажные деньги

§ 1. Процесс обмена

Мы уже знаем, что для самих производителей товары не имеют потребительской стоимости. Фабрикант, производящий в день 10 тыс. пуговиц, не хочет и не может потребить эти пуговицы. Они представляют для него меновую стоимость и только меновую стоимость. Но это возможно только потому, что для невладельцев этого товара последний как раз имеет потребительскую стоимость — иначе товар не будет продан, хотя в него и был вложен труд. Итак реализация (продажа) товаров как стоимости возможна только в том случае, если на них затрачен труд в форме, полезной для других. «Но лишь обмен может фактически показать, оказывается ли труд действительно полезным для других, удовлетворяет ли его продукт какой-либо чужой потребности» (Маркс).

Обмен может быть совершен двояким путем — непосредственно, когда 1 метр сукна обменивается на 4 топора, и посредственно, когда тот же процесс совершается через посредство третьего товара-денег, всеобщего эквивалента. Только когда все основные потребности удовлетворяются собственным трудом данной семьи, рода, племени или коммуны, возможен непосредственный обмен продукта на продукт. Когда же с развитием меновых связей труд дифференцируется, т. е. распадается на отдельные узкие специальности, и каждый человек занимается лишь определенной работой в системе общественного труда, тогда уже оказывается невозможным непосредственный обмен продукта на продукт. В самом деле лишь случайно может так оказаться, что производителю сукна нужны будут как раз топоры, а производителю топоров — сукно. Общественная же система не может базироваться на такой случайности.

§ 2. Необходимость денег для товарного хозяйства

Деньги как раз и служат всеобщим средством обмена, т. е. при посредстве денег владелец сукна может получить не только топоры, но и любой иной товар, имеющийся в обществе. Тем самым деньги, являются необходимой и единственно возможной формой (при отсутствии плановой организации общества) соединения дифференцированного в обществе труда. Вы можете производить изо дня в день только одни фуражки потому, что, продавая эти фуражки за деньги, имеете возможность получить от общества все необходимое вам для жизни. Следовательно, если бы денег не было, то в этих условиях невозможна была бы и общественная дифференциация труда.

§ 3. Связь между мерилом стоимости и средством обращения

Деньги могут служить всеобщим средством обмена или средством обращения товаров потому, что стоимость всех товаров уже выражена в деньгах, следовательно, потому, что деньги являются мерилом стоимости. Однако верно и обратное: деньги могут выражать стоимость всех прочих товаров и служить мерилом стоимости, потому, что на деньги фактически уже совершается обмен, и только благодаря этому последнему люди вообще могут пользоваться золотом-деньгами в качестве мерила стоимости. Итак эти две функции — мерила стоимости и средства обращения взаимно связаны и друг друга обусловливают. По мере того, как развитие обмена превращало один определенный товар в деньги — всеобщий эквивалент, этот товар становился одновременно и мерилом стоимости и средством обращения. Это еще раз подтверждает правильность определения денег Марксом, как «соединения мерила стоимости и средства обращения».

§ 4. Деньги как средство обращения, или денежное обращение

Современный обмен является денежным обменом, представляя собой противоположное движение товара и денег или переплетение товарного и денежного обращения. Вы изготовили ботинки и хотите получить за них 2 фун. чая. Для этого вы продаете ботинки, например, за 5 руб. и покупаете на них 2 фун. чая. Фактически здесь только произошло перемещение товаров из одних рук в другие, а деньги явились лишь средством, при посредстве которого совершился этот процесс. Следовательно эта денежная форма обмена представляет собой не что иное, как превращение товара в деньги и денег в товар, т. е. движение Товар-Деньги-Товар, или обозначим это еще короче:

\[ \text{Т—Д—Т} \]

Так как и деньги и товар суть стоимости, и так как все эти три стоимости — эквивалентны (т. е. равноценны), то следовательно, в этом движении не происходит изменения величины стоимости, но лишь меняется форма существования стоимости, а именно товарная форма превращается в денежную и наоборот. Очевидно, что весь этот процесс распадается на 2 части: \(\text{Т—Д}\) (продажа) и \(\text{Д—Т}\) (покупка). \(\text{Т—Д}\) есть продажа только для владельцев данного товара, в нашем примере для владельца ботинок. Но эта же сделка является в то же время покупкой для владельца денег. Но почему этот последний имеет деньги? Потому что он раньше уже продал свой товар, например хлеб, третьему лицу, который в свою очередь получил деньги от продажи сукна и т. д. Таким образом «первый метаморфоз (метаморфоз — это смена формы) товара, его превращение из товарной формы в деньги всегда является в то же время противоположным метаморфозом какого-либо другого товара, обратным превращением последнего из денежной формы в товар» (Маркс).

Второй метаморфоз товара есть \(\text{Д—Т}\) или купля. Опять-таки: купля для бывшего владельца ботинок, ныне владельца денег, есть, в то же время продажа для владельца, скажем, чая. Сапожник или капиталист — обувной фабрикант обычно продает сразу партиями, свой товар — обувь. Допустим, что он продал обуви на 1 тыс. руб. На эти 1 тыс. руб. он покупает не какой-либо определенный товар, но массу разнообразных товаров как средств производства, так и средств потребления. Но покупка им этих товаров означает ведь в то же время продажу этих товаров разнообразными производителями, т. е. для них — это первый метаморфоз или \(\text{Т—Д}\). Следовательно этот заключительный метаморфоз ботинок, т. е. \(\text{Д—Т}\), есть сумма первых метаморфоз других товаров. В тот момент, когда один товар, открывает ряд своих метаморфоз, другие товары заканчивают свои метаморфозы. «Таким образом, — говорит Маркс, — описываемый ряд метаморфоз каждого данного товара неразрывно сплетается с кругооборотом других товаров. Процесс в целом представляет обращение товаров». Но обращение товаров есть в то же время обращение денег, всегда движущихся в противоположном направлении.

§ 5. Отличие непосредственного обмена продуктами от товарного обращения

«Товарное обращение не только формально, но и по существу отлично от непосредственного обмена продуктами» (Маркс). Это отличие сводится к двум моментам. Во-первых, при товарно-денежном обращении разрываются узкие границы непосредственного обмена и возникает возможность обмена данного товара на бесконечное множество других товаров. Во-вторых, благодаря такой всеобщности обмена развивается сложный клубок общественных связей: один меновой акт переплетается со множеством других. Продажа какой-либо пары ботинок оказывается связанной со множеством покупок и продаж, других товаров. Но мы ведь уже знаем, что в каждом товаре кристаллизован общественный труд. Следовательно в этой всеобщей денежной форме обмена осуществляется не частная и случайная, но постоянная и всеобщая связь производителей друг с другом. Из этих различий вытекает одно очень важное следствие. В денежной форме обмена лежит возможность кризиса. В самом деле ведь каждый может продать товар и, не покупая другого товара, оставить деньги в кармане. Тем самым другие, товаропроизводители будут лишены возможности продать свои товары, получить деньги, а на них — другие товары. Но этого положения не может быть при непосредственном обмене продуктами, ибо там продукты одновременно меняются своими местами. При денежной же форме обмена этой одновременности нет, ибо между \(\text{Т—Т}\) еще вклиниваются \(\text{Д}\), которые и нарушают эту одновременность, и тем самым заключают в себе возможность кризиса. Отсюда ясно, что хотя товарно-денежное обращение и имеет своим конечным результатом \(\text{Т—Т}\), т. е. замещение одного товара другим, но смешивать обращение с непосредственным обменом продуктов ни в коем случае нельзя.

§ 6. Основные ошибки металлистической теории

Эту ошибку как раз совершают буржуазные экономисты металлистической школы (см. гл. VIII). Рассматривая деньги как простой товар, такой же, как и хлеб, ситец или ботинки, они тем самым игнорируют особое общественное положение этого товара, которое делает его противоположным всем другим товарам. В результате буржуазные теоретики-металлисты не вскрывают сущности денег, проходят мимо самого главного — тех социальных отношений, которые за ними скрыты, и, наконец, беспомощно разводят руками, когда в функции денег как средств обращения фигурирует не товар, но простые знаки. Между тем возможность существования этих последних и притом вполне закономерного (нормального) существования, как будет показано в дальнейшем, легко объясняется марксовой теорией денег, которая построена на строгом разграничении товара и денег, а вместе с тем разграничении непосредственного обмена продуктами, с одной стороны, и товарно-денежного обращения, с другой.

§ 7. Ошибка экономистов в теории кризисов в связи с ложной трактовкой товарного обращения

Следует также заметить, что отсутствие этого разграничения привело целый ряд буржуазных теоретиков (Рикардо, Сэй, Джемс Милль) к совершенно нелепому выводу о невозможности кризисов при капитализме, поскольку, с их точки зрения, товар всегда обменивается на товар, а деньги в этом процессе не играют существенной роли. Между тем мы показали, что уже в самом превращении формы \(\text{Т—Т}\) в \(\text{Т—Д—Т}\) и распадении последней на самостоятельные акты \(\text{Т—Д}\) и \(\text{Д—Т}\), заложена возможность товарных избытков или кризисов сбыта. На практике как раз полностью подтверждается марксова теория и опровергается буржуазная теория денег — обмена — кризисов, ибо кризисы есть факт, а с фактами не спорят.

§ 8. Особенность функции средства обращения

Если товар вступает в обращение, т. е. продается, то ясно, что он ведь не вечно будет находиться в обращении. Он может быть как раз куплен тем лицом, которому этот товар нужен для потребления — тогда тут же вслед за продажей, т. е. вступлением в обращение, он выпадет из этого последнего, поскольку покупатель его потребит. Если же товар продается не действительному потребителю, но посреднику — торговцу, то это мало меняет дело по существу. Удлиняется лишь срок жизни этого товара как товара, его нахождения в обращении. Товар может перейти в процессе обращения несколько раз из рук в руки, например от фабриканта к оптовику, от оптовика к полуоптовику, от последнего — к розничнику, но в конце концов товар должен быть продан потребителю. Следовательно само рождение товара предполагает его смерть как товара.

Не то с деньгами. Деньги, раз родившись, продолжают вечную свою жизнь в качестве средств обращения. И этим они существенно отличаются от товаров. Для последних — обращение это только мимолетный процесс, так сказать, вынужденная необходимость для обратного превращения в продукт. Наоборот для денег — это вечный процесс. Обращение для них служит и началом и концом одновременно. Деньги не потребляются, но постоянно функционируют как средства обращения. Правда в обращении бывает денег то больше, то меньше, но известная их масса постоянно должна находиться в обращении.

Попробуем теперь подойти к деньгам как средствам обращения (в дальнейшем мы будем деньги в качестве средств обращения называть монетой), с точки зрения товаровладельцев. Для чего последние так настойчиво домогаются превращения своего товара в деньги? Для того, чтобы потребить последние? Ничего подобного: никто деньги как деньги не потребляет, ибо если вы, например, из золотой десятки сделаете зуб, то эта десятка уже не будет деньгами. Но если вы сохраните эту десятку как деньги, то это обязательно требует, так сказать, «неприкосновенности их личности». Кто хочет сохранить деньги как деньги, тот во всяком случае не может их потребить, уничтожить.

Деньги для товаровладельца служат средством получения других товаров, которые нужны как предметы потребления или производства. Следовательно товаровладельцев не интересует потребительская стоимость денег как товара или их внутренняя товарная стоимость. Отсюда ясно, что от изменения материала самих денег ровным счетом ничего не изменяется в нашей формуле \(\text{Т—Д—Т}\).

§ 9. Монета — знак стоимости. Превращение денег в знаки стоимости

Этот наш вывод очень важен, ибо отсюда вытекает возможность замещения действительных денег неполноценными металлическими деньгами, сделанными из другого материала, например серебра или меди, или даже чистыми знаками стоимости, — бумажными деньгами.

История этого превращения денег в функции средств обращения из действительного товара-стоимости в простые знаки будет нами рассмотрена в X главе. Сейчас мы только скажем, что к этому результату общество пришло не сразу, но в итоге длительного исторического развития. Непосредственным толчком для введения в обращение неполноценных металлических денег послужил тот факт, что металлические деньги, находясь в обращении, постоянно стираются и, следовательно, уменьшаются в своей внутренней стоимости. Между тем эти деньги продолжают функционировать по прежней своей стоимости, ибо ведь продавец, как мы знаем, не интересуется деньгами как вещью, как предметом потребления. Еще феодальные государи из этого факта сделали выгодный для себя вывод: они стали пускать в обращение деньги с уменьшенным металлическим содержанием по сравнению с тем, которое на них значилось. Так металлическое содержание монет все уменьшалось, пока не дошло до нуля — монета заменилась простыми знаками — бумажными деньгами. «Как меновая стоимость кристаллизуется при обмене в золотые деньги, точно так же золотые деньги в процессе обращения поднимаются до своего собственного символа — сначала в виде изношенной золотой монеты, потом в форме вспомогательной металлической монеты, наконец в форме не имеющих стоимости марок, бумаги, просто знака стоимости» (Маркс).

§ 10. Определение денег и деньги-знаки

В I главе мы определили деньги как товар, хотя и особенной природы. Между тем теперь мы пришли к признанию возможности: существования денег — не товара, но простых бумажек; Нет ли здесь противоречия? Ни в коем случае, ибо определяя деньги как «соединение мерила стоимости и средства обращения», мы этим отнюдь не утверждали, что в своей монетной форме, т. е. как средство обращения, деньги должны фигурировать непосредственно в своей «материальной телесности», т. е. как товар определенного качества и формы. Бумажные деньги — это знаки действительных денег — золота, их заместители или представители в функции средств обращения. Нам необходимо лишь внести поправку в данную выше общую характеристику денег по их функциям. Эта поправка заключается в указании на то, что деньги в качестве средств обращения могут фигурировать, не непосредственно, как реальный товар, но также в форме простых знаков — заместителей. Эту поправку как раз вносит Маркс, уточняя определение-основных функций денег: «Товар, — говорит Маркс, — который функционирует как мера стоимости, а поэтому непосредственно своим телом или через посредство своих заместителей так же, как средство обращения, есть деньги».

§ 11. Бумажные деньги не имеют стоимости

Но если бумажные деньги — это только знаки денег, то ясно, что они по существу лишь как бы представительствуют от имени стоимости золота в процессе товарного обращения. Так всем известно, что луна сама по себе неспособна излучать свет, но в то же время таковой излучает; она отражает на землю чужой источник света, а именно — свет солнца. Так и бумажные, деньги «светят» на товары не своей собственной стоимостью, но отраженной стоимостью золота. Так и чек, который вы получаете из кассы магазина, не имеет собственной стоимости, не является ни деньгами, ни товаром, но представляет собой знак стоимости в одно и то же время как уплаченных в кассу денег, так и получаемых у приказчика товаров. Конечно бумажные деньги — это не кассовый чек, ибо последний выполняет подсобную, техническую и частную функцию, а бумажные деньги важнейшую общественную функцию. Говоря о кассовом чеке, мы хотим только показать возможность существования знака стоимости, обособленного от самой стоимости. Бумажные деньги и являются как раз формой такого обособленного существования знака стоимости.

Таким образом бумажные деньги не являются ни деньгами, ни товаром, но непосредственно только знаком стоимости денег. А так как сами деньги являются выражением стоимости всех товаров, то тем самым и бумажные деньги косвенно, через посредство золота, являются также и знаком стоимости всего бесконечного разнообразия товаров, находящихся в обществе.

§ 12. Ошибка Гильфердинга в теории денег

Мы уже знаем из главы I, что стоимость одного товара может быть выражена или приравнена только к стоимости другого товара. Бумажные же деньги не могут быть эквивалентом стоимости товаров, ибо сами они не имеют стоимости и, следовательно, не являются мерилом стоимости. Лишь после того как все товары соизмерены в единицах стоимости золота, следовательно, выражены в деньгах и получили цену, оказывается возможным совершать меновые сделки при посредстве знаков денег — простых бумажек. Таким образом бумажные деньги ни в коем случае не устраняют, но, наоборот, обязательно предполагают наличие действительных денег в качестве мерила стоимости. Это как раз упускает из виду Гильфердинг, который, утверждая, что бумажные деньги непосредственно являются знаками стоимости товаров, а не золота, и поэтому совершенно независимы от стоимости действительных денег, тем самым подрывает в самой основе марксову теорию денег. Спрашивается, если при наличии бумажных денег устраняется необходимость в существовании действительных денег, то каким образом может быть измерена стоимость всех товаров? Очевидно, что в бумажках товары не могут, измерять свою стоимость. А если стоимость товаров не измерена в стоимости всеобщего эквивалента, то, следовательно, товары не имеют цены. Таким образом по Гильфердингу товары вступают в обращение без цены, а деньги без стоимости (ибо бумажные деньги не имеют стоимости). Но ведь это полнейшая нелепица, ибо на самом деле и при бумажных деньгах все товары имеют цену, а деньги имеют стоимость, которая только обозначена в бумажных знаках. Иначе ведь вообще не могут совершаться ни продажа, ни купля. Мы видим таким образом сколь неудачной оказалась и эта попытка ревизовать учение Маркса.

§ 13. Виды денег и денежных знаков

Мы выяснили таким образом функцию денег как средств обращения или вскрыли сущность монеты. В качестве монеты могут фигурировать как действительные деньги-золото, так и золото или какой-либо иной металл, номинальная стоимость которого (т. е. стоимость, обозначенная на нем) выше его реальной стоимости как металла, так, наконец, и бумажные деньги, лишенные всякой реальной стоимости.

Таким образом необходимо различать деньги и знаки денег. Действительными деньгами являются только так называемые полноценные металлические деньги, т. е. такие деньги, в которых заключено как раз столько металла, сколько на них обозначено. Такова довоенная русская золотая пятерка, содержащая 87,12 долей золота, не только по названию, но и по действительному весу. В отношении полноценных металлических денег, поскольку они фигурируют не только как мерило стоимости и сокровище, но также и непосредственно как орудие обращения, существуют определенные, более или менее однообразные в разных странах нормы их обращения:

1. Свобода чеканки. За принесенное на монетный двор золото выдается в соответственном весе золото в монете с удержанием ничтожной суммы за издержки по чекану (в довоенной России взималось 42 руб. 31¹/₂ коп. с пуда золота, что составляло ¹/₅%).

2. Предел отклонения или ремедиум. Если золотая монета теряет в весе или пробе, то она лишается своей платежной силы. Так в России допускалось обращение только таких пятирублевых монет, вес которых был не ниже 1 золотника; предел отклонения был равен ¹/₁₂₁.

3. Свобода переплавки монет в слитки хотя и запрещалась по закону, но фактически всегда и всюду практиковалась, ибо контроль установить невозможно, и поэтому запрещение переплавки монет всегда оставалось не больше, чем «буквой закона».

4. Законную платежную силу имеет в пределах страны только металлическая валюта данной страны.

5. Монетная регалия, т. е. право чеканки принадлежит только государству.

В качестве заместителей денег в функциях средства обращения и платежного средства фигурируют: 1) билонная или разменная монета, 2) бумажные деньги, 3) кредитные деньги.

1. Вполне естественно, что условия выпуска и обращения билонной, т. е. разменной монеты должны значительно отличаться от условий обращения действительных денег, т. е. полноценных металлических денег. Здесь конечно отсутствуют такие условия, как свобода чеканки и ремедиум. Но зато эти деньги свободно размениваются правительством на полноценные металлические деньги и имеют законную платежную силу в частном обороте. Однако при каждом частном платеже в интересах получателей денег государство освобождает последних от обязательства принимать билонную монету в неограниченной сумме, по зато берет на себя это обязательство. Так в Германии до войны можно было платить серебряными деньгами до 20 мар. при каждом платеже и медными до 1 марки; во Франции серебром — до 50 фр., бронзовой монетой — до 5 фр.; в Англии серебром до 40 шилл., бронзовыми монетами — до 1 шилл.; в России — высокопробной серебряной монетой (1 руб., 50 коп. и 25 коп.) до 25 руб., низкопробной серебряной и медной монетой — до 3 руб. Вместе с тем государство обычно ограничивает выпуск билонной монеты таким количеством, которое необходимо для мелкого оборота — в противном случае билонные монеты, затрудняя частный платежный оборот, возвращаются государству ввиду свободного их размена на полноценную металлическую монету или на бумажные деньги.

Если же государство отменяет свободу чеканки полноценных металлических денег, то и последние аналогично билонной монете из действительных денег превращаются в знаки денег.

2. Бумажные деньги выпускаются государством и имеют законную платежную силу. Обычно бумажные деньги выпускаются в целях покрытия государственных расходов и этим они отличаются от кредитных денег, которые также могут выпускаться государственным органом, например Государственным банком, но в иных целях и иным порядком, о чем будет речь в V главе. Бумажные деньги могут быть либо а) разменными на металл, либо б) неразменными. Обычно они неразменны. В этом случае и билонная монета разменивается не на металл, но на бумажные деньги.

3. Кредитные деньги будут рассмотрены в V главе.

Какова бы ни была форма средств обращения — будь то золотые или медные, или бумажные деньги — природа всех этих форм остается одной и той же, поскольку все они выполняют одну и ту же функцию — средств обращения. Однако все же для сохранения равновесия товарного обращения далеко не безразлично, являются ли преимущественными средствами обращения полноценные золотые деньги, или таковых совсем нет в обращении и последнее целиком обслуживается бумажками. Это не безразлично потому, что количество денег в обращении по-разному регулируется при металлической и бумажно-денежной системах. Чтобы понять это различие и вскрыть причины неоднократно имевших место в истории фактов резкого падения покупательской силы бумажных денег, мы должны предварительно познакомиться с третьей функцией денег — сокровища или орудия накопления.

§ 14. Выводы: противоположность функций мерила стоимости и средства обращения

Сейчас же в качестве вывода из всего сказанного в первых трех главах и в целях более отчетливого понимания функции средства обращения мы попробуем противопоставить эту функцию другой основной функции денег — мерила стоимости.

Первая противоположность этих функций заключается в следующем.

Как мерило стоимости деньги фигурируют не реально, но лишь в идее, ибо при самой оценке стоимости товара в деньгах (т. е. при установлении цены) золото не должно находиться в наличии.

Иначе обстоит дело с функцией средств обращения. Здесь, наоборот, деньги выступают не как идеальные деньги, но как конкретные деньги. Для того чтобы купить товар, вы должны уплатить наличные деньги в соответствии с той ценой, о которой вы договорились с продавцом.

Вторая же противоположность заключается в, том, что если в качестве мерила стоимости должны выступать действительные деньги — товар-золото, то в функции средств обращения эта внутренняя товарная стоимость денег не играет роли, и действительные деньги, как мы знаем, могут быть заменены простыми знаками денег — бумажками. Но освобождаются ли полностью эти деньги-знаки от действительных денег? Ни в коем случае, ибо деньги могут быть заменены бумажными знаками, лишь в таком объеме стоимости, в каком необходимо было бы функционирование действительных денег в прогрессе товарного обращения.

Эту двоякую противоположность функций мерила стоимости и средства обращения установил Маркс.

«В качестве мерила стоимости, — говорит Маркс, — деньги служат только как счетные деньги, а золото — только как воображаемое золото, между тем все сводится к природному материалу. Выраженные в серебре меновые стоимости представляются совершенно иначе, чем выраженные в золоте. Обратное происходит с функцией орудия обращения: здесь деньги не только выступают в представлении, но должны существовать как вещественный предмет рядом с другими товарами; между тем материал их при этом не имеет значения и все зависит от их количества. Для единицы меры является решающим моментом, представляет ли она фунт серебра, золота или меди; но монета, каков бы ни был ее собственный материал, в зависимости только от ее количества, делается соответственным овеществлением каждой из этих единиц» (Маркс).

Таким образом мы видим, что хотя в функции мерила стоимости конкретно не фигурируют золотые деньги, и хотя в функции средства обращения деньги, фигурируя реально, могут быть заменены простыми бумажками, однако обе эти функции обязательно предполагают наличие действительных денег, например золота, если не в форме монет, то в форме слитков.

Литература

1) К. Маркс, Капитал, т. I, гл. II и III, § 2.

2) К. Маркс, К критике политической экономии, гл. II, § 2.

3) И. А Трахтенберг, Бумажные деньги, гл. II.

4) Л. Шанин, Денежная система СССР в марксистском освещении, гл. III.

5) Б. Берковский, Очерки по марксистской теории денег, М. 1930.

6) Гильфердинг, Финансовый капитал, гл. II.

7) Сборник «Деньги и денежное обращение в освещении марксизма», статья Гильфердинга, «Деньги и товар» и Каутского, «Золото, бумажные деньги и товар».

8) Н. Bloch, Die Marxsche Geldtheorie.

9) К. Diehl, Theoretische Nationalökonomie, Bd. III, Buch II, Kap. 2, lena 1927.

Вопросы для повторения

1) В чем необходимость денег для товарного общества?

2) В чем заключается функция денег как средства обращения, и в чем связь этой функции с функцией мерила стоимости?

3) В чем отличие непосредственного обмена продуктами от товарного обращения?

4) Почему возможна замена в обращении действительных денег неполноценными металлическими деньгами или бумажными знаками?

5) Какое уточнение вносит Маркс в определение денег в связи с функционированием заместителей денег?

6) Дайте определение бумажным деньгам.

7) В чем ошибка Гильфердинга в теории денег?

8) Назовите виды денег и денежных знаков и нормы, регулирующие их обращение.

9) Подведите итог анализу функции мерила стоимости и средства обращения и ответьте на вопрос; в чем противоположность проявления денег в этих функциях?

Глава IV. Функция сокровища и механизм регулирования количества денег в обращении

§ 1. Деньги как сокровище

Деньги являются всеобщим эквивалентом и, следовательно, всеобщей формой богатства. Владея деньгами, вы тем самым в пределах данной суммы при капитализме можете приобрести любые товары. «Стремление к накоплению сокровищ по природе своей безмерно. Деньги являются всеобщим представителем вещественного богатства, потому что они непосредственно могут быть превращены во всякий товар. Но в то же время каждая реальная денежная сумма количественно ограничена, является средством купли с ограниченной покупательской способностью. Это заставляет собирателя сокровищ все снова и снова предпринимать сизифов труд (до бесконечности возобновляемый труд) накопления. Он чувствует себя как великий завоеватель, который с каждой новой страной завоевывает лишь новую границу» (Маркс).

Именно потому, что деньги такой товар, который служит всеобщим эквивалентом и пользуется всеобщим почетом среди обычной товарной «черни», они являются надежным средством накопления или сокровищем.

Для собирателя сокровищ, говорит Маркс, «существует богатство только в его общественной форме, и поэтому он закапывает его от общества. Он жаждет товара в форме, постоянно способной к обращению, и поэтому он извлекает его из обращения. Он грезит о меновой стоимости и поэтому ничего не выменивает».

Функцию сокровища выполняют только действительные деньги, например золотые, но отнюдь не бумажные знаки денег, ибо всякий раз еще требуется доказать, являются ли эти знаки заместителями действительных денег и имеют ли представительную стоимость именно того золотого номинала, который на них значится. То, что бумажные деньги не могут служить надежным орудием накопления, всем прекрасно известно из опыта годов войны и революции, когда те, кто скопили бумажные знаки, остались в конце концов со знаками, но… без денег!

На первых ступенях развития менового хозяйства, а также и в настоящее время в отсталых странах накопление денежных сокровищ является частным делом каждого. В развитых же капиталистических странах накопление в качестве сокровища золота является общественной функцией банков. В последних в настоящее время собраны колоссальные запасы золота. Кроме того значительные суммы денег скапливаются у капиталистов в качестве наличных резервных фондов для разного рода платежей (хотя и это накопление денег в значительной степени концентрируется у банков). Это вынужденное и текучее накопление, обусловленное ходом самого дела, следует отличать от накопления сокровищ.

«Не нужно смешивать сокровища с монетным резервом, который сам составляет слагаемую часть общей суммы денег, находящихся постоянно в обращении, предполагает упадок или возрастание этой общей суммы» (Маркс).

§ 2. Регулирование количества денег в обращении

Сокровище играет очень важную роль в отношении регулирования количества денег, необходимых для обращения. Очевидно, что денег в обращении должно быть как раз столько, сколько необходимо для совершения товарных покупок и продаж по тем ценам, но которым фактически совершаются сделки. Если известно, например, что за данный период было продано товаров за наличные на 10 млн. руб., то ясно, что покупателями было уплачено как раз 10 млн. руб. Однако так как эти товары были проданы не сразу, но в каждый данный момент продавалась лишь часть этой массы, то ясно что в один и тот же момент не могло потребоваться всей массы денег — 10 млн. руб. Крестьянин, например, выехал на базар и продал свой хлеб за 100 руб. Тут же он заходит в магазин и покупает на эти деньги мануфактуру и сельскохозяйственные машины. Таким образом эти же 100 руб. обслужили вторую продажу на ту же сумму. Далее кооператив, у которого крестьянин купил эти товары, закупает на эти 100 руб. хлеб уже у второго крестьянина. Этот последний опять-таки покупает в кооперативе нужные ему товары и т. д. Таким образом те же самые 100 руб. могут обслужить длинный ряд покупок-продаж. Затем эти 100 руб. останутся на ночь в кассе кооператива и с утра следующего дня снова начинают свою вечную «работу» в качестве средств обращения.

Этот пример нам наглядно показал, что для реализации (продажи) товаров на 10 млн. руб. в пределах всего общества и в течение, например, одного месяца, отнюдь не должна была находиться в обращении сумма денег в 10 млн. руб. Так как денежный знак может совершать ряд покупок и продаж, то необходимо сумму последних разделить на то количество сделок, которое обслуживает каждая монета, чтобы получить необходимое для обращения количество денег. Следовательно это последнее равно:

\[ \frac{\text{сумме цен товаров}}{\text{число оборотов одноименных монет}}. \]

Знаменатель этой дроби, т. е. число товарных оборотов, обслуживаемое в среднем всей массой монет, мы будем называть скоростью обращения денег. Обозначив эту последнюю через \(\text{С}\), сумму цен реализуемых товаров через \(\text{А}\), количество денег через \(\text{К}\), получим следующую формулу необходимого для обращения количества денег: \(К = \frac{\text{А}}{\text{С}}\)

Если \(\text{А}\) равно 100 млн. руб. а \(\text{С}\) равно 100, то в течение данного месяца для обращения было необходимо:

\[ \frac{100\ 000\ 000}{100} = 1\ 000\ 000 \ \text{руб.}. \]

Но если в течение следующего месяца увеличилась или уменьшилась потребность обращения в деньгах (монете), то каким образом произойдет сокращение или расширение массы денег? Куда денутся избыточные деньги или откуда появятся новые деньги? Таким резервуаром, куда отливают избыточные деньги и откуда поступают новые суммы денег в обращение, как раз и является сокровище. Допустим пока, что обращение обслуживается исключительно полноценными металлическими деньгами и существует, как например в довоенной России, свободная чеканка. Последняя означает следующее: всякий имеющий золото в слитках, может принести таковое на монетный двор и получить соответственное количество золота в монете с удержанием монетным двором ничтожной суммы за чеканку.

Так русский монетный устав гласил: «Золотая монета чеканится как из золота, принадлежащего казне, так и из золота, предоставляемого для сего частными лицами. Приносителям золота не может быть отказано в приеме оного для передела в монету, если количество представленного не менее четверти фунта».

Таким образом золото в слитках потенциально (т. е. скрыто) есть золотая монета, в каковую оно в любой момент может превратиться. Как мы уже знаем, не имея цены, золото приобретает относительную стоимость в товарах при непосредственном обмене его на товары у самих истоков производства. С этой определенной стоимостью золото — будь то слитки или монета — фигурирует как деньги и при выполнении своих денежных функций ре изменяет своей стоимости. И в слитках, и в монете золото имеет одну и ту же стоимость и одно и то же выражение своей стоимости в товарах, т. е. относительную стоимость. Правда эта последняя может изменяться, если меняется трудовая стоимость товаров или трудовая стоимость самого золота (в силу изменения условий его производства), по это изменение относительной стоимости золота не связано с выполнением золотом денежных функций. Золото не может иметь одну относительную стоимость при выполнении одной функции (например сокровища) и другую — при выполнении другой функции (например средства обращения). Стоимость золота и его относительная стоимость в товарах едина во всех функциях.

«Золото в слитках, — говорит Маркс, — отличается от золота в монете в такой же мере, в какой монетное название отличается от названия веса. То, что в последнем случае представляет разницу в наименовании, является в первом только различием фигуры. Золото-монета может быть брошено в тигль и превращено таким образом снова в слитковое золото, и обратно: достаточно послать слиток золота на монетный двор, чтобы он получил форму монеты. Превращение и обратное превращение из одной формы в другую является чисто технической операцией».

§ 3. Ошибка количественной теории денег

Между тем сторонники так называемой количественной теории денег (о которой подробно мы будем говорить ниже) утверждают как раз противоположное сказанному. Они считают, что золото в монете может иметь одну относительную стоимость, а золото в слитках — другую, и будто бы только при посредстве такого совершенно неестественного раздвоения стоимости золота и возможно регулирование количества денег в обращении при свободной чеканке. Механизм этого регулирования они представляют себе следующим образом. Если в обращение поступило слишком много золотых монет, то золото в монете, как избыточное, начинает обесцениваться по отношению к прочим товарам и в том числе по отношению к золотым слиткам. Тогда становится выгодным перечеканивать золотую монету в слитки. Таким образом уменьшается количество золотых монет в обращении, и их относительная стоимость уравнивается со стоимостью золота. Обратное положение в том случае, если золотых монет недостаточно для обращения: в этом случае, наоборот, золотые монеты будут расцениваться выше слитков и станет выгодной переплавка их через монетный двор в золотые монеты, и в результате опять-таки происходит приспособление количества денег к потребностям обращения и выравнивается относительная стоимость золота в слитках и монете.

Эта теория неверна, ибо она покоится на том предположении, что стоимость золота в обращении определяется его количеством: чем больше золотых монет в обращении при данной потребности обращения в деньгах, тем ниже его относительная стоимость и наоборот. На самом же деле мы знаем, что стоимость золота определяется независимо от обращения, а свою относительную стоимость золото получает не в обращении, но у истоков золотопроизводства при непосредственном обмене золота его производителями на различные товары.

Количественная же теория денег подрывает трудовую теорию стоимости, поскольку ею утверждается, что стоимость золота колеблется от изменения его количества. В действительности же правильно обратное: стоимость золота определяет то его количество, которое должно вступить в обращение. Эта количественная теория денег по явному недоразумению поддерживается также и некоторыми марксистами. Последние держатся за эту теорию, потому что полагают, будто бы иначе не может быть объяснен механизм регулирования количества денег в обращении. В действительности же правильное понимание действия этого механизма совершенно устраняет необходимость отказа от теории трудовой стоимости. Но отказываясь от этой последней, количественная теория оказывается в решительном противоречии с действительностью и вот почему. Допустим, что согласно количественной теории золотых монет оказалось слишком много в обращении и они обесцениваются. Но какие монеты обесцениваются? Очевидно только те, которые служат средствами обращения, т. е. которыми расплачиваются за товар. Монеты же, находящиеся в качестве сокровища, т. е. на положении слитков, не обесцениваются, ибо ведь слитки теперь выше по стоимости, чем монета.

Таким образом выходит, что 2 золотых десятки, одна из которых лежит в сундуке, а другая выходит из кассы магазина, имеют различную стоимость: монета в сундуке имеет большую стоимость, чем монета в кассе! Однако пятирублевая монета, заключающая в себе 87,12 долей чистого золота, где бы она ни находилась, всегда стоит одинаково, ибо 87,12 долей всегда равны 87,12 долям или 5 рублей — 5 рублям. То же самое получается, если мы предположим, что в обращении недостаточное количество золотых монет. Тогда, наоборот, монета в кассе магазина будет стоить больше, чем монета в сундуке. Это столь же нелепо, как и предыдущее. Эта теория упускает таким образом из виду то простое обстоятельство, что сокровищем могут быть также и монеты. Но точно так же не может расходиться стоимость монеты и стоимость слитков, коль скоро в монете заключено то же самое количество золота, сколько и в слитке. К этому нужно еще добавить, что количественная теория совершенно подрывает учение о деньгах, как мериле стоимости. В самом деле при наличии расхождения между стоимостью золота в монете и слитках какое же золото является мерилом стоимости — монетное или слитковое? Так как мерилом стоимости может быть только действительный товар-золото, то, очевидно, таким мерилом будет слитковое золото.

Однако, так как меновые сделки фактически совершаются при посредстве золотых монет, то выходит, что товары будут измеряться по одной цене, продаваться по другой, а это есть чистейшая нелепость, ибо цены для того как раз и устанавливаются, чтобы по ним совершались торговые сделки. Фактически таким образом у количественников получается два мерила стоимости, слитковое и монетное, чего на самом деле нет, ибо все товары всегда имеют единое денежное выражение и единую цену, а не две цены — одну монетную, а другую слитковую. Таким образом отказ от теории трудовой стоимости не только не приводит количественников и их марксистских сторонников к удовлетворительному объяснению фактов, но, наоборот, эти факты как раз целиком опрокидывают эту в корне неправильную количественную теорию денег. (Критику учений главнейших представителей количественной теории денег см. в главе IX.)

Но каким же образом происходит приспособление количества золотых монет к потребностям обращения? В банках и у отдельных капиталистов всегда имеются золотые запасы (сокровище). Если предположить, что расширяется производство, растет обращение и, следовательно, повышается потребность в золотых монетах для реализации товаров, то капиталисты, например, торговцы, для расширения своих покупок извлекают принадлежащие им запасы золота для расплаты с продавцами товаров. Если же в резерве находилось мало монет, а слитками платить неудобно, то они просто обменивают на монетном дворе слитки на золото, и таким образом дополнительные золотые монеты вступают в обращение. Наоборот сокращение торговых оборотов всегда приводит к оседанию ставших ненужными золотых монет в качестве сокровища, пока вновь не появится потребность в них. Поэтому не требует никакой ревизии (исправления) и остается совершенно правильным следующий закон, установленный Марксом: «Резервуары, в которых деньги накопляются как сокровище, служат в то же время отводными и приводными каналами для находящихся в обращении денег; благодаря этому последние никогда не переполняют каналов самого обращения». Последняя фраза, подчеркнутая нами, имеет чрезвычайно важное значение. Если «каналы обращения» никогда (при свободе чеканки) не переполняются деньгами, если не может быть избыточных в обращении денег, то, следовательно, деньги не могут ни обесцениваться, ни повышать свою относительную стоимость в процессе обращения.

Относительная стоимость денег (золота) при неизменной трудовой стоимости всех прочих товаров может, конечно, изменяться при изменении условий производства золота, т. е. при увеличении или сокращении количества труда, необходимого для его производства. Обратимся к нашему примеру и предположим сначала, что трудовая стоимость золота понизилась на 50%, а трудовая стоимость товаров осталась неизменной. Предположим, далее, что в каждом золотом рубле = 17,424 долей золота, заключено 3 часа абстрактно-общественного труда. Раньше 300 млн. часов общественного труда, затраченных на производство этой товарной массы, выражались в 100 млн. руб. (т. е. этому была равна сумма цен товаров), потому что каждый рубль или 17,424 долей золота стоил 3 часа общественного труда. Но теперь для производства 17,424 долей необходимо только 1¹/₂ часа труда. Следовательно, стоимость товаров будет выражаться теперь не в 17,424 дол. золота × 100 млн., но в удвоенном количестве золота, т. е. 34,848 дол. золота × 100 млн., а так как 34,848 долей золота это не 1, а 2 рубля, то, следовательно, цена этой товарной массы будет равна не 100 млн. руб., но 200 млн. руб.

Предполагая, что скорость обращения денег не изменилась, мы, согласно нашей формуле, получим следующее количество денег, необходимых для обращения:

\[ \frac{200\ 000\ 000}{100} = 2\ 000\ 000 \ \text{руб.} \]

Таким образом в обращение должен будет вступить новый миллион: золотых руб. и это оказывается вполне возможным потому, что золотопромышленность при прежней затрате труда производит удвоенное количество золота. У самих источников производства золота будет происходить обмен золота на товары в этой новой пропорции относительных стоимостей, и при дальнейшем движении дополнительная масса золота либо прямо через монетный двор, либо проходя через, сокровище, в конце концов попадает в обращение.

Обратный процесс будет в том случае, если трудовая стоимость, золота повысится: тогда, предполагая неизменными стоимость товаров, и быстроту оборота денег, избыточное золото осядет в виде сокровища, и этот новый резерв будет компенсировать тот дефицит в производстве золота, который возникнет в связи с тем, что при прежней затрате труда будет производиться меньшее количество золота и, следовательно, сократится его приток в сокровище.

Итак мы видим, что если все остальные условия обращения неизменны, то количество золотых монет в обращении падает и повышается в зависимости от изменения их собственной трудовой стоимости.

Этот закон установлен Марксом. Он прямо противоположен количественной теории денег, согласно которой стоимость золотых денег определяется их количеством. После всего сказанного читателю нетрудно будет усвоить краткую формулировку этого закона (и критику противоположного закона количественников), данную Марксом в следующих словах: «При данной сумме стоимости товаров и данной средней скорости их метаморфоз количество обращающихся денег или денежного материала зависит от собственной стоимости последнего. Иллюзия (мнимое представление), будто бы дело происходит как раз наоборот, будто товарные цены определяются массой средств обращения, а эта последняя определяется в свою очередь массой находящегося в данной стране денежного материала, коренится у ее первых представителей в той нелепой гипотезе (предположении), что товары вступают в обращение без цены, а деньги без стоимости и затем в этом процессе известная часть товарной мешанины обменивается на соответствующую часть металлической горы». В самом деле, если мы предположим, что стоимость золотых денег определяется их количеством, то должны будем прийти к выводу, что до обращения золото не имеет стоимости, а так как цена есть выражение стоимости товаров в золоте, то, следовательно, товары не имеют до обращения цен. Это, конечно нелепо, ибо всякой продаже товара предшествует установление его цены, а последнее невозможно в том случае, если стоимость золота неизвестна.

§ 4. Три фактора, определяющие количество денег в обращении

Предположим теперь, что стоимость золота остается неизменной. Может ли, несмотря на это, изменяться масса денег в обращении? Конечно может, если изменяются прочие до сих пор предполагавшиеся неизменными условия. Этих условий три: 1) масса реализуемых товаров; 2) их цены; 3) быстрота обращения денег. Изменение каждого из трех указанных факторов приводит в соответственной пропорции, либо к притоку золотых денег в обращение из сокровищ, либо при обратном изменении к их отливу из обращения в сокровище. Так, например, в России осенью, в период реализации урожая, всегда появлялась дополнительная товарная масса, и вместе с тем возрастало и денежное обращение для ее реализации. Однако возрастание денег в обращении никогда не бывает пропорциональным росту товарной массы, ибо в обратном направлении действуют другие факторы; понижаются товарные цены и с оживлением торговли растет скорость обращения товаров и денег. Благодаря противодействующему действию этих двух факторов количество денег в обращении возрастает в меньшей пропорции, чем увеличивается товарная масса. А так как наряду с этим может изменяться также и стоимость самого золота — мерила стоимости и средства обращения — то никогда не может быть в точности заранее установлено то количество денег, которое потребуется обращению на данный период. Трудность определения количества денег, необходимых для обращения, осложняется еще тем, что товары могут продаваться не за наличные, но также и в кредит, о чем ниже. Однако при свободной чеканке в каналах обращения никогда не застревают избыточные деньги.

§ 5. Регулирование количества денег в обращении при «закрытой чеканке»

Другое дело при так называемой «закрытой чеканке». Последняя заключается в том, что государство прекращает свободную переплавку золота из слитков в монеты, так что в случае повышения потребностей обращения в монете эта последняя не может быть удовлетворена за счет сокровища. В этом случае неизбежно должен произойти разрыв между стоимостью металла в слитках и монете. Чтобы это понять, возвратимся к нашему примеру и предположим, что в силу роста производства и, следовательно, товарного обращения (и при неизменности прочих условий), сумма цен товаров, реализуемых в течение данного периода возросла на 50%, тогда масса необходимых для обращения золотых монет равна:

\[ \frac{150\ 000\ 000}{100} = 1\ 500\ 000 \ \text{руб.} \]

В обращение должны вступить из сокровища новые 500 000 руб. Но так как свободной чеканки нет, то эти дополнительные монеты не могут вступить в обращение. Что же тогда получится? Товарному обороту придется приспособиться к прежней массе монет, или иными словами миллион руб. будут выполнять «работу» в обращении 1 500 тыс. руб. Рубль, оставаясь фактически рублем, т. е. 17,424 долями золота, номинально в обращении будет представителем 1¹/₂ руб. или 17,424 долей золота × 1¹/₂. Следовательно теперь благодаря разрыву связи между денежным обращением и сокровищем средства обращения (золотые монеты) из действительных денег — товара-золота превратились в заместителей денег. Номинальная стоимость таких золотых монет может быть выше действительной стоимости содержащегося в них золота, если они замещают большее количество необходимого для обращения золота в сравнении с той суммой стоимости золота, которая в них заключена.

§ 6. Билонная монета

В обращении всегда находятся такие монеты, которые как деньги стоят значительно больше, чем металл, из которого, они вычеканены. Это — билонная, т. е. разменная монета. Так в царской России обращались высокопробные серебряные монеты — рубли, полтинники и четвертаки, металлическая стоимость которых была равна 66—68% их денежной стоимости. Это значит, что в 1 серебряном рубле было серебра всего на 68 коп. Наряду с этим в обращении находились мелкие, низкопробные серебряные монеты в 20, 15, 10 коп., металлическая стоимость которых была равна 33—34% их денежной стоимости. Наконец медная разменная монета по количеству заключенного в ней металла стоила всего ¹/₅ их денежной стоимости, т. е. на серебряный пятак можно было купить по весу в пять раз больше меди. Так обстоит дело с билонной монетой во всех странах. Наряду с этим следует отметить и такие случаи, когда имело место превышение стоимости денег над стоимостью заключенного в них металла также и в отношении основных илb валютных денег страны.

§ 7. Австрийский и индийский опыты денежного обращения

Так в Австро-Венгрии в 1879 г. была прекращена свободная чеканка серебряных монет, и в результате внутренняя стоимость серебряных монет оторвалась от ее номинальной или курсовой стоимости. Наибольшее расхождение было в 1889 г., когда 100 флоринов (гульденов) в монете стоили 84 флорина и 33 крейцера в золоте, а содержащееся в этих флоринах серебро на рынке стоило всего 69 флоринов и 38 крейцеров (в золоте). Такой же случай был и в Индии, где рупия (индийская денежная единица, приблизительно равная нашему рублю) как монета стоила 16 пенсов в золоте, а заключавшееся в ней серебро только 8,5 пенсов в золоте. Мы говорим в обоих случаях о том, что серебро стоило столько-то в золоте, или такова была цена серебра в золоте. Между тем раньше (в главе III) мы выяснили, что сами деньги не имеют цены. Как же мы можем говорить о цене серебряных денег? Дело в том, что в указанные периоды и в Австро-Венгрии, и в Индии действительными деньгами, т. е. мерилом стоимости было уже не серебро, но золото и, следовательно, серебро из денег превратилось в обычный товар и приобрело цену, которая исчислялась в золоте (в Австрии в золотых флоринах, в Индии — в золотых английских фунтах стерлингов). Серебряные монеты приобрели сверх своей действительной стоимости еще дополнительную (представительную или номинальную) стоимость, поскольку серебряные монеты замещали в обращении золотые монеты на большую стоимость, чем стоимость заключавшегося в них товара-серебра. Аналогичное явление наблюдалось в практике нидерландского денежного обращения 1873—1875 гг.

Итак теоретически установленное нами положение о возможности отрыва действительной стоимости денежного товара от его представительной стоимости в обращении как монеты вполне подтверждается фактами, которые целиком согласуются с марксовой теорией денег: хотя Марксу эти случаи не были известны, но он в своей теории гениально учел возможность таких отклонений, вполне подтвержденную новейшей историей денежного обращения.

Но допустим обратный случай, а именно; в обращении по-прежнему находится миллион руб. золота, а сумма цеп товаров при неизменности прочих условий уменьшилась на 50%, тогда для обращения потребуется:

\[ \frac{50\ 000\ 000}{100} = 500\ 000 \ \text{руб.} \]

В этом случае, таким образом, миллион руб. будет замещать собою 500 тыс. руб., и следовательно, каждый рубль будет замещать или явится знаком стоимости ¹/₂ руб. Это значит, что 17,424 долей золота будут заместителями в обращении 8,712 долей золота. Но возможно ли такое положение, чтобы стоимость монет в обращении была меньше, чем вне обращения и вне монетной формы? Нетрудно сообразить, что такое положение нелепо, ибо, несмотря, на то, что золотая монета есть монета, она не перестает быть золотом, и следовательно, не может лишиться своей стоимости от того, что оно из слитковой формы превращено в монетную. Ведь сама монета есть, тот же слиток лишь иной формы. Очевидно, что от изменения этой формы золото ничего не потеряет в своей стоимости, если в нем находится то же количество золота, например 17,424 долей. По русскому закону золотыми монетами (на которых было изображение Николая), из почтения к монарху нельзя было пользоваться, как слитками, в технических целях или для украшений. Но этот закон так и остался буквой закона, и когда нужно было золото, а под рукой не было другого золота, кроме золотых десяток, то из последних ювелиры прекрасным образом выделывали обручальные кольца, а дантисты — золотые мосты и коронки.

Итак наш общий вывод из рассмотрения случая закрытой чеканки сводится к тому, что здесь металл, свободная чеканка которого прекращена, может иметь представительную стоимость в обращении или покупательскую силу большую, но никогда не меньшую, чем стоимость того металла, из которого чеканятся монеты.

§ 8. Покупательская сила бумажных денег

После рассмотрения случая закрытой чеканки нам нетрудно понять, почему бумажные деньги имеют колеблющуюся покупательскую силу и чем колебания этой последней определяются. Если в билонной монете или в австрийских флоринах и индийских рупиях мы имели дело с случаями расхождения номинальной, представительной стоимости денег (их покупательской силы) и их реальной стоимости, как товара, то в бумажных деньгах мы имеем дело с совершенно обособленным существованием знаков стоимости от самой реальной стоимости. «Символические бумажные деньги в сущности совершенно не отличаются от вспомогательной металлической монеты, — они только действуют в более обширной сфере обращения» (Маркс). В бумажных деньгах «функциональное существование денег поглощает так сказать их материальное существование» (Маркс). Следовательно бумажные деньги имеют только номинальную, представительную стоимость, которая целиком определяется стоимостью того золота, которое при отсутствии бумажных денег (например, если бы при свободной чеканке в обращении находились только одни золотые монеты) фигурировала бы в форме золотых монет как средство обращения.

Если же стоимость необходимого для обращения золота дана, то стоимость бумажных денег будет определяться их количеством: «в то время, — говорит Маркс, — как количество золота, находящегося в обращении зависит от цен товаров, стоимость бумажек, находящихся в обращении, зависит исключительно от их собственного количества».

Литература

1) К. Маркс, Капитал, т. I, гл. III, § 2 и § 3 «а».

2) К. Маркс, К критике политической экономии, гл. II, § 3 «а».

3) И. А. Трахтенберг, Бумажные деньги, гл. II, IV и V.

4) Л. Шанин, Денежная система СССР в марксистском освещении.

1) Р. Гильфердинг, Финансовый капитал, гл. IV.

6) Б. Берковский, Очерки по марксистской теории денег, М., 1930.

7) Н. Block, Die Marxsche Geldtheorie.

8) К. Diehl, Theoretische Nationalökonomie, Bd. III, Buch II, Kap. 2—6.

Вопросы для повторения

1) Почему деньги являются сокровищем?

2) Как определяется количество денег в обращении и может ли быть избыток или недостаток денег в обращении при системе свободной чеканки золота?

3) В чем ошибка теории, утверждающей, что цены товаров и стоимость денег определяются количеством денег в обращении?

4) При каких условиях стоимость металлических денег как средств обращения может превышать стоимость заключенного в них денежного товара?

5) Может ли стоимость металлических денег при закрытой чеканке превышать их товарную стоимость?

6) Какую стоимость имеют бумажные деньги и чем она определяется?

Глава V. Функция платежного средства. Кредитный баланс денежного обращения. Кредитные деньги

§ 1. Продажа товара в кредит

В главе IV мы дали такую формулу количества необходимых для обращения денег: \(К = \frac{\text{А}}{\text{С}}\). Но действительно ли для оборота потребуется именно такое количество денег? Если учесть, что не все ведь товары продаются за наличные, но часть товаров, особенно в оптово-торговом обороте, продается с рассрочкой платежа или в кредит на более или менее длительный срок, то ясно, что мы будем иметь ряд продаж, которым в данный момент не соответствует движение денег в обратном направлении. Но какую вообще роль играют деньги при продаже товаров в кредит? Во-первых, здесь так же, как при продаже за наличные, заключению сделки предшествует идеальное функционирование денег как мерила стоимости, ибо ведь и в кредит товары продаются по определенным ценам, т. е. в определенном денежном выражении, так что в этом отношении нет никаких различий. Но зато при самой продаже в кредит деньги не выступают реально как средство обращения или как покупательское средство, но лишь идеально, а именно как будущие деньги или, например, как «перспективные деньги». Но если в данный момент происходит перемещение товара из рук в руки без конкретно существующих денег, то зато при наступлении срока платежа будет иметь место движение конкретных денег без обратного перемещения товара. Таким образом здесь первый метаморфоз из кругооборота \(\text{Т—Д—Т}\), т. е. \(\text{Т—Д}\) или продажа распадается в свою очередь на 2 части: \(\text{Т—О}\) (обязательство платежа) и \(\text{Д—О}\), и таким образом первый метаморфоз теперь превращен в самостоятельный кругооборот \(\text{Т—О…Д}\), т. е. продажа товара и платеж денег разорваны во времени на два обособленных акта. Так как в этом случае деньги фигурируют не как средство обращения или покупательское средство, ибо само обращение совершилось без денег, но исключительно как средство платежа, которому в этот момент не соответствует никакое передвижение товаров, то мы для ясности эту функцию будем рассматривать, как особую функцию и назовем ее платежным средством. Итак, в функции платежного средства деньги выступают как средство погашения долговых обязательств. Если промышленник \(A\) продал торговцу \(B\) товар в кредит с обязательством уплатить через 3 месяца, то очевидно, что \(B\) должен будет, по мере продажи этого товара, накапливать деньги для уплаты долга, т. е. в течение этого срока у него деньги будут оседать как сокровище (которое он может отнести в банк, но что произойдет с этими деньгами в банке, нас сейчас не интересует; это будет подробно рассмотрено во 2-й части книги). Если сама функция сокровища предполагает функционирование денег как мерила стоимости и средства обращения (непосредственно или через заместителей), то функция платежного средства предполагает функционирование денег и как мерила стоимости, и как средства обращения, и как сокровища. Это самая развитая «форма денег; она относится, как говорит Маркс, к «высшей стадии производственного процесса».

§ 2. Кредитный баланс денежного обращения

Если, с одной стороны, продажи могут совершаться без наличных денег, а с другой стороны, наличные деньги как платежные средства нужны и в тех случаях, когда фактически не совершается продажа, но только погашается долг по кредиту, то это делает необходимым внесение соответствующих поправок в нашу формулу количества денег. Из суммы цен реализуемых товаров нужно вычесть сумму цен тех товаров, которые продаются в кредит, и, с другой стороны, прибавить сумму тех платежей, которые должны быть произведены за товары, проданные в кредит в течение предшествующего периода. Количество наличных денег, которые действительно потребуются для обращения в течение данного периода, будет больше или меньше, чем \(\frac{\text{А}}{\text{С}}\), в зависимости от того, что больше: сумма продаж в кредит или платежи по прошлым долгам. Отношение этих двух величин мы будем называть кредитным балансом денежного обращения, а разницу между суммой продаж в кредит и наступившими платежами назовем сальдо (остатком) кредитного баланса. Это сальдо будет положительным в том случае, когда продажи в кредит больше суммы долговых платежей, и отрицательным, когда — обратное положение. Итак, если мы имеем отрицательное сальдо кредитного баланса, то это сальдо должно быть прибавлено к сумме \(\frac{\text{А}}{\text{С}}\), а если положительное, то это сальдо нужно будет вычесть из \(\frac{\text{А}}{\text{С}}\), чтобы получить необходимую денежную массу для торгового оборота.

§ 3. Зачет взаимных обязательств

Однако это сальдо при нормальном положении торговых дел обычно бывает положительным и вот почему. Дело в том, что не все платежи должны быть погашены наличными. Допустим, что капиталист \(A\) должен уплатить за проданный ему капиталистом \(B\) товар 10 тыс. руб. В свою очередь капиталист \(B\) должен уплатить того же числа 10 тыс. руб. капиталисту \(C\) за проданный последним товар. Наконец, капиталист \(C\) должен уплатить \(A\) те же 10 тыс. руб. Получается у нас три пары платежей:

\[ \left. \begin{array}{l} \text{A платит B}\\ \text{B платит C}\\ \text{C платит A}\\ \end{array} \right\} \ 10 \ \text {тыс. руб.} \]

Расписка должника с обязательством платежа в определенной сумме и в определенный срок называется векселем. В нашем примере \(B\) имеет вексель от \(A\) на 10 тыс. руб., и сам в свою очередь должен уплатить \(C\) по своему векселю. Вместо уплаты наличными \(B\) передает \(C\) вексель \(A\), и взамен получает свой вексель, который он уничтожает. Теперь \(C\) имеет вексель от \(A\) на 10 тыс. руб., а \(A\) имеет вексель \(C\) на ту же сумму. Им остается поменяться этими векселями, и таким образом все обязательства будут взаимно погашены или взаимно компенсированы:

Таким образом уплата 30-тысячного долга не потребовала ни одного наличного рубля. Такой зачет взаимных требований производится не непосредственно отдельными капиталистами, но большей частью через банки и специальные расчетные палаты при центральных банках. Но, конечно, не всегда 4 обязательства могут быть взаимно компенсированы. Так, если бы в нашем примере хотя бы один из векселей, например вексель \(A\), выданный \(B\), был бы равен не 10 тыс. руб., но 15 тыс. руб., то после взаимной компенсации долговых сумм \(A\) пришлось бы уплатить разницу в 5 тыс. руб. Но все же и в этом случае при общей сумме платежей в 35 тыс. руб. наличный платеж выразится только в сумме 5 тыс. руб.: «Следовательно сумма денег, необходимых как платежное средство, определяется большей или меньшей концентрацией платежей и величиной баланса, который получается после взаимного погашения этих расплат как положительных и отрицательных величин»⁵.

Теперь читателю должно быть ясно, почему мы так категорически утверждаем, что сумма продаж в кредит обычно больше, чем сумма платежей по торговому кредиту: ведь значительная часть этих платежей взаимно компенсируется, и таким образом наличные деньги требуются только для покрытия сальдо баланса денежного обращения. Самый этот кредитный баланс денежного обращения можно выразить в следующей формуле:

\(B = a - (b - с)\) где \(B\) = сальдо кредитного баланса, \(a\) = сумме цен проданных в кредит товаров за данный период, \(b\) = сумме платежей за проданные в прошлый период товары и, наконец, \(c\) = взаимно погашающимся платежам.

Представим это в цифровых иллюстрациях:

1) Допустим, что \(a = 1\ 000\ 000\), \(b = 1\ 200\ 000\), \(c = 800\ 000\), тогда \(B = 1\ 000\ 000 − (1\ 200\ 000 −800\ 000)=600\ 000\).

Таким образом, несмотря на то, что сумма поступивших платежей больше на 200 тыс. руб., чем сумма проданных в кредит товаров (и следовательно должно было быть отрицательное сальдо), в результате зачета взаимных требований \((b - c)\) сальдо оказывается положительным: всего нужно заплатить наличными 400 тыс: руб., в то время как продажа в кредит равна 1 млн. руб., следовательно положительное сальдо равно 600 тыс. руб. Денежное обращение как раз на эту сумму будет меньше суммы цен всей реализуемой товарной массы в целом.

2) Если \(a = 1\ 000\ 000\), \(b = 1\ 800\ 000\), \(c = 800\ 000,\) то \(B = 1\ 000\ 000 − (1\ 800\ 000 − 800\ 000) = 0\).

Здесь мы имеем равновесие кредитного баланса без сальдо, следовательно количество денег будет равно сумме реализованных товарных цен (\(A\)).

3) Если \(a = 800\ 000\), \(b = 1\ 900\ 000\), \(c = 900\ 000\), то \(B = 800\ 000 − (1\ 900\ 000 − 900\ 000) = −200\ 000\).

§ 4. Кредитный баланс при кризисах

В последнем случае мы имеем отрицательное сальдо кредитного баланса: на эту сумму денежное обращение превысит сумму цен фактически реализованных товаров. Возможно ли на практике такое положение? При нормальном ходе дел это маловероятно, ибо только случайно может оказаться, что товаров продается в кредит вдвое меньше, чем происходит погашение за прошлый период, и, кроме того, в этом примере взят очень незначительный процент взаимной компенсации платежей. Но будучи нереальным при нормальном ходе дел, при так называемом подъеме хозяйственной конъюнктуры это положение становится вполне реальным при кризисах, которые характеризуются тем, что 1) резко сокращаются продажи в кредит и все стремятся получить наличные деньги, 2) все требуют погашения прежней задолженности, и вместе с тем ввиду затруднений с реализацией растут банкротства и тем самым сокращаются возможности взаимной компенсации (вообще во время кризисов каждый старается у своих должников обязательно получить наличными и в то же время отсрочить собственные платежи своим кредиторам). Следовательно отрицательное сальдо кредитного баланса торговли вполне реальный факт, хотя он и имеет место лишь в периоды кризисов. Однако формула обращения должна быть всеобщей, т. е. подходить ко всем случаям — как к хозяйственному подъему, так и к кризису. Во-первых, потому что кризисы не случайное явление, но постоянный спутник капитализма и, во-вторых, потому что именно в периоды кризисов чрезвычайно обостряется проблема регулирования денежного обращения. Следовательно в общей формуле количества денег мы должны учесть возможность как отрицательного, так и положительного сальдо кредитного баланса денежного обращения.

§ 5. Полная формула количества денег в обращении

Следовательно наша формула примет такой вид:

\[ К = \frac{\text{А±В}}{\text{С}}. \]

Как раз в период кризиса количество необходимых для обращения денег значительно превышает сумму реализуемых в этот период товаров, и деньги в эти моменты нужны главным образом не как покупательное средство, но как платежное средство. Скорость обращения денег у нас не случайно является знаменателем не только \(\text{А}\), но и \(\text{В}\), ибо и в функции платежного средства деньги так же имеют определенную скорость оборота, как и в функции средства обращения.

Приведенная формула дает представление о сумме необходимых для товарообращения денежных знаков. Но здесь может возникнуть такой вопрос: разве деньги нужны только для обращения товаров и оплаты кредитных обязательств по торговому (коммерческому) кредиту? Ведь производится же ежедневно масса всевозможных платежей, как то: при уплате государству налогов, при выдаче денежных ссуд, оказываемых частными лицами и банками, наконец просто деньги могут переходить из рук в руки в порядке личных подарков, раздела наследства, благотворительности и т. п.. Не нужно ли прибавить к нашей формуле и всю эту массу фактически совершаемых платежей, чтобы получить действительное представление об объеме денежного обращения?

Это, конечно, было бы так, если бы мы рассматривали денежное обращение как всякий переход денег из рук в руки. Но тогда понятие «денежное обращение» стало бы столь же широким, сколь и бессодержательным. Передачу денег в магазине одним дежурным кассиром другому или отцом сыну и т. п. нужно было бы так же рассматривать как денежное обращение, и тогда деньги находились бы вне обращения, лишь в состоянии абсолютного физического покоя: даже перевозка денег была бы их «обращением». Очевидно, что такое понимание «денежного обращения» совершенно бессмысленно. Мы понимаем денежное обращение как элемент товарного обращения или как цепь метаморфоз \(\text{Т — Д — Т — Д — Т — Д}\) и т. д. Следовательно поскольку движение денег не связано с товарным обращением и не обусловлено этим последним, мы будем иметь не денежное обращение, но простое перемещение денег вне денежного обращения, следовательно, простое перераспределение денежных фондов вне денежно-товарного кругооборота. И именно поэтому такого рода перемещение денег, физическое или даже юридическое (т. е. когда меняются владельцы денег как лица), не может учитываться в нашей формуле количества необходимых для обращения денег. Лишь в том случае, если, скажем, государство, получив налоги, тратит эти деньги, т. е. покупает товары, если получивший деньги в ссуду на срок приобретает необходимое для себя оборудование, т. е. опять-таки покупает товары и т. п., деньги извлекаются из текущих резервов и сокровища и вступают в обращение. Коль скоро эти деньги так или иначе вошли в соприкосновение с товарами или выступили, как завершение товарной метаморфозы в случае \(\text{Т — О…О — Д}\), мы имеем денежное обращение и это движение денег целиком учитывается нашей формулой. Всякое же движение денег, не связанное с товарным обращением, не есть денежное обращение.

§ 6. Можно ли точно учесть количество необходимых для обращения денег?

Мы уже указывали в главе III, что точный учет количества необходимых для обращения денежных знаков представляет очень трудную практическую задачу, ибо факторы обращения могут изменяться в различном направлении, причем вообще при анархичности капиталистического строя учет, например, таких элементов, как массы товаров, предназначенных для реализации в течение предстоящего периода, а также изменение стоимости самого золота и т. д. никем не ведется. В силу этого по поводу необходимой для обращения денежной массы экономисты могут лишь высказывать некоторые приблизительные предположения. Точных данных для предвидения объема денежного обращения нет. К указанным трудностям такого исчисления еще присоединяется учет кредитной части торгового оборота или кредитного баланса и его сальдирования. Но предположим на минуту, что все эти моменты можно в точности учесть, и что в результате этого мы, согласно нашей формуле, получим точную цифру обращения на предстоящие три месяца в сумме, например, одного миллиарда рублей. Можно ли сказать, что государство на этот миллиард рублей может выпустить бумажек и, извлекши из обращения все золото, все же сохранить полностью равновесие денежного и товарного обращения, показателем чего служило бы полное совпадение стоимости действительных денег — золота и их заместителей — бумажек по полному номиналу последних?

Даже и при этих нереальных предположениях наши расчеты не оправдались бы. Дело в том, что наша формула \(К = \frac{\text{А±В}}{\text{С}}\) еще ничего не говорит о том, какими именно деньгами будет заполнена эта масса \(К\). Мы до сих пор говорили о средствах обращения только как о монетах и выпускаемых государством бумажных деньгах. Но средствами обращения могут служить любые знаки денег, но отнюдь необязательно государственные знаки, чего как раз не учитывает так называемая государственная теория денег. Такими знаками могут быть как раз частные долговые обязательства, например торговые векселя.

§ 7. Кредитные деньги

Допустим, что \(A\) продал \(B\) в кредит товары на 10 тыс. руб. сроком на 3 месяца. Если \(B\) является солидным капиталистом, кредитоспособность (так, называется способность должника оплачивать долги) которого ни для кого не представляет сомнений, то для \(A\), который тоже нуждается в оборотных средствах, нет никакой надобности держать этот вексель, выражаясь коммерческим языком, «в портфеле». В свою очередь \(A\) сможет, купив у \(C\) товар, предложить ему взамен своего собственного векселя имеющийся у него вексель \(A\), для чего он сделает на векселе передаточную надпись, называемую «бланковой надписью» или «жиро». Далее \(C\) может поступить так же, как и \(B\), и чем больше вексель передается из рук в руки, тем бо́льшую силу он приобретает, ибо каждый бланконадписатель отвечает за платеж, если должник почему-либо окажется не в состоянии оплатить вексель.

Что же у нас получилось? Частный вексель, возникший из торгового или коммерческого кредита, а следовательно, из превращения денег как средства обращения в платежное средство, сам стал функционировать как средство обращения товаров. Эти долговые обязательства, возникающие при коммерческом кредите и функционирующие как средства обращения, мы будем называть кредитными деньгами. «Кредитные деньги возникают непосредственно из функции денег как платежного средства, причем долговые расписки за проданные товары в свою очередь начинают обращаться, перенося долговые требования с одного лица на другое. С другой стороны, с расширением кредитного дела в той же степени расширяется и функция денег как платежного средства» (Маркс). Таким образом чем больше развиваются торгово-кредитные сделки, тем больше расширяется функционирование кредитных денег как средств обращения, а государственные денежные знаки все более оттесняются из функции средства обращения в функцию платежного средства. Таким образом в функции средства обращения один вид денег заменяется другим. Если выпускаемые государством бумажные деньги замещают действительные деньги — золото, то сами бумажные деньги замещаются частными кредитными деньгами. Таким образом последние не просто заместители или знаки действительных денег, но знаки знаков или знаки в квадрате, ибо непосредственно при отсутствии свободной чеканки и размена бумажек на золото кредитные деньги замещают не золото, но бумажные деньги. Однако поскольку долговые обязательства не могут полностью взаимно компенсироваться, постольку кредитные деньги не устраняют общественно-признанных и выпускаемых государством бумажных денег, которые служат всеобщим средством погашения долговых обязательств, и следовательно, покрытия долговой разницы. Но в свою очередь как кредитные, так и бумажные деньги, покоятся на действительных деньгах — золоте, заместителями которого они являются.

Частный коммерческий вексель может быть заменен банковским векселем, который носит название банкноты. Наряду с векселем и банкнотой существуют и другие формы кредитных денег, которые нами будут подробно рассмотрены во 2-й части книги.

Сейчас же нам достаточно установить то общее положение, что металлические деньги и выпускаемые государством бумажные деньги не являются единственными формами средств обращения, но таковыми могут быть также и кредитные деньги, создаваемые в прогрессе торгового или коммерческого кредита.

Поскольку же центральный банк, выпускающий банкноты, всегда опирается на авторитет государства, постольку банкноты, развиваясь из частных кредитных денег, имеют фактически силу бумажных денег, т. е. могут функционировать так же, как и платежные средства. Вот почему Маркс говорит, что в функции платежного средства форма проявления денег безразлична. «Денежный голод (в момент кризиса) не изменяет своей напряженности от того, приходится ли платить золотом или кредитными деньгами, например, банкнотами». Но, конечно, здесь речь идет о таких кредитных деньгах, которые из частных орудий обращения уже превратились в общественно-призванные средства обращения и платежа, и именно таковыми являются банкноты современных центральных банков.

§ 8. Различие банкнот и бумажных денег

Следовательно нужно различать частные кредитные деньги, которые имеют силу только в определенном узком кругу, и общественные кредитные деньги, имеющие всеобщее хождение в пределах данной страны, а именно банкноты. Но такое всеобщее хождение имеют также и бумажные деньги. Какое же различие между бумажными деньгами и банкнотами? Основное различие между ними определяется целями и способом выпуска тех и других. Банкноты выпускаются банками (государственными или частными) в порядке их краткосрочных ссудных операций, под залог товаров или векселей, и по истечении срока ссуды вновь возвращаются в банк. Бумажные деньги выпускаются правительством для покрытия своих государственных расходов, и следовательно, если не принимаются особые меры (налоги, займы), то деньги остаются в обращении. Во всяком случае в самом способе эмиссии бумажных денег, в отличие от банкнот, не заключена необходимость их обратного притока к эмитенту, в то время как банкноты, если соблюдается указанный принцип эмиссии, обязательно возвращаются к эмитенту. Если же этот принцип отменяется, и банкнотами пользуются для финансирования государственных расходов, что сплошь и рядом имеет место, то банкноты фактически превращаются в бумажные деньги. Побочным отличительным признаком банкнот является их разменность на металл, в отличие от неразменности бумажных денег. Однако этот момент не обязателен: банкноты могут быть и неразменными, а бумажные деньги — разменными на металл. Наконец банкноты всегда обеспечены либо золотом, либо теми товарными документами, под залог которых они выпускаются; бумажные же деньги могут быть ничем не обеспечены, поскольку так называемое «обеспечение всем достоянием государства» есть всегда фикция.

Какие же выводы следуют из всего сказанного в отношении нашей формулы количества необходимых денег для обращения? Какое место в этой формуле должны занять частные кредитные деньги, с одной, стороны, и общественные кредитные деньги-банкноты — с другой? Наша формула дает представление лишь о сумме тех денег, которые бросают в обращение центральные эмиссионные органы, следовательно государственное казначейство и центральный эмиссионный банк, но отнюдь не об обращении частных кредитных денег, например векселей. Всякая продажа товара за частные кредитные деньги (векселя) есть, с точки зрения нашей формулы, продажа не за наличные деньги, но в кредит. Если \(A\) продал \(B\) товар под вексель последнего, и сам в свою очередь покупает за этот вексель товар у \(C\), то наличных денег фактически не потребовалось в обеих сделках, и следовательно, обе они будут в нашей формуле учтены, как продажи в кредит. Другое дело, если \(A\) учтет вексель \(B\) в центральном эмиссионном банке, т. е. получит взамен этого векселя банкноту (т. е. обязательство банкира уплатить обозначенную на банкноте сумму золота) — тогда вторая сделка — покупка \(A\) у \(C\) товара — будет продажей за наличные, ибо здесь функционируют средства обращения, выпущенные центральным эмиссионным банком. Эта сделка будет учтена в нашей формуле не под буквой \(B\), но под буквой \(A\). Итак, можно установить следующую общую закономерность: поскольку расширяется обращение частных кредитных денег, постольку растет положительное сальдо кредитного баланса денежного обращение, и следовательно, при прочих равных условиях сокращается потребность обращения в денежных знаках, выпускаемых как правительством, так и центральным эмиссионным банком. И наоборот, чем меньше частные кредитные деньги функционируют самостоятельно как средства обращения, и чем больше они превращаются в форму банкнот, тем при прочих равных условиях больше становится объем денежного обращения, заполняемый централизованной эмиссией, ибо сокращается положительное сальдо кредитного баланса денежного обращения.

Из второй части курса читатель узнает, что, например, в Англии государство искусственно ограничивало расширение банкнотной эмиссии: это как раз вызывало рост обращения частных кредитных денег, и, следовательно, росло положительное сальдо кредитного баланса, и обращение обходилось меньшим количеством банкнот, бумажных денег и металлических монет.

§ 9. Регулирование количества денег в обращении

Итак, вмешательство кредита в денежное обращение еще более усложняет трудности исчисления необходимого объема эмиссии денежных знаков, ибо заранее невозможно учесть, какая часть торгового- оборота будет обслуживаться кредитом, т. е. частными кредитными деньгами, а какая часть последних будет превращена при выполнении функции средств обращения в банкноты. Несомненно только, что чем больше развивается капитализм и растет торговый оборот, а вместе с тем и коммерческий кредит, тем более возрастает роль кредитного баланса денежного обращения и тем больше сокращается удельный вес централизованной эмиссии в общем объеме обращения. «С организацией капиталистического производства вообще функция денег как платежного средства расширяется насчет функции их как покупательского средства» (Маркс).

При капитализме нет никакой возможности наперед точно учесть необходимый объем денежного обращения и в соответствии с этим регулировать эмиссию. Поэтому хотя теоретически можно допустить возможность существования номинальных и в то же время вполне устойчивых (т. е. обладающих полной покупательской силой замещенного им золота) знаков денег в функциях средства обращения и платежного средства, однако практически эта устойчивость не может быть достигнута, если не действует автоматический механизм свободного размена бумажек на золото. Этот последний является стихийно действующим коррективом при регулировании количества денег в обращении. Если, например, в обращение выпущено больше бумажных денег и банкнот, чем это требуется по формуле \(К = \frac{\text{А±В}}{\text{С}}\), то благодаря возможности их размена на металл, эти знаки как избыточные снова вернутся к эмитенту (тому органу, который их выпустил в обращение), а полученное в обмен на них золото уйдет в сокровище, и таким образом будет урезана денежная масса в обращении до необходимого, уровня. Таким образом при наличии свободного размена банкнот и бумажных денег на золото, точно так же, как и при чистом металлическом обращении не может быть избыточных денег, которые через размен будут уходить в сокровище. В силу этого также не может быть расхождения между номинальной стоимостью этих знаков и действительной стоимостью замещаемого ими металла, т. е. эти бумажные знаки всегда будут иметь полную покупательскую силу золотых денег. Наоборот при отсутствии свободного размена всегда может возникнуть указанное расхождение, ибо при изменении какого-либо из элементов \(К = \frac{\text{А±В}}{\text{С}}\), денежная эмиссия может оказаться избыточной, а путь отлива этого избытка в сокровище будет отрезан.

Впрочем как раз сама банкнотная форма денежной эмиссии, поскольку банкноты выпускаются в обращение взамен коммерческих векселей, а масса последних растет и падает с изменением товарного оборота, дает до известной степени возможность регулировать эмиссию в соответствии с потребностью товарного оборота в средствах обращения и платежных средствах. Однако и при этой форме,возможна избыточная эмиссия денежных знаков, что нами будет доказано во 2-й части курса. В силу этого самым совершенным денежным механизмом при капитализме должен быть признан тот механизм, при котором полностью поддерживается связь между денежным обращением и сокровищем, а это имеет место лишь при наличии свободного размена бумажек на золото, т. е. свободном превращении знаков денег в действительные деньги. При этой системе денежного обращения объем последнего всегда оказывается равным \(К = \frac{\text{А±В}}{\text{С}}\), и это достигается не сознательными и преднамеренными действиями руководителей денежного обращения страны, но стихийно действующим механизмом свободного размена и прилива и отлива денег из обращения в сокровище.

§ 10. Выводы из глав III — V

Теперь мы можем подвести некоторые итоги сказанному нами в главах III, IV и V о количестве денег в обращении и стоимости денежных знаков.

1. Представительная стоимость всей массы выпущенных денежных знаков, какое бы их количество ни находилось в обращении, не может быть выше стоимости тех золотых денег, которые при отсутствии этих знаков выполняли бы функции орудия обращения и платежного средства.

2. Представительная стоимость денежных знаков может быть полностью равна стоимости замещающего ими золота, если количество этих знаков по своему номиналу не превышает необходимой для обращения суммы стоимости золотых денег. При этом вовсе не требуется, чтобы эти бумажки были действительно обеспечены полностью золотом. Достаточно только, чтобы их количество в точности соответствовало по своему номиналу сумме стоимости необходимого для обращения золота.

Таким образом при данной потребности обращения в золотой монете стоимость бумажных денег зависит от их количества. Но это возможно только потому, что количество золота, необходимого для обращения, уже определено стоимостью последнего.

Хотя возможны и вполне устойчивые номинальные денежные знаки при полном отсутствии золотой монеты в обращении, однако это ни в коей мере не устраняет необходимости существования действительных денег-золота; и от этого последнего не может освободиться никакая денежная система. Почему это так? Во-первых, потому, что бумажные деньги не выполняют функций мерила стоимости и сокровища, и, во-вторых, покупательская сила бумажных денег при данном их количестве целиком и полностью управляется стоимостью золота и стоимостью товарной массы, которая опять-таки находит в форме цены свое стоимостное выражение только в действительных деньгах-золоте. Итак, золотая (или стоимостная вообще) основа является необходимым и неустранимым фундаментом денежной системы при капитализме.

Литература

1) К. Маркс, Капитал, т. I, гл. III, §§ II и III (до «c»).

2) К. Маркс, К критике политической экономии, гл. II, § 3 «а».

3) И. А. Трахтенберг, Бумажные деньги, гл. V.

4) Р. Гильфердинг, Финансовый капитал, гл. III.

5) Л. Шанин, Денежная система СССР в марксистском освещении, гл. VI и VII.

6) H. Block, Die Marsche Geldtheorie.

7) K. Diehl. Theoretiche Nationalökonomie, Bd. III, Buch. II, Kap. II—IV

Вопросы для повторения

1) В чем заключается и каким образом возникает функция платежного средства?

2) Что такое кредитный баланс денежного обращения?

3) В каких случаях кредитный баланс увеличивает и в каких случаях уменьшает количество необходимых для обращения денег?

4) Дайте полную формулу количества необходимых для обращения денег.

5) Что такое кредитные деньги?

6) В чем различие между банкнотами и бумажными деньгами?

7) Можно ли заранее точно учесть количество необходимых для обращения денег?

8) Какой денежный механизм должен быть признан самым совершенным при капитализме и почему?

9) Сделайте выводы из анализа стоимости и функций денег (гл. III—V ) и дайте исчерпывающий ответ на вопрос: могут ли быть устойчивыми чисто номинальные средства обращения и может ли денежная система освободиться от «золотого ядра»?

Глава VI. Мировые деньги и интервалютный курс

§ 1. Международный обмен и мировые деньги

Общественная «работа» денег исчерпывается четырьмя функциями: мерила стоимости, средства обращения, средства накопления и средства платежа, с которыми мы познакомились в предыдущих главах. Эти свои важнейшие общественные функции деньги выполняют во внутреннем обращении, т. е. в пределах определенных государственных границ. Мы знаем, что именно государство выпускает общественно-признанные и в то же время номинальные (не имеющие внутренней товарной стоимости) средства обращения и платежа, а именно бумажные деньги. Но ясно, конечно, что хозяйственный оборот не ограничивается государственными границами. Наоборот отдельные государства находятся друг с другом в теснейшей экономической связи, и большинство стран без этой связи вообще не может существовать. Если бы, например, Англия внезапно совершенно порвала экономические связи с другими странами, то английское население было бы обречено на голодную смерть, ибо Англия — исключительно промышленная страна, которая не производит и не может по природным условиям производить достаточного количества хлеба для своего населения и сырья для своей промышленности. Производя промышленные изделия для других стран, сама Англия получает от последних необходимые для себя средства потребления и сырье. Таким образом без обмена товарами, без международной торговли не могут обойтись современные, как раз наиболее развитые промышленные страны.

Вообще, чем более развивается капитализм, тем более растет международное разделение труда, а следовательно, и международный обмен продуктами труда — товарами. Следовательно внутреннее товарное обращение находит необходимое свое дополнение в международном товарном обмене — значительная часть товаров прежде чем попасть во внутреннее товарное обращение проходит через мировой рынок. Очевидно, что мировой обмен также должен совершаться при посредстве денег, и чтобы не смешивать внутреннее товарное обращение с международным обменом, мы будем деньги, поскольку они обслуживают это последнее, называть в отличие от денег вообще мировыми деньгами. Какие же деньги являются мировыми деньгами, какие функции они выполняют и каким образом регулируется необходимое их количество? Действительные деньги внутреннего обращения — золото или серебро — являются в то же время и мировыми деньгами.

§ 2. Связь внутренних средств обращения с мировыми деньгами

Специальной мировой монеты или международных средств обращения нет, ибо каждая страна выпускает металлические полноценные и разменные монеты, а также бумажные деньги только для своей страны и только в пределах потребностей внутреннего обращения в средствах обращения. Но одно государство не может обязать другое государство принимать в уплату за товары и в погашение долгов свои средства обращения и платежа. Поэтому, «выходя за пределы внутреннего обращения, деньги стирают с себя приобретенные ими в этой сфере локальные (местные, ограниченные) формы монеты, разменной монеты, знаков стоимости (бумажных денег и банкнот) и опять выступают в своей первоначальной форме слитков благородных металлов» (Маркс).

Следовательно, если товарная природа денег в функции средства обращения затушевывается тем, что в качестве средств обращения фигурируют простые знаки стоимости, то стоит только деньгам выйти за пределы государственных границ, как эта товарная природа денег дает о себе знать. Если необходимость выполнения деньгами функций мерила стоимости и сокровища говорит о невозможности полной замены знаками стоимости действительных денег (золота), то необходимость свободного превращения внутренних средств обращения в мировые деньги окончательно должна нас убедить в весьма ограниченной способности бумажных денег заменять действительные деньги. В самом деле, если бы английские торговцы не имели возможности превращать бумажные деньги в мировые деньги (золото), то очевидно, что, продав импортированные (ввезенные) из-за границы товары местному населению, эти купцы не могли бы вновь закупить товары за границей. Следовательно они обанкротились бы, обмен с заграницей был бы нарушен, а вместе с тем произошло бы и расстройство всего английского хозяйства, которое, как мы сказали, без этого международного обмена существовать не может. Итак, необходимым условием нормального функционирования внутренних средств обращения нужно признать возможность беспрепятственного их превращения по номиналу их стоимости (т. е. по количеству того золота, которое значится на бумажных деньгах) в мировые деньги, например в золото. А эта возможность налицо лишь в том случае, если в обращении находится номинальных знаков стоимости как раз столько, сколько необходимо было бы действительного золота для выполнения этой функции. Итак, знаки стоимости — бумажные деньги, вопреки мнению номиналистической теории, никак не могут освободиться от золота. И сама эта замена металла бумажками возможна лишь в объеме, строго ограниченном условиями товарного обращения.

§ 3. Особенности функции денег как мировых денег

Какие деньги являются мировыми деньгами? В последнее время почти все страны перешли на золотую валюту, но в прошлом веке одни страны имели золотую, другие — серебряную валюту. Какой же металл при таких условиях является мерилом стоимости на мировом рынке? Очевидно оба металла: «в сфере внутреннего обращения только один какой-нибудь товар может служить мерой стоимости, а следовательно деньгами. На мировом рынке господствует двойная мера стоимости, в золоте и серебре» (Маркс). Такова существенная особенность мировых денег в функции мерила стоимости. Впрочем в настоящее время в связи с всеобщим распространением золотой валюты эта особенность теряет свое значение.

Гораздо более важна другая особенность мировых денег. Ведь последние, как мы сказали, на мировом рынке сбрасывают свои национальные монетные мундиры и превращаются в слитки, которые принимаются в уплату иностранцами лишь по их действительному весу. Для английских купцов абсолютно никакого значения не имело то, что на царской пятирублевке на одной стороне был вычеканен двуглавый орел, а на другой — изображение Николая. Для них «пятерка» была не чем иным, как слитком, содержащим 87,12 долей золота, и как слиток эта «пятерка» ими принималась в уплату: царский герб не мог бы принудить английского купца принять монету, в которой заключалось бы, например, 50 долей золота, за слиток в 87,12 долей золота. Следовательно здесь деньги при покупке, или в качестве покупательского средства, фигурируют не как знаки действительных денег, но только как действительные деньги в их натуральной форме товара-золота, Если мы в главе III отмечали, что форму \(\text{Т—Д}\) (продажу) нельзя отождествлять (смешивать) с формой \(\text{Т—Т}\), ибо в качестве \(Д\) может выступить не товар-золото, но представители этого всеобщего товара — бумажные деньги, то в мировом, обращении это невозможно: здесь в форме \(\text{Т—Д}\) мы имеем непосредственный обмен одного товара на другой, который хотя и является всеобщим и особенным товаром, но в данном случае всеобщность и особенность этого товара не лишает его конкретной и осязательной товарной формы. Чтобы подчеркнуть различное проявление этой функции денег в процессе внутреннего обращения, с одной стороны, и международного обмена — с другой, мы будем говорить, что в этом последнем случае деньги выполняют функцию всеобщего средства обмена или всеобщего покупательского средства, в отличие от функции средства обращения внутри страны. Но сказанное относится в полной мере и к функции денег как платежного средства: таковым на мировом рынке также является действительный товар-золото, независимое от его национальных монетных форм. Что же касается функции сокровища, то здесь никаких особенностей нет, ибо ведь и внутри страны, как мы уже выяснили (глава IV), эту функцию выполняют также действительные деньги-золото. И в мировом обороте сокровище играет ту же роль, как и во внутреннем обороте: «международное обращение, — говорит Маркс, — наравне с внутренним, требует постоянно изменяющегося количества золота и серебра. Поэтому некоторая часть накопленных сокровищ служит у каждого народа резервным фондом всемирных денег, который то пустеет, то снова наполняется соответственно колебаниям товарного обмена».

§ 4. Количество мировых денег, необходимых для международного обращения

Таким образом Маркс считает, что международное товарное обращение требует определенного количества мировых денег как всеобщих покупательских и платежных средств. При определении количества мировых денег следует уметь в виду следующие особенности международного товарного обмена.

Как бы широко внутри страны ни была развита продажа товаров в кредит, все же этот последний может более или менее полно охватить только сферу оптового торгового оборота, в то время как в розничной торговле большая часть покупок и продаж совершается за наличные. Во внутреннем товарном обращении всегда требуется определенная и весьма значительная сумма денег как покупательских средств. Международный обмен есть по преимуществу оптово-торговый обмен, где очень широко развит кредит, и поэтому здесь, в отличие от внутреннего обращения, решающее значение при определении общей массы мировых денег имеет именно \(B\), т. е. сальдо кредитного баланса. Поэтому нам необходимо специально рассмотреть кредитный баланс применительно к условиям мирового торгового оборота. То, что мы говорили о взаимной компенсации долгов в отношении внутреннего обращения, полностью сохраняет свое значение и для мирового обращения с той лишь разницей, что если там мы говорили о взаимной компенсации долгов между отдельными капиталистами, то здесь речь идет о компенсации долгов между странами, где капиталисты каждой страны рассматриваются как один капиталист.

Допустим, что в течение данных 6 месяцев за проданные в течение предшествующего периода товары должно быть уплачено наличными 1 млрд. руб. (т. е. сумма, золота, равная по весу 17,424 доли золота × 1 000 000 000). На каждый месяц приходится определенная часть этой суммы. Например в течение февраля наступают сроки платежей на 100 млн. руб. Платежи эти распределяются по странам следующим образом, в млн. руб.

Какая страна уплачивает	Какой стране уплачивает
	Германии	Франции	Англии	России	Соедин. штатам Северн. Америки	Итого
Германия	−	2	10	−	13	25
Франция	10	−	5	2	3	20
Англия	30	10	−	10	2	25
Россия	−	5	3	−	2	10
С. штаты Северной Америки	2	10	5	3	−	20
Всего	15	27	23	15	20	100

Из этой таблицы видно, что каждая страна является на определенную сумму плательщиком и получателем, следовательно, каждая страна имеет кредитное сальдо (разница между уплатой и получением), которое в результате зачета взаимных требований будет равно:

Германия −10 Франция +7 Англия −2 Россия +5 Соединенные штаты 0

Следовательно в результате из общей суммы 100 млн. руб. должно быть уплачено наличными для сведения кредитного баланса всего 12 млн. руб., из которых Франции уплачивает Германия 7 млн., а России уплачивает Германия 3 млн. руб. и Англия 2 млн. руб., общее же мировое сальдо кредитного баланса торговли будет равно 12 млн руб., которые и должны быть выплачены наличным золотом.

Покрытие кредитного сальдо представляет собою текучий, непрерывный процесс. Сегодня Германия может получить от Франции 5 млн. руб. и завтра же, быть может, ей придется отправить эти 5 млн. руб. другой стране, например России. Точно так же обстоит дело и с другими странами. За все шесть месяцев общая сумма уплачиваемого сальдо равняется, допустим, 80 млн. руб. Можно ли сказать, что за этот период для мирового оборота потребовалась именно эта сумма золота? Ни в коем случае, ибо, как мы видели, одна и та же сумма золота может обслужить ряд платежей, кочуя из одного государства в другое.

§ 5. Интервалютарный или вексельный курс

Но движение золота между различными национальными сферами не исчерпывается его денежными функциями как покупательского и платежного средства в мировом торговом обороте. Золото вывозится в другие страны прежде всего всяким, кто покидает границы страны; золото ввозится и вывозится в порядке денежных займов, контрибуций и т. п. Такого рода движение золота не есть их движение как платежного средства в мировом товарном обмене, поэтому-то оно не учитывается в нашей формуле. Однако такого рода движение золота (означающее в конечном счете перераспределение золотых сокровищ отдельных стран) имеет первостепенное значение для денежной системы каждой страны, ибо ни одна страна не может обойтись без мировых денег. Сокращение резервов этих последних, а вместе с тем сокращение вообще сокровищных фондов у какой-либо страны или даже полное их исчерпание может привести, с одной стороны, к разрыву ее экономических связей с другими странами, и с другой стороны, к потрясению денежной системы, а вместе с тем и всего хозяйственного, организма данной страны. Вот почему мы не можем ограничиться, только данной выше характеристикой движения золота в мировом торговом обороте, но должны рассмотреть все основные каналы, по которым золото приливает и отливает в отдельные страны, и влияние этого непрерывного золотого потока на валюту отдельных стран.

Мы сказали в начале этой главы, что необходимым условием нормального функционирования средств обращения внутри страны является возможность беспрепятственного их превращения в мировые деньги, т. е. золото. Если вы хотите, например, перевести имеющиеся у вас 100 руб. в Англию своим родственникам, то очевидно, что вы эти 100 руб. каким-то образом должны превратить в английские деньги — фунты стерлингов, которыми только и могут воспользоваться ваши родственники. Допустим, что и рубли и фунты — бумажные деньги. Как же при этом условии совершится такое превращение? Это произойдет таким образом, что вы сначала свои русские средства обращения превратите в мировые деньги — золото, а эти последние в английские средства обращений — фунты стерлингов. Посредником в этом метаморфозе служат мировые деньги, т. е. золото. Если существует размен бумажек на золото, то вы поступите следующим образом: бумажные 100 руб. обменяете на 10 золотых десяток, каковые отправите почтой своим родственникам. Последние эти 10 десяток отнесут в казначейство или банк. Там будет установлено, что в этих 10 слиточках содержится 174,24 долей золота, и взамен этого золота вам выдадут соответствующую сумму золота в английских фунтах стерлингов, приблизительно 11 фунтов. Итак, превращение русских денег в английские закончилось. Каков же количественный результат этого превращения? За пересылку и страховку десяти десяток, предположим, вам пришлось заплатить 5 руб. Следовательно 11 английских фун, ст. вам обошлись в 105 руб. или 1 фунт в 9 р. 60 к. Между тем по весовому содержанию золота 1 фунт равен 9,4576 руб., или с округлением 9, 46 руб. Итак, вы фактически заплатили 9 р. 60 к. за иностранную (английскую) валюту, которая по содержанию золота равна 9 р. 46 к.

Но есть еще другой способ превращения денег одной страны в деньги другой страны, пользование которым дает значительную экономию и который в современных условиях как раз и является господствующим. Этот способ заключается в следующем. Предположим, что те же 100 руб. = 11 фун. ст., английский купец должен уплатить русскому за проданный первому товар месяц тому назад. Русский купец выставляет так называемую тратту или девизу (переводный вексель), т. е. дает письменный приказ своему английскому должнику уплатить предъявителю этого векселя 11 английских фунтов. Русскому купцу, экспортирующему товар, нужна только русская валюта. Поэтому ему необходимо вместо фунтов получить рубли. Вы же, наоборот, вместо рублей хотите получить фунты. Для вас прямой смысл вместо хлопот по пересылке и страховке золота купить тратту купца \(A\); последний же согласится с вас взять за эту тратту не 105 руб., но меньше, и если он возьмет с вас даже 102 руб, то он останется в выигрыше, ибо как металл эти фунты равны 100 руб. Таким образом сделка между вами и купцом совершается к обоюдной выгоде: вы отсылаете эту тратту своим родственникам обыкновенным ценным письмом, что вам стоит, примерно 1 рубль. Ваши родственники предъявляют эту тратту так называемому трассату, т. е. тому лицу, на которое она выписана, и получают наличными 11 фун. Вся операция совершилась гораздо проще и дешевле, так как теперь 11 фун. вам обошлись вместе с пересылкой в 103 руб. вместо 105 руб.

§ 6. Монетный паритет

Сколько же вообще можно уплатить в России за тратту в 11 фун. ст.? Очевидно не больше 105 руб., ибо если русский экспортер потребует с вас за тратту в 11 фун. ст. 106 руб., то вам будет выгодно отправить золото за границу. Сумма же иностранных денег, которая уплачивается за денежную единицу данной страны или наоборот (т. е. сумма туземных денег, уплачиваемая за иностранную денежную единицу, например доллар или марку), называется валютным или вексельным курсом данной страны.

§ 7. Техника курсовых котировок

Обозначение вексельного курса в биржевых бюллетенях (информационных листках) называется котировкой. Эта котировка обычно имеет двоякую форму: либо в курсе отмечается, какую сумму инвалюты платят за денежную единицу данной страны, либо какую сумму денег данной страны платят за денежную единицу других стран. Первая система котировки принята в Англии, вторая — на континенте. Котировка Лондонской биржи выглядит так: «Париж — 26,35, Берлин — 21,62». Это значит, что в этот день в Лондоне платили за девизы на Париж по расчету 26,35 фр. за 1 фун. ст. и 21,62 марки за 1 фун. ст. Континентальная котировка, например немецкая, имеет противоположный вид: «Лондон — 20,5, Париж — 82». Это значит, что на Берлинской бирже в этот день платили за девизы на Лондон из расчета 21,62 марки за 1 фун. ст., за девизы на Париж — 82 марки за 100 фр. В связи с этим выражение «повышение» или «падение» курса имеет противоположный смысл в английской и континентальной котировках. В последней повышение курса, например, «на Лондон» с 20,5 до 21 означает понижение курса марки и повышение курса фунтов стерлингов, за каковой теперь платят больше марок, чем раньше. Наоборот повышение курса в английской котировке, например, «на Париж» с 26,35 до 27 означает повышение курса фунта стерлингов и понижение курса франка, ибо за 1 фунт теперь платят больше франков, чем раньше.

Пределы, выше которых вексельный курс не может подняться или упасть, поскольку становится выгодной вместо покупки векселей в иностранной валюте пересылка золота в другую страну, называются «золотыми точками». Очевидно, что всегда имеются для валюты данной страны 2 «золотых точки»: нижняя, за пределами которой начинается отлив золота из данной страны, и верхняя, когда золото приливает в страну. В нашем примере нижняя золотая точка была равна 9 р. 60 к. за 1 фун. ст.

Чем же определяется колебание вексельных или интервалютарных курсов? Очевидно спросом и предложением иностранной валюты на денежном рынке данной страны. Если в нашем примере сумма предлагаемых девиз на Англию меньше, чем спрос на них, то курс фунта стерлингов поднимается выше равенства фунта и рублей по весовому содержанию золота или металлическому паритету (так называется равенство монетных единиц различных стран по весовому содержанию золота), т. е. за фунт стерлингов будут платить не 9,4576 руб., но больше; если этот спрос упадет ниже предложения английских девиз, то курс фунта стерлингов упадет ниже паритета, вплоть до высшей «золотой точки» рубля или низшей «золотой точки» фунта. При совпадении же спроса и предложения вексельный курс должен быть равен металлическому паритету этих стран.

Паритеты золотых монет России, Франции, Англии и Северо-американских соединенных штатов выражаются в следующих равенствах, точно соответствующих весовому содержанию чистого золота в монетах этих стран:

1 рубль = 0,945 английским фун. = 2,6668 франкам = 2,1601 маркам = 0,5146 американским долларам.

1 английский фунт стерлингов = 9,4576 рублям = 25,225 франкам = 20,4294 маркам = 4,8666 долларам.

1 франк = 0,3750 руб. = 0,8100 марок = 0,1930 долларам и т. д.⁶

Зная, что монетный паритет 1 рубля = 2,5395 австрийских крон = 1,2801 голландских гульденов = 1,9201 датским, шведским, норвежским кронам, нетрудно высчитать, на основе приведенных выше данных, паритеты фунта стерлингов и австрийской кроны, датского гульдена и немецкой марки и т. д. и т. д.

В новейшее время обычно посредниками в интервалютарных отношениях стран выступают банки, которые предлагают на денежном рынке чеки (т. е. приказы об уплате определенной денежной суммы) в инвалюте на заграничные банки или на свои собственные отделения за границей, а также денежные переводы (почтовые или телеграфные в инвалюте. Сами же банки покупают девизы коммерсантов в инвалюте, которые они отсылают за границу банкам-корреспондентам (т. е. банкам, с которыми они находятся в постоянных деловых связях) или своим отделениям. Но, конечно, это нисколько не меняет дела. Если, скажем, в России возрастает спрос на чеки и переводы в английских фунтах и упадет предложение девиз в тех же фунтах, тот очевидно курс фунта будет подниматься вплоть до его верхней «золотой точки», ибо требования на инвалюту не будут покрываться предложением таковой. Если это положение не изменится, то банку в конце концов для покрытия разницы придется отправить золото за границу.

Итак колебания интервалютарного курса данной страны в пределах «золотых точек» целиком определяются спросом, и предложением иностранной валюты в той или иной форме (векселей, чеков, переводов).

§ 8. «Золотые точки»

«Золотые точки» ставят весьма узкие пределы колебаниям интервалютарных курсов. Так, например, курс в Петербурге на Лондон до войны обычно никогда не поднимался выше 95 р. 55 к., за 10 фун. ст. и не падал ниже 93 р. 30 к. за 10 фун. ст.; курс на Париж за 100 фр. не поднимался выше 38 р. 04 к. и не падал ниже 37 р. 30 к.; курс на Берлин за 100 марок не поднимался выше 46 р. 63 к. и не падал ниже 46 руб. и т. д.

§ 9. Расчетный баланс и его сальдо

Чем же в свою очередь определяются спрос и предложение инвалюты? Очевидно суммой платежей, которые данная страна должна произвести за границей, с одной стороны, и, с другой стороны, суммой платежей, которые имеют поступить в данную страну из-за границы. Отношение же этих двух величин называется расчетным или платежным балансом, а разница между этими двумя величинами — сальдо расчетного баланса.

Когда налицо положительное сальдо расчетного баланса, т. е. когда сумма платежей из-за границы больше суммы платежей за границу, обычно говорят, что расчетный баланс данной страны «благоприятный»; в обратном случае говорят о «неблагоприятном» расчетном балансе. При «благоприятном» балансе золото поступает в данную страну из-за границы, при «неблагоприятном» балансе, наоборот, отливает за границу. Естественно, что каждая страна стремится «благоприятному» расчетному балансу.

§ 10. Международный валютный арбитраж

Однако следует иметь в виду, что при общем благоприятном расчетном балансе какой-либо страны может иметь место «неблагоприятный» платежный баланс этой страны в отношении какой-либо другой страны. Так, в нашем примере сальдирования международных платежей (стр. 62) платежный баланс Франции был «благоприятный», так как она должна была уплатить за границу 20 млн. руб., в то время как ей следовало из-за границы 27 млн. руб. В то же самое время у Франции был «неблагоприятный» платежный баланс с Германией, которой она должна была уплатить 10 млн. руб. против 2 млн. руб., уплачиваемых Германией Франции. Курс немецких марок во Франции повысится, в то время как курс английского фунта, упадет, так как по отношению Англии Франция имеет положительное сальдо в сумме 5 млн. руб. В силу этого во Франции станет выгодным покупать девизы не на Германию, но на Англию и через Англию производить платежи в Германию. Это приведет одновременно к сокращению спроса на немецкие девизы и повышению спроса на английские девизы, в силу чего курс во Франции на Англию поднимется, а на Германию упадет. Такой способ выравнивания интервалютарных курсов называется арбитражем, а те, кто, пользуясь этими курсовыми разницами, производят выравнивание, называются арбитражерами. В данном случае путем арбитража курс франка будет благоприятным по отношению ко всем странам; однако общий благоприятный курс возможен только при благоприятном платежном балансе данной страны по отношению ко всем остальным странам. Если же баланс складывается неблагоприятно, то курс данной валюты должен будет упасть несколько ниже паритета, причем опять-таки путем арбитража произойдет выравнивание этого понизившегося курса в отношении к валютам всех стран. Но пока такое выравнивание происходит, арбитражеры получают прибыль на курсовых разницах.

§ 11. Схема расчетного баланса

Из каких же элементов слагается расчетный, баланс каждой страны? Конечно важнейшей, но не единственной статьей расчетного баланса является торговый баланс страны, главным образом кредитное сальдо торгового баланса. Если данная страна больше вывозит товаров за границу, чем ввозит, т. е. торговый баланс будет благоприятным, а следовательно, в общем будет благоприятным и кредитное сальдо торгового баланса. Ей придется меньше платить за товары, полученные в порядке кредита, чем получать за товары, проданные тем же порядком за границей. Конечно в отдельные моменты может быть отрицательное сальдо кредитно-торгового баланса, но в конце концов это сальдо должно быть положительным, поскольку торговый баланс дает положительное сальдо.

Но если торговый баланс неблагоприятен, а торгово-кредитное сальдо дает минус, то это не значит, что расчетный баланс этой страны будет неблагоприятным, ибо нужно еще учесть сальдо по всем прочим платежам помимо платежей по экспорту (вывозу) и импорту (ввозу) товаров.

Так нужно учесть доходы, которые поступают в страну в качестве выручки за разного рода коммерческие услуги, оказываемые капиталистами данной страны за границей; от перевозки товаров на судах данной страны (фрахты), а также от торгового и банкового посредничества, технических консультаций иностранцев и т. п.. Далее идут доходы от помещенных за границей капиталов, а также пересылки денег на родину эмигрантами и суммы, поступающие в порядке военных контрибуций, внешних займов и непосредственного ввоза капиталов. Наконец нужно также упомянуть расходы иностранных путешественников, а также содержание иностранных дипломатических представительств в данной стране. ,

Конечно по каждой из упомянутых статей может быть как положительное, так и отрицательное сальдо. Общий же расчетный баланс какой-либо страны представляет собою итог баланса всех этих статей плюс торговый баланс. Ввозом или вывозом, золота покрывается сальдо расчетного, а не торгового баланса, ибо последний, как мы знаем, представляет собой лишь одну из статей расчетного баланса.

Суммируя все упомянутые статьи, можно дать следующую типовую схему расчетного баланса:

Получение инвалюты:	Расход инвалюты:
1. Товарный экспорт	1. Товарный импорт
2. Доходы от фрахтов	2. Расходы по фрахтам
3. Доходы от торгового и банкового посредничества и технических консультаций	3. Расходы по торговому и банковому посредничеству и по техническим консультациям
4. Доходы от помещенных за границей капиталов, переводимые в данную страну	4. Доход иностранцев от помещенных в данной стране капиталов
5. Расходы иностранных путешественников в данной стране	5. Расходы путешественников данной страны за границей
6. Доходы эмигрантов данной страны, получаемые в других странах и переводимые на родину	6. Доходы эмигрантов других стран, полученные в данной стране и переводимые за границу
7. Расходы по содержанию иностранных консульских и посольских учреждений в данной стране	7. Расходы по содержанию консульских и посольских учреждений данной страны за границей
8. Заключение внешних государственных займов и непосредственный ввоз иностранных капиталов	8. Предоставление внешних займов другим странам и вывоз капиталов за границу
9. Поступления по контрибуциям и репарационным платежам	9. Уплата контрибуций и репарационных платежей
10. Расходы иностранцев по благотворительности в данной стране	10. Расходы по благотворительности за границей
Итого	Итого

Можно ли по этой схеме построить точный расчетный баланс какой-либо страны? Точного баланса построить нельзя, ибо по большинству статей этого баланса нет и не может быть точного учета. Даже товарный экспорт и импорт, учитываемые таможенными органами, не охватывают всего экспорта и импорта, ибо всегда имеет место в большем или меньшем размере контрабандный ввоз и вывоз товаров. Наряду со статистически учитываемыми ввозом и вывозом есть еще играющие большую роль «невидимые» (т. е. не поддающиеся прямому учету), ввоз и вывоз. В силу этого исчисления расчетного баланса, приводимые экономистами, всегда расходятся друг с другом, ибо каждый по-своему дает приблизительное исчисление статей «невидимого» экспорта и импорта. Расчетный баланс обыкновенно строится либо как брутто-баланс, когда в него, входят общие суммы прихода и расхода инвалюты по каждой статье, либо как нетто-баланс, когда берется только приходное или расходное сальдо по каждой статье. Ниже мы приводим для иллюстрации брутто баланс Соединенных штатов Северной Америки и нетто-баланс Англии за 1925 г. Приход инвалюты обозначается как актив баланса, расход как пассив.

Брутто-Баланс Северо-американских соединенных штатов (в млн. долларов)

Статьи	Актив	Пассив
Внешняя торговля	4 268	4 934
Золото и серебро	193	361
Банковые билеты САСШ	62	—
Проценты и дивиденды на капитал	165	680
Морские фрахты	83	75
Туристы	660	100
Платежи правительства	5	—
Благотворительность и содержание миссионеров	50	—
Переводы иммигрантов и эмигрантов	310	—
Прокат кино-фильм за границей	—	75
Погашение союзнических и других иностранных долгов	—	167
Покупки и продажи ценных бумаг за границей	90	411
Вновь вложено за границей	920	—
Увеличение или уменьшение заграничных вкладов в американских банках	61	—
Сальдо (ошибки и пропуски)	—	64
Итого	6 867	6 867

Нетто-баланс Англии (в млн. фун ст.)

Актив	Сумма	Пассив	Сумма
От капиталов за границей	235	Излишек импорта товаров и слитков	386
» судоходства	124
» комиссионных операций	40	Свободные суммы для помещения за границей	28
» другх услуг	15
Итого	414		414

Мы видим, что оба баланса уже сальдированы, т. е. актив сходится с пассивом. Вообще несбалансированных расчетных балансов никогда не существует, ибо в каждый данный момент сальдо тем или иным путем покрывается. Задача же построения расчетного баланса заключается лишь в том, чтобы показать, каким именно образом баланс данной страны сальдируется.

Интервалютарный курс является показателем положительного или отрицательного сальдо расчетного баланса. В первом случае курс валюты данной страны повышается, и золото приливает в страну, во втором случае — курс падает, и золото отливает из страны. Путем заключения внешних займов страна может предотвратить отлив золота за границу.

§ 12. Девизная политика

Наряду с этим нужно отметить, что правительство некоторых стран, желая предотвратить падение курса своей валюты и отлив золота, вмешиваются в стихийно-рыночный процесс интервалютарных отношений. В этих целях преимущественно через посредство центральных эмиссионных банков, они ведут так называемую девизную политику. Эта последняя заключается в следующем: в периоды, когда курс валюты данной страны благоприятен, они скупают девизы, когда же курс падает, они продают эти девизы и, увеличивая предложение таковых, повышают курс своей валюты и понижают курс инвалюты. Этой политикой можно только устранить колебания курса во времени и сохранить устойчивость курса, но нельзя предотвратить отлив золота за границу, если расчетный баланс длительно дает отрицательное сальдо. В этом последнем случае запас девиз, закупленных при благоприятном курсе, в конце концов будет исчерпан, и для того чтобы иметь возможность выписывать девизы или чеки на заграницу, государству придется усилить свой золотой запас в странах, на девизы которых повышается спрос. Таким образом хотя, девизы или чеки и можно будет получить на рынке данной страны по твердому курсу, но это достигнуто фактически ценой отлива золота из страны, Если же расчетный баланс благоприятен, то девизная политика дает возможность поддерживать устойчивый и благоприятный куре и уменьшить колебания курса как вверх, так и вниз.

§ 13. Дисконтная политика

Наряду с девизной политикой центральные эмиссионные банки в тех же целях прибегают к так называемой дисконтной политике. Подробно с банковской операцией дисконта мы познакомимся во 2-й части курса. Здесь же достаточно указать, что эта политика заключается в регулировании процентной ставки по денежному кредиту. Повышая этот процент, центральный банк привлекает в страну деньги из-за границы, поскольку для иностранцев становится выгодным помещать свои деньги в этой стране. В силу этого инвалюта притекает в страну. Однако следует заметить, что если такую политику проводит, например, Английский банк, то центральные банки других стран могут противодействовать этой политике той же мерой — повышением дисконта, т. е. учетной ставки. Но независимо от этого пользование данной мерой встречает противодействие внутри страны, ибо удорожание кредита ухудшает положение капиталистов-заемщиков. Кроме того в связи с ростом влияния частных акционерных банков, повышение процентной ставки Центрального банка далеко не всегда приводит к соответствующему повышению рыночной нормы процента. В этом случае дисконтная политика вообще не достигает цели. Лишь при наличии ряда благоприятных обстоятельств и в течение очень непродолжительного периода дисконтная политика может предотвратить отлив золота из страны и улучшить платежный баланс. Но строить благополучие платежного баланса только на этой политике, равно как и на девизной политике, как ясно из изложенного, ни в коем случае нельзя.

§ 14. Интервалютарный курс между странами различных валют

До сих пор была речь об интервалютарных отношениях между странами, в которых валютными деньгами, т. е. средствами обращения и платежа является золото. Если же в одной стране валютными деньгами является золото, а в другой серебро, то монетный паритет будет определяться относительной стоимостью обоих металлов на мировом рынке. Так, если одна весовая единица золота оценивается на мировом рынке в 15 раз выше той же весовой единицы серебра, то на основе этой пропорции стоимости обоих металлов установится монетный паритет.

Более сложные валютные отношения между странами, в которых средства обращения и платежа порвали непосредственную связь с мировыми деньгами (золотом). Мы знаем, что такие знаки денег имеют большую или меньшую представительную стоимость в зависимости от того, сколько их выпущено в обращение, с одной стороны, и сколько необходимо было бы золота для обращения при отсутствии этих знаков денег, с другой стороны. Если 2 бумажных рубля заменяют в обращении один золотой рубль, то очевидно, что и паритет между рублем и фунтом стерлингов (если последний остается золотом) уже не будет равен 1 ф. ст. = 9 р. 46 к., но 1 ф. ст. — 18 р. 92 к. Конечно такого точного соответствия между внутренним и внешним обесценением знаков денег никогда не бывает, и здесь-то как раз большую роль играет девизная и дисконтная политика, но в общем всегда имеется тенденция (стремление) уравнения внутренней представительной стоимости знаков денег и их внешневалютного паритета. Этот случай валютных отношений относится не к нормально-функционирующим денежным системам, но к системе нарушенного равновесия между денежным и товарным обращением. Такая система будет рассмотрена нами в следующей главе.

Литература

1) Маркс. Капитал, т. I, гл. III (до конца).

2) Маркс. К критике политической экономии, гл. II (до конца).

3) Маркс. Капитал, т. III, ч. II, гл. XXXV.

4) Проф. З. С. Каценеленбаум. Учение о деньгах и кредите, ч. I, изд. 3, гл. XVII.

5) Грегори, Г. Теория и практика вексельных курсов, 1926.

6) Д-р Георг Камени, Иностранные вексельные курсы.

7) Джордж Клэр, Международные расчеты и валютная политика. 1926.

8) Аргентариус, Валюта, 1923,

9) Сборник «Новые идеи в экономике», под ред. проф. А. Ю. Финн-Енотаевского, № 7.

10) Гешен Г. Теория вексельных курсов, 1867.

11) H. Schults, Devisenhandelspolitik, Stuttgart 1918.

12) Helferich, Das Geld, 2 Aufl.

Вопросы для повторения

1) Какие деньги являются мировыми деньгами и в чем особенности функций денег, как мировых денег?

2) Почему условием нормального функционирования средств обращения при капитализме следует считать возможность беспрепятственного их превращения в мировые деньги?

3) Что такое и чем определяется вексельный или интервалютарный курс?

4) Что такое международный расчетный баланс и из каких элементов он слагается?

5) Каким образом устанавливается интервалютарный курс между странами с различного вида валютами?

Глава VII. Бумажно-денежная инфляция

После того как мы познакомились со всеми функциями денег как на внутреннем, так и в мировом товарном обращении, выяснили законы, управляющие количеством и стоимостью денег и их заместителей, нам необходимо перейти к рассмотрению случаев нарушенного равновесия между денежным и товарным обращением. Нарушение этого равновесия обычно происходит вследствие инфляции, т. е. выпуска денежных знаков сверх потребностей обращения (инфляция — «разбухание» денежного обращения).

§ 1. Причины инфляции

Уже в самой монополии (исключительном праве) государства на выпуск обязательных в частном обороте или, как говорят, законных платежных средств, заключена возможность инфляции. Эта возможность превращается в действительность, когда государство пользуется этой монополией не в интересах товарного обращения, как это должно было бы быть, но в своих собственных интересах, когда следовательно эмиссия денежных знаков становится источником покрытия государственных расходов. К этому источнику государство прибегает обычно в тех случаях, когда нормальным путем, т. е. в виде налогов, неналоговых доходов от госпредприятий и государственных займов, не могут быть покрыты все расходы государства. Необходимость же такой денежной эмиссии возникает по преимуществу при чрезвычайных обстоятельствах, когда должны быть немедленно же получены средства для оплаты внезапно возросших государственных расходов. Кто же в конечном счете покрывает эти расходы?

§ 2. Инфляция как налог на доход и капитал

Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны разграничить реальные и номинальные доходы населения. Номинальный доход выражается в сумме получаемых денег, реальный — в той массе товаров, которая на эти деньги приобретается. Инфляция приводит к росту номинальных денежных доходов, так как в обращение пускается избыточная масса денег, но одновременно падают реальные доходы. Допустим, что вы до инфляции продали товар за 15 руб. в золоте, но получили на руки бумажные деньги, которые на некоторое время задержались в вашей кассе. Если же в этот момент произошла инфляция, а в связи с этим обесценение денег, скажем, на 10%, то, совершив второй товарный метаморфоз \(\text{Д—Т}\), вы уже не получите на 15 бумажных руб. товаров, равных по ценности не 15 золотым руб., но меньше на 10%, т. е. 15 р. — 1 р. 50 к. = 13 р. 50 к. Таким образом при наличии инфляции товарный метаморфоз, сохраняя прежнюю свою форму \(\text{Т—Д—Т}\), изменяется в количественных пропорциях, ибо первое \(Т\) теперь уже не равно второму \(Т\). Следовательно весь метаморфоз теперь примет такой вид:

\[ \text{Т (15 р.)—Д(15 р.)—Т}^{—Т}(13 ^1/_2 \ \text{р.}). \]

Тем самым раскрыта загадка бумажно-денежной эмиссии как источника государственных доходов. Государство путем эмиссии экспроприирует (забирает) у населения товарные ценности, следовательно инфляция есть не что иное, как скрытый налог.

Эмиссионный налог падает на все виды доходов (промышленную и торговую прибыль, процент, земельную ренту и заработную плату) в том случае, если при обесценении денежных знаков номинальные (денежные) доходы остаются без изменения или повышаются в меньшей пропорции, чем обесцениваются денежные знаки. Но эмиссионный налог гтогда падает не только на доходы, но и на капитал. Допустим, что в нашей формуле \(\text{Т—Д—Т}^{—Т}\) продавцом товара является капиталист. В сумму денег, которую он получает от реализации товаров, входит не только его чистый доход (прибыль), но и возмещение издержек производства. Например стоимость проданной товарной партии равна тыс. руб. (в золоте), из которых 100 руб. составляют прибыль капиталиста, а 900 руб. возмещают издержки производства. Если же за время, прошедшее от момента продажи этих товаров до покупки новых товаров, денежные знаки обесценились на 20%, то капиталист лишится не только всей прибыли, но и потеряет еще 100 руб. своего капитала.

С точки зрения быстроты и эффективности (успешности) получения, государством доходов, эмиссионный налог не может сравниться ни с прочими налогами, ни с госзаймами. Введение новых значительных налогов, во-первых, всегда может встретить сопротивление со стороны населения, во-вторых, требует времени и больших расходов для их собирания. То же самое и с госзаймами, от которых население вообще может отказаться. Эмиссионный же налог население, во-первых, не может не уплатить, поскольку инфляция уже совершена, во-вторых, этот налог почти ничего не стоит государству, в-третьих, он избавляет правительство от непосредственного нажима на налогоплательщиков и, в-четвертых, дает в руки государства немедленный доход, который государство может получить на следующий же день после того, как принято решение о введении этого налога.

Вот почему во всех случаях чрезвычайной или экстраординарной потребности государства в увеличении доходных источников, правительства всегда прибегают к этому средству, которое во многих случаях является единственным средством спасения.

Наша, задача заключается в том, чтобы выяснить на основе характеристики общих закономерностей инфляционного процесса, какое влияние оказывает инфляция на народное хозяйство и на какие классы и группы населения падает эмиссионный налог.

§ 3. Характеристика типичного инфляционного процесса

Исходным пунктом инфляции является нормально-функционирующая система денежного обращения, при которой бумажные деньги и билонная монета разменны на металл. Допустим, что вся денежная масса, равная 1 млрд. руб., состоит на 500 млн. руб. из золотых монет, 250 тыс. руб. билонных монет и в том числе 150 млн. руб. серебряных высокопробных (1 руб., 50 коп. и 25 коп.) монет, 50 млн. руб. низкопробных серебряных монет (20, 15 и 10 коп.) и 50 млн. руб. медных монет. Наконец на 250 млн. руб. обращаются свободно размениваемые на металл бумажные деньги и банкноты. Допустим далее, что стоимость металла (серебра), заключенного в билонной монете, равна 75% их номинальной стоимости, как монеты (пропорция немногим большая, существовавшей в России в отношении серебряных рублей и полтинников). Что произойдет, если при неизменной потребности обращения в монете государство выпустит добавочно 500 млн. рублей бумажных денег? В этом случае 500 млн. руб. как избыточные должны будут уйти из обращения в сокровище. Так как мы уже выяснили, что функцию сокровища выполняют действительные деньги — золото, то следовательно нужно полагать, что в сокровище уйдут 500 млн. руб. золотых монет. Благодаря этому восстановится равновесие между объемом денежной массы и потребностями товарного обращения в денежных знаках, причем покупательная сила билонной монеты и бумажных денег останется без изменения — каждый рубль в серебряной монете и бумажных знаках будет заменять в обращении один золотой рубль и все денежное обращение в целом по-прежнему будет равно 1 млрд. рублей. Теперь предположим, что государство, нуждаясь в деньгах, например для финансирования войны, выпустит еще 250 млн. руб. бумажных денег. Теперь оказывается, что 1 ¹/₄ млрд. руб. в монете и бумажках заменяют собой 1 млрд. руб. золотых, следовательно 1 серебряный и бумажный рубль будет равен ³/₄ золотого рубля или будет замещать собою только 75% того номинала золотой стоимости (17,424 долей золота), который на них значится. Но возможно ли такое положение, если действует свободная чеканка, что нами было ранее предположено? Конечно невозможно, ибо в связи с обесценением бумажных и серебряных денег каждый постарается в казначействе обменять бумажки на золото и из казначейства будет извлечено не менее 250 млн. руб. золота (соответствующих, последней эмиссии, т. е. выпуску бумажных денег): это золото уйдет в сокровище, но зато опять восстановится равновесие денежного обращения, так как при помощи такого обмена в казначейство как раз вернутся те 500 млн. руб. бумажных денег, которые как избыточные не были приняты товарным оборотом.

§ 4. Колебание покупательной силы бумажных и серебряных денег в связи с изменением их количества при прекращении свободного размена бумажек на золото

Но государство обычно прибегает к резкой дополнительной эмиссии бумажных денег как раз в те периоды, когда его золотых денежных запасов недостаточно для покрытия дефицита в государственном бюджете (т. е. для покрытия разницы между доходами и чрезмерно возросшими расходами). Считаясь с этим обстоятельством, государство всегда такую дополнительную, покрывающую бюджетный дефицит, эмиссию сопровождает прекращением размена бумажек и серебра на золото. В связи с массовыми требованиями размена государство вскоре же лишилось бы своего запаса золота и поневоле было бы вынуждено прекратить размен. Поэтому в целях сохранения своего золотого запаса (который нужен, например, для закупок военного снаряжения за границей, где в уплату за товары бумажные деньги не принимаются. Об этом см. главу V) государство, имея в виду дальнейшие выпуски бумажных денег, всегда прекращает размен еще в тот момент, когда фактически размен еще возможен. Итак, в нашем примере эмиссия 250 млн. руб. сопровождается прекращением размена. В обращении теперь находится 1 250 млн. руб., заменяющих собой 1 млрд. зол. руб. Бумажные и серебряные рубли будут обладать лишь 75% своей прежней покупательной силы. А так как мы предположили, что внутренняя металлическая стоимость серебряного рубля как раз равна 75% его номинальной стоимости, то следовательно серебряный рубль будет стоить столько, сколько стоит заключенное в нем серебро.

Теперь посмотрим, что произойдет при дальнейшем увеличении эмиссии бумажных денег еще на 250 млн. руб, при прежней потребности оборота в средствах обращения? Тогда все имеющиеся в наличии средства обращения в сумме 1¹/₂ млрд. руб. по номиналу будут замещать 1 млрд. золотых рублей. Таким образом должно произойти дальнейшее падение покупательной силы бумажных и серебряных денег, а именно в пропорции

\[ \frac{1 \ 000 \ 000 \ 000}{1 \ 500 \ 000 \ 000}=\frac{2}{3} \]

или каждый бумажный и серебряный рубль будет обладать покупательcкой силой только на ²/₃ золотого номинала. Но так как сам серебряный рубль по содержащемуся в нем металлу равен ³/₄ (75%) стоимости золота в одном рубле, то следовательно серебряный рубль будет представлять собою в обращении меньшую стоимость, чем он в себе заключает. Так как серебро не обесценилось, но обесценились только знаки обращения, то естественно, что все будут стараться припрятывать серебряные рубли, а платежи производить обесцененными бумажками, что и имеет место всегда в действительности. Тем самым 150 млн. руб. билонной серебряной монеты уйдут из обращения, и в обращении останется 1 350 млн. руб. бумажных денег, билонной медной и низкопробной серебряной монеты. Но раз государство вступило на путь эмиссии бумажных денег для покрытия своих бюджетных дефицитов, то оно уже не может свернуть с этого пути, если бюджет остается дефицитным или даже дефицит продолжает расти. Чем больше выпускается бумажных денег, тем больше они обесцениваются и для покрытия дефицитов становится необходимым все более увеличивать бумажную эмиссию. Денежная масса растет, как снежный ком, необходимый объем ее прироста для совершения следующего шага все возрастает: так непрерывно усиливается инфляционный темп.

Итак эмиссия все продолжается, обесценение денежной массы усиливается. Вслед за высокопробной серебряной монетой из обращения уйдет низкопробная серебряная монета в 20, 15 и 10 коп. Денежная масса возросла, например, до 3 млрд. руб., заменяющих в обращении по-прежнему стоимость 1 млрд. зол. руб. Каждый бумажный рубль теперь обладает покупательской силой ровно ¹/₃ золотого рубля, а каждая медная копейка имеет покупательскую силу ¹/₃ той же копейки. Допустим, что при свободном размене на рубль медных денег можно было купить в 5 раз больше меди, чем то количество меди, которое заключается в медной монете на 1 рубль. Так как теперь бумажные и медные деньги упали в 3 раза, то медные деньги еще будут оставаться в обращении, ибо несмотря на падение покупательской силы медных денег в 3 раза, все же и теперь на 1 рубль медью можно купить по весу значительно больше той же меди. Эмиссия все же продолжается и достигает, скажем, 10 млрд. руб. В этом случае каждый бумажный рубль будет замещать ¹/₁₀ золотого рубля, и следовательно покупательская сила медных денег упадет в 10 раз. А так как рубль медью сам по себе как медь стоит не в 10, но только в 5 раз меньше своего золотого номинала, то теперь уже будет невыгодно платить даже медью, и из обращения уплывут последние остатки металлических монет, и даже жалкая копейка будет вытеснена бумажкой. Таким образом из обращения исчезнут 50 млн. руб. медных денег, и останутся одни бумажки, — положение, которое известно всякому читателю, помнящему годы войны и революции.

Такова общая тенденция инфляционного процесса. Вначале инфляция всегда начинается с отлива золотых монет из обращения, затем идет прекращение свободного размена серебра, меди и бумажек на золото, далее последовательное вытеснение металлических монет; сначала более ценных серебряных монет и, наконец, медных монет: в результате всего процесса в обращении остаются одни прогрессивно обесценивающиеся бумажки. Следовательно при обесценении средств обращения менее ценные по своему материалу средства обращения вытесняют более ценные, и последние уходят совершенно ив обращения. Обычно этот закон принято называть «законом Грэшама» по имени лондонского финансиста XVI в. Однако в действительности этот закон был формулирован задолго до Грэшама, еще в древней Греции, а в средние века в XIV в. Николаем Орезмием.

§ 5. Влияние инфляции на народное хозяйство

Итак увеличение количества денежных знаков сверх потребностей обращения при неизменности всех прочих условий обращения (массы товаров и их стоимости, скорости обращения денег и кредитного баланса) неизбежно приводит к их обесценению. Но совпадения в темпе эмиссии и темпе обесценения денег никогда не бывает, ибо никогда не остаются неизменными прочие факторы обращения. Так, если наряду с дополнительной эмиссией в размере 20% одновременно возросла стоимость товарной массы на 20% или сократилось положительное сальдо кредитного баланса на 20% и т. д., то никакого обесценения денежных знаков не произойдет.

Если же, наоборот, товарная масса сократилась или возросла скорость обращения денег, то обесценение денежных знаков будет превышать темп эмиссии, в нашем примере обесценение будет равно не 20%, но примерно 30%. Так, например, если мы возьмем эмиссию советских знаков в 1921 г., то увидим следующую картину:

В июне эмиссия составляла 224 млрд. руб, денежные знаки обесценились на 20%

В июле эмиссия составляла 401 млрд. руб, денежные знаки обесценились на 16%

В августе эмиссия составляла 702 млрд. руб, покупательная сила денег повысилась на 1%

В сентябре эмиссия составляла 1 023 млрд. руб, покупательная сила денег повысилась на 11%

В октябре эмиссия составляла 1 950 млрд. руб, денежные знаки обесценились на 27%

В ноябре эмиссия составляла 3 336 млрд. руб, денежные знаки обесценились на 47%

Мы здесь видим, что нет никакого соответствия между темпом эмиссии и темпом обесценения денежных знаков. Так, за август и сентябрь по сравнению с июнем и июлем эмиссия возросла почти в 2¹/₂ раза, а денежные знаки не только не обесценились, но даже повысились по своей покупательской силе на 12%. Это объясняется очень просто: в августе и сентябре происходит реализация нового урожая, и следовательно значительно возрастает стоимость всей товарной массы, и поэтому расширяется потребность обращения в денежных знаках. Когда же период реализации урожая закончился, а эмиссия вновь возросла, то опять началось обесценение денежных знаков.

Итак, в связи с разнообразием факторов, определяющих потребность обращения в денежных знаках, а также чрезвычайной сложностью механизма влияния избыточной эмиссии на покупательскую силу денежных знаков, никогда и никем заранее не может быть установлено, какова будет представительная стоимость (покупательская сила) этих знаков не только через месяц,, но даже на следующий день. Кроме того нужно еще учесть то обстоятельство, что инфляция никогда не влияет равномерно на повышение цен всех товаров. В эти периоды, с одной стороны, сокращается производство целого ряда товаров, а с другой стороны, в связи с падением реальных доходов многих групп населения изменяется структура (строение) общественного спроса. На одни товары чрезвычайно сильно возрастает спрос, на другие, наоборот, спрос падает. В силу этого происходит разрыв между ценами отдельных товаров. Так у нас в СССР в 1921—1922 гг. неоднократно,отмечались такие случаи, когда за 2—3 дня цены одних товаров возрастали на 100%, других на 50%, цены третьих оставались без изменения, и наконец цены четвертых иногда даже падали.

Наконец в эти периоды происходит также разрыв и между ценами на одни и те же товары в разных районах, так как, с одной стороны, инфляционные волны не рассасываются равномерно по всем районам (особенно важное значение этот момент имеет в странах с большой территорией, как например СССР), а с другой стороны, товарная масса также не распределяется равномерно по всем областям, ибо вообще нарушается нормальный товарооборот.

Ввиду всех этих обстоятельств исчезает твердая почва для нормальной хозяйственной деятельности как в промышленности и сельском хозяйстве, так и в торговле: никто не берется за «солидные» дела. Крупных вложений новых капиталов в промышленности в эти периоды конечно не может быть, также не может быть и речи о ввозе новых капиталов из-за границы. Общее нормальное течение хозяйственной жизни нарушается, и наряду с этим чем дальше развивается инфляционный процесс, тем больше сокращается и абсолютный объем производства. Мы уже знаем, что эмиссионный налог падает не только на доход, но и на капитал. Таким образом в эти периоды происходит проедание накопленных ранее капиталов. Но на почве полного расстройства хозяйственной жизни дает обильные всходы спекуляция. На этом хаосе цен наживаются спекулянты, которые своей деятельностью еще более усугубляют положение: придержав товары месяц-другой, искусственно вызывая чрезвычайное повышение цен на определенные товары в отдельных районах, спекулянты еще более усиливают разрыв товарных цен во времени и пространстве. По мере расстройства хозяйственной жизни растет армия спекулянтов: «ни один разумный человек не пожелает остаться бедным, если он видит, что его соседи нажили состояние путем счастливой спекуляции» — сказал один буржуазный экономист. К эмиссионному налогу, который уплачивает общество государству, прибавляется еще налог в пользу спекулянтов, и под влиянием этого двойного пресса страна вступает в полосу длительных хозяйственных затруднений.

§ 6. Вексельный курс и товарные цены

Наконец необходимо отметить еще одну диспропорцию, вызываемую инфляцией. Интервалютарный курс при инфляции отрывается от монетного паритета. Если обесцениваются денежные знаки внутри страны, если они «представительствуют» от имени меньшего количества золота, то, естественно, что и их вексельный курс в соответственной пропорции должен упасть. Но если и в другой стране происходит инфляция, то очевидно, что по отношению к валюте этой страны вексельный курс первой страны может либо упасть в меньшей пропорции, чем произошло внутреннее обесценение денег, либо остаться на прежнем уровне, либо даже подняться. Так, если немецкая марка обесценилась на 10%, а рубль на 20%, то очевидно, что курс марки в рублях не только не упадет, но даже поднимется. С другой стороны, курс рубля хотя и упадет, но не на 20%, а только на 10%. Поэтому если мы хотим выяснить изменение курса валюты, то нужно брать курс по отношению к такой стране, где валютными деньгами по-прежнему является золото, а такой страной во время мировой войны были Соединенные штаты Северной Америки: ее доллар остался золотым долларом.

Но если взять колебания вексельного курса марки или рубля за время мировой войны по отношению к доллару, то мы увидим, что хотя в общем по мере внутреннего обесценения рубля и марки падал их курс в долларах, но соответствия в темпах падения курса и внутреннего обесценения не было. «Уровень цен в стране и ее вексельный курс, — говорит Э. Щульце, — часто расходятся: то первый выше второго, то второй выше первого. Они подобны паре необъезженных лошадей, которые неодинаково тянут постромки, но из которых ни одна не в состоянии значительно забежать вперед. Тенденция к приспособлению выступает совершенно явственно». Все это вполне естественно, ибо вексельный курс складывается под влиянием расчетного баланса, который в каждый данный момент может измениться, особенно в кредитной своей части, даже независимо от обесценения денег внутри страны, под влиянием хотя бы политических событий. Если в результате инфляции вексельный курс падает быстрее, чем растут цены внутри страны, то экспорт товаров становится весьма выгодным, а импорт убыточным. Если например цены внутри страны возросли на 10%, а вексельный курс в долларах упал на 20%, то, вывозя хлеб в Англию и продавая его там по прежним ценам, русские экспортеры получают сверх обычной прибыли еще курсовую прибыль при обмене вырученных ими фунтов стерлингов на рубли. Например вместо прежних 10 тыс. руб. они теперь выручат за то же количество хлеба и при тех же ценах 12 тыс. руб. Между тем в царской России цены поднялись только на 10%, следовательно экспортеры «задаром» получат в России товарных ценностей на 1 тыс. руб. (с учетом 10%-ного обесценения — на 900 руб.). Наоборот импортеры потерпят убыток, ибо они в результате продажи товаров по ценам, повышенным только на 10%, и обмене рублей на фунты по курсу рубля, упавшему на 20%, получат на 10% меньше фунтов стерлингов, чем раньше. В силу этого падение курса валюты действует как экспортная премия и импортная пошлина. Если же темп роста внутренних товарных цен выровняется с темпом падения вексельного курса или даже обгонит последний, то и в этом случае нельзя рассчитывать на солидную импортную торговлю, ибо постоянное колебание вексельного курса отбивает у иностранных капиталистов охоту ввозить в эту страну товары. В общем падение вексельного курса и особенно неравномерность этого падения приводят к полнейшему расстройству внешней торговли страны, ставшей на путь инфляции. Таковы основные черты влияния эмиссионного налога на хозяйственную жизнь страны. Этот налог приводит к глубочайшему хозяйственному кризису. Кто же несет на себе бремя этого, кризиса? И кто получает от него выгоды?

§ 7. Инфляция и классы: капиталисты, землевладельцы, рабочие

Для крупных промышленных капиталистов в целом инфляция выгодна. Правда, эмиссионный налог падает не только на доход, но и на капитал. Но промышленные капиталисты имеют возможность переложить этот налог на других.

Во-первых, на денежных капиталистов, так называемых рантье, т. е. пассивных капиталистов, живущих за счет процентов на капитал, предоставленный промышленным капиталистам. Рантье получают с обесценением денег прогрессивно падающие реальные доходы. В связи с этим и обесцениваются те долговые документы, которые дают право на этот доход. Это дает возможность промышленным капиталистам, денежные доходы которых сильно возрастают, освободиться от бремени долга денежным капиталистам, т. е. фактически экспроприировать их капиталы. Следовательно промышленные капиталисты выигрывают прежде всего как должники. Но точно так же и само государство таким же путем сокращает или даже сводит к нулю свою задолженность по внутренним и внешним займам. При этом следует заметить, что кредиторами как промышленных капиталистов, так и государства являются не только капиталисты-рантье (живущие исключительно за счет процентов на капитал), но и широкие массы городской мелкой буржуазии, крестьянство и рабочий класс. Все эти социальные группы в связи с инфляцией лишаются большей части или даже целиком своих сбережений, вложенных в государственные займы, в банки и сберкассы в виде вкладов и т. п.

Во-вторых, для промышленных капиталистов в связи с ростом цен создается благоприятная рыночная конъюнктура. Когда же вексельный курс падает сильнее, чем растут внутренние цены, то в этом случае прекращается импорт товаров и тем самым отпадает конкуренция иностранных капиталистов. Это само по себе создает возможность еще более взвинчивать цены и спекулировать «на товарном голоде». Фактически в эту спекуляцию вовлекаются не только торговые, но и промышленные капиталисты.

В-третьих, сильно возрастают прибыли капиталистов, работающих на экспорт, в связи с экспортной курсовой премией.

В-четвертых, в периоды инфляций военного времени целый ряд отраслей промышленности получает огромные военные заказы, и на этих государственных поставках «под шумок» национальной обороны капиталисты получают баснословные барыши.

В-пятых, заработная плата обычно отстает от роста товарных цен, и таким образом издержки производства повышаются в меньшей пропорции, чем продажные цены, что опять-таки приводит к увеличению нормы прибыли. В общем прибыли как промышленных, так и торговых капиталистов (от спекуляции внутри страны, экспортных премий и военных поставок) чрезвычайно возрастают, и при этом у них возрастают не только номинальные, но и реальные доходы. Даже больше того: они, как мы знаем, экспроприируют взятые у рантье в ссуду капиталы.

Все сказанное конечно не исключает того, что многие промышленные и торговые капиталисты разоряются от колебания цен и особенно в связи с изменением структуры рыночного спроса. Мы знаем, что цены не всех товаров растут равномерно, и капиталисты, занятые в производстве товаров, отставших в росте цен, конечно также уплачивают эмиссионный налог, а в иных случаях совсем разоряются.

Во время мировой войны колоссально возросли прибыли крупной промышленности. Так, в Германии чистая прибыль за 1915 г. по отношению к акционерному капиталу в химической промышленности была равна (в среднем) 31,14%, в кожевенной — 37,7%, жиромаслобойной — 24,07%, текстильной — 23,83%, металлургической — 23,2% и т. д. Чистая прибыль завода Круппа, изготовлявшего орудия войны, возросла с 33,9 млн. марок в 1913 г. до 86,4 млн. золотых марок в 1914 г. Ряд предприятий увеличил чистую прибыль в 6 раз: несмотря на огромные отчисления в резервный капитал, выдача дивидендов (прибылей) в тройном и четверном размере против мирного времени была обычным явлением. «Уже в 1915 г., — сообщает один немецкий экономист, — чистая прибыль некоторых обществ достигла нарицательной стоимости их основного капитала». Так Майнцкое акционерное общество, изготовлявшее газовые аппараты, при акционерном капитале в 1,3 млн. марок, выдало чистую прибыль в 3,6 млн. марок. Особенно нажились на войне такие «некоронованные короли» германской индустрии, как Отто Вольф и Гуго Стиннес. Последний при помощи искусной спекуляции, давления на прессу и правительство и т. п.. завладел крупнейшими предприятиями в горной и металлургической промышленности, также в целом ряде других отраслей. Всего Стиннес командовал 1535 юридически самостоятельными предприятиями в пределах Германии и 572 предприятиями за границей в разных странах. Позднее, уже после смерти самого Гуго Стиннеса, его концерн потерпел крах и распался. На дрожжах инфляции спекулянтами «создавались» новые крупные капиталы. Так целиком было «создано» на бирже во время войны многомиллионное состояние спекулянта Герцфельда; этому «чародею биржи» удалось, например, поднять скупленные им акции Бохумского объединения до 4 000 % их номинальной стоимости. В общем «кровавые прибыли» капиталистов во время войны достигли баснословных размеров. Неудивительно поэтому, что капиталисты всегда являются такими горячими «патриотами» и ведут агитацию «за войну до победного конца».

Землевладельцы также в целом выигрывают от инфляции. В ряде стран и особенно в царской России значительная часть земельной собственности была заложена в банках (т. е. землевладельцы получили долгосрочные денежные ссуды под залог своих имений). Инфляция освобождает от этой задолженности, ибо долг уплачивается обесцененными бумажками. Таким путем например в Германии было сброшено бремя 15-миллиардной (в золотых марках) ипотечной задолженности (т. е. по ссудам под залог земли). Но с другой стороны реальные доходы землевладельцев как получателей арендной платы с крестьянства сокращаются, но плюс все же значительно больше минуса, Далее землевладельцы — производители хлеба и сырья — выигрывают на экспорте этих товаров за границу, пользуясь огромными экспортными премиями, наряду с промышленными капиталистами. Усиленный экспорт хлебопродуктов за границу сокращает предложение хлеба внутри страны и еще более гонит хлебные цены вверх. В общем всегда и везде землевладельцы выступают сторонниками инфляции и противниками проведения денежных реформ.

Вся тяжесть инфляционного кризиса ложится на плечи мелкой буржуазии, рантье и особенно рабочего класса. Между тем один крупнейший буржуазный экономист Кейнс утверждает, что «инфляция приводит к перераспределению имуществ, которое очень неблагоприятно для получателей ренты, очень выгодно для предпринимателей, и, при современных промышленных условиях, в целом благоприятно для рабочих». В отношении рабочего класса эта оценка абсолютно неверна. Как общее правило рост заработной платы всегда отстает от роста цен. Но если даже в отдельных отраслях промышленности возрастает не только, номинально-денежная, но также и реальная заработная плата и сокращается безработица, то поскольку речь идет об инфляции военного времени, какой ценой это достигается? Ценой физического истребления части рабочего класса на театре военных действий. Война и связанная с ней инфляция приносят столь же неисчислимые бедствия рабочему классу и крестьянству, сколь чудовищными становятся в этот, период прибыли крупных капиталистов.

§ 8. Расхождение в темпах эмиссии и обесценения

Теперь рассмотрим вопрос о роли эмиссионного дохода в государственном бюджете. При решении этого вопроса необходимо учесть отмеченное выше несовпадение в темпах инфляции, и обесценения денежных знаков. Обычно сумма реальных доходов государства от эмиссии сначала возрастает, а позднее в связи с быстрым ростом цен (т. е. обесценением денег) начинает, прогрессивно падать, как бы ни росла бумажно-денежная эмиссия. Несовпадение в темпах эмиссии и. обесценения денежных знаков отчетливо можно проследить на данных, из истории инфляции в России за 1914—1919 гг.

Годы	Увеличение эмиссии в % к предыдущему году	Рост цен в % к предыдущему году	Годы	Увеличение эмиссии в % к предыдущему году	Рост цен в % к предыдущему году
1914	77,1	28,7	1918	119,2	597,5
1915	25,6	20,0	1920	302,5	1 375,6
1916	61,2	93,5	1921	419,3	594,2
1917	180,3	683,3	1922	1 315,5	1 614,3

Мы видим, что до 1916 г. включительно обесценение бумажных, денег значительно, отставало от роста их эмиссии. То же явление, имело, место во время мировой войны в Германии, Англии и, других, странах. В первый период инфляции последняя вообще не оказывала никакого, влияния на средний уровень цен, а затем начинается реакция (рост цен), но вначале очень слабая. Таким образом торговый, оборот в течение довольно значительного периода времени (у нас с 1914 до 1917 г.) сравнительно слабо реагирует повышением ценна бумажно-денежную инфляцию. Немецкий экономист Цвидинек это явление назвал «законом медлительности торгового оборота». Эта закономерность вполне понятна с точки зрения развитой нами теории. Дело в том, что наряду с ростом денежной эмиссии изменяются другие факторы обращения, которые целиком или частично парализуют влияние бумажноденежной инфляции. Прежде всего широкое финансирование правительством отраслей производства, обслуживающих военные нужды, производится за счет эмитируемых наличных денег. В связи с этим сильно расширяется налично-денежный оборот и относительно сокращается кредитный оборот, т. е. сокращается или даже превращается в отрицательную величину сальдо кредитного баланса денежного обращения. Но это означает не что иное, как расширение емкости денежного обращения. Далее мы видели, что бумажно-денежная инфляция вытесняет из обращения все виды металлических денег, и таким образом ушедшие металлические деньги замещаются бумажными деньгами.

Что же касается скорости обращения денег, то таковая первое время не возрастает, ибо, поскольку цены остаются стабильными или незначительно возрастают, нет основания для такого катастрофического увеличения скорости обращения денег, каковую мы наблюдаем на высшем подъеме инфляционной волны. Наконец следует отметить, что многие в силу, так сказать, своего экономического «невежества» задерживают обращение бумажных денег, накапливая их в «кубышках», как это широко практиковало русское крестьянство, считавшее, что «рубль всегда есть рубль». Если к этому еще прибавить, что в первое время инфляции также несколько расширяется и общий объем производства и обращения, то станет понятным, почему темп обесценения денег (роста цен) отстает от темпа эмиссии. Причина этого в значительном расширении емкости денежного обращения.

Но в конце концов инфляционные волны преодолевают так называемый «закон медлительности», т. е. инерцию товарного оборота, и наступает переломный момент. «Закон медлительности» превращается в свою противоположность, и начинается катастрофическое и непрерывно возрастающее в своем темпе обесценение денег. Если раньше бумажные деньги накапливали в «кубышки», то теперь вся эта накопленная масса выбрасывается на рынок, и значит как раз тот самый фактор, который раньше задерживал обесценение, теперь усиливает темп обесценения. Каждый стремится скорее сбыть деньги, — деньги, как горячий уголь, жгут всем руки, — и следовательно наряду с приливом денег из крестьянских «кубышек» и городских сундуков в обращение и наряду с новой эмиссией денег государством чрезвычайно сокращается емкость обращения. В том же направлении действует и резкое увеличение скорости обращения денег. Обесценение денег быстро растет, а это заставляет государство еще сильнее нажимать на эмиссионно-налоговый пресс, но чем сильнее становится этот нажим, чем больше возрастает инфляционный темп, тем резче реагирует товарный оборот на инфляцию, тем сильнее возрастает темп обесценения. Даже более того: население предвосхищает или, как говорят, антиципирует инфляцию, встречая каждую новую инфляционную волну уже повышенными ценами. Цены растут не только изо дня в день, но даже с часа на час. Так было в России, Германии и Австрии.

§ 9. Падение рояльного дохода от эмиссии

Как бы государство ни увеличивало печатание бумажных денег, оно в разгаре инфляции не может угнаться за их обесценением, и каждая новая партия бумажных денег обесцениваемся даже до того, как она попадает в обращение. Таким образом прогрессивно падает тот реальный доход, который государство получает от бумажно-денежной эмиссии. Так, по исчислениям Е. А. Преображенского, реальный доход государства от выпуска бумажных денег в России и СССР был равен (из расчета покупательной силы одного рубля в товарах):

Годы	Реальный доход	Годы	Реальный доход
1914	1 397 млн. руб.	1918	525 млн. руб.
1915	2 068 млн. руб.	1919	386 млн. руб.
1916	1 768 млн. руб.	1920	186 млн. руб.
1917	2 500 млн. руб.	1921	146 млн. руб.

Таким образом в 1921 г., несмотря на колоссальнейшее увеличение эмиссии, реальный доход от последней был в 17 раз меньше, чем в 1917 г. — все «сливки» эмиссионного налога были уже собраны царским правительством, и на долю СССР остались ничтожные крохи. Ясно, конечно, что государство не могло строить своего бюджета на доходе в 146 млн. руб. от эмиссии. Этот доход, начиная с 1918 г., стал играть все меньшую и меньшую роль в общих доходах государства, в частности в сравнении с доходами от разверстки, а позднее от продналога. Принося ничтожный по существу доход, эмиссионный налог вместе с тем вносил такой хаос в хозяйственную жизнь и настолько тормозил развитие производительных сил, что отказ от этого налога и проведение денежной реформы стали необходимостью. С этой необходимостью рано или поздно сталкиваются все страны, вставшие на путь инфляции.

§ 10. Методы проведения денежной реформы

Цель тех денежных реформ, которые имеют место в инфляционные периоды, заключается в восстановлении равновесия между денежным и товарным обращением. Но эта цель может быть достигнута только в том случае, если государство отказывается от эмиссионного налога, т. е. перестает пользоваться бумажно-денежной эмиссией для покрытия своих бюджетных расходов. Таково необходимое условие денежной реформы.

Самая же реформа, оставляя в стороне техническую сторону вопроса, может быть осуществлена тремя методами, которые разными путями ведут к одной и той же цели — стабилизации, т. е. укреплению стоимости денежных знаков.

1. Реставрация, т. е. восстановление существовавшего до инфляции положения. В этом случае избыточные деньги извлекаются из обращения (что называется дефляцией) и восстанавливается размен бумажек, по их номиналу на металл, т. е. например за каждую пятирублевую бумажку уплачивается по требованию 5 руб. золотом. Этим методом было ликвидировано бумажно-денежное обращение в первой четверти XIX в. в Англии, в Северо-американских соединенных штатах в 1865—1879 гг. во Франции — после франко-прусской войны в 1871 г. Но этот метод, конечно, достижим только в тех случаях, когда инфляция не зашла еще очень далеко. Когда же бумажная эмиссия достигает многих миллиардов рублей, то восстановление размена невозможно, ибо при всем желании государство не может обменить сотни миллиардов бумажных рублей на золото; такой массы золота вообще в природе не существует. В этих случаях прибегают к диаметрально-противоположному методу, а именно:

2. Нуллификация, когда государство лишает ранее выпущенные денежные знаки платежной силы, и в силу этого их стоимость оказывается равной нулю. Взамен этих нуллифицированных денежных знаков выпускаются в ограниченном количестве новые разменные на металл денежные знаки. Так например в 1791—1796 гг. были нуллифицированы ассигнаты революционной Франции. В СССР фактически были нуллифицированы денежные знаки царского правительства. Но у нас нуллификация этих денежных знаков не была связана с ликвидацией инфляции, ибо последняя в виде советских знаков продолжалась.

3. Девальвация, которая является промежуточным методом между двумя крайностями — реставрацией и нуллификацией. В этом случае бумажные знаки, находящиеся в обращении, лишаются не целиком, но лишь частично той металлической стоимости, которая на них обозначена, и правительство уплачивает, например, за бумажный рубль не 17,424 доли золота, но меньше, в известной пропорции. Правительство закрепляет определенный курс бумажных денег в золоте и по этому курсу производит размен; в некоторых случаях чеканятся по этому курсу новые золотые деньги, т. е. например на прежней золотой десятке обозначается не 10, но 15 руб. Но если, например, курс стабилизируется на уровне зол. рубль = 1 млрд. бумажных руб. и в этой пропорции восстанавливается размен, то фактически такая девальвация, как это имело место в СССР, формально являясь девальвацией, очень близка к нуллификации. Девальвация была проведена в 1811—1816 гг. и в 1892 г. в Австрии, в 1839—1843 гг. и в 1897 г. — в России. .

Девальвация отнюдь не всегда связана с восстановмнием размена бумажек на металл. Как раз в СССР в 1924 г. была проведена девальвация «совзнаков», каковые по определенному курсу были обмечены не на металл, но на новые бумажные знаки — банкноты и казначейские билеты. Несмотря на это, равновесие денежного и товарного обращения у нас было восстановленно с таким же успехом, как и в тех случаях, когда девальвация «доводилась до конца», т. е. старые бумажки обменивались не на новые бумажки, гласящие на золото, но также и непосредственно на последнее. Со всеми этими методами проведения денежных реформ мы познакомимся во II отделе на практике денежного обращения различных стран.

§ 11. Бумажно-денежная инфляция — необходимый спутник капитализма

Мы познакомились с закономерностями бумажно-денежной инфляции и методами ее ликвидации. Возникает вопрос, можно ли рассматривать бумажно-денежную инфляцию в условиях капитализма как случайное явление? Нет. Периоды нормального денежного обращения постоянно и необходимо сменяются периодами расстроенного денежного обращения — инфляционными денежными системами.

Денежная система — не самоцель, но средство в руках буржуазии для упрочения своего господства. И буржуазия всегда выбирает тот тип денежной системы, который в данный исторический момент в наибольшей мере удовлетворяет ее жизненным классовым интересам. Этими последними во всех случаях обусловливается переход к инфляционной системе. Время от времени происходящие крахи валют и большее или меньшее расстройство всего денежного механизма являются необходимыми и неустранимыми спутниками капитализма. «Болезни» и даже «агонии» денежных систем так же присущи капитализму, как и кризисы, безработица, воины, классовые бои.

Литература

1) И. А Трахтенберг, Бумажные деньги, гл. VII и VIII.

2) Проф. З. Каценеленбаум, Учение о деньгах и кредите, изд III. ч. I, гл. X, § 5 и гл. XI.

3) Проф. М. И. Туган-Барановский, Бумажные деньги и металл, Спб. 1917.

4) М. И. Боголепов, Бумажные деньги, П. — М. 1922.

5) Проф. С. А. Фалькнер, Проблемы теории и практики эмиссионного хозяйства, М. 1924.

6) K. Diehl, Theoretische Nationalokonomie, Bd. III.

7) G. Kemeny, Die fremden Wechselkurse und die Umwälzung der internationalen Wirtschaftsbeziehungen, 1921.

8) К. Шефер, Классические случаи стабилизации валют, 1923.

Вопросы для повторения

1) Что такое инфляция и какими обстоятельствами она обычно вызывается?

2) Дайте характеристику типичного течения инфляционного процесса.

3) Какое влияние оказывает инфляция на народное хозяйство?

4) Как затрагивает инфляция интересы различных классов?

5) Чем объясняется обычное при инфляции расхождение в темпах эмиссии и обесценения денежных знаков?

6) Назовите три пути ликвидации бумажно-денежной инфляции и выясните, чем обусловливается выбор того или иного пути.

Глава VIII. Критика теорий денег. Проблема сущности денег

§ 1. Основное различие в постановке проблемы сущности денег у Маркса и буржуазных теоретиков

Общая черта буржуазных теорий денег в том, что, обобщая отдельные факты, они выводят на этой основе общие законы: сущность и стоимость денег они выводят из конкретных форм проявления денег в отдельных функциях. Маркс же, наоборот, от общего учения о стоимости, как единства формы и содержания, через анализ противоречий обмена и развитие формы стоимости, приходит к определению сущности денег, и на основе этой последней дает анализ проявления денег в отдельных функциях.

Ход анализа буржуазных теорий денег — от функций денег к их сущности; ход анализа Маркса — от сущности денег к их отдельным функциям и формам.

§ 2. Два основных направления денежных теорий

Это общее различие между марксовой и буржуазными теориями станет для нас весьма отчетливым, если мы сравним самую постановку и решение проблемы сущности денег или природы их стоимости у Маркса и буржуазных теоретиков. Среди этих последних существовала и существует по этому вопросу необычайная разноголосица. Взгляды одних теоретиков диаметрально противоположны другим. И хотя каждый автор всегда стремится внести что-либо новое при построении теории денег, однако нужно заметить, что основные принципы буржуазных теорий денег были установлены еще в эпоху торгового капитализма, и с тех пор остались неизменными.

Все теории денег могут быть разбиты на два основных направления: металлистическое и номиналистическое.

§ 3. Принципы металлистической теории денег

Авторы, разделяющие принципы первого направления, как бы их взгляды ни отличались друг от друга по отдельным специальным вопросам, считают, что деньги — это товар, такой же, как и все прочие, т. е. просто металл. Природные свойства этого товара-металла сделали его деньгами, т. е. товаром, который охотнее всего принимается при обмене. Следовательно деньги — это просто наиболее ходкий товар, являющийся в силу этого средством обмена. Поскольку деньги — это тот же товар, постольку между деньгами и товарами нет и не может быть никаких противоречий. Продажа товара есть то же самое, что и обмен одного товара на другой. Отсюда — отрицательное отношение к бумажным деньгам. Товар не может быть продан за бумажные деньги, ибо бумажки не товар, а продажа, как было выше сказано, согласно этой теории, есть всегда обмен товара на товар, например сапог на золото.

Бумажные деньги в тесном смысле, равно как и бумажно-денежные знаки вообще, суть не деньги, но только требования на деньги — золото, своего рода чеки. «Банкноты, — говорит один из крупнейших современных металлистов Карл Диль, — потому являются денежными знаками, что обладатель банкнот считает кредитоспособным выпускающий их банк». Следовательно банкнота только потому и обращается, что налицо — доверие к ней, как к чеку на золото. Обращение денежных знаков, эмансипированных от металла, невозможно. Эти знаки могут обращаться лишь наряду с деньгами и лишь постольку, поскольку они свободно размениваются на полноценные металлические деньги. Поэтому с точки зрения металлистической теории не только в мировом обороте, но и во внутреннем обороте не могут обращаться чисто номинальные знаки обращения.

Современные немецкие металлисты, например Линсбург или Карл Диль, в противоположность номиналистам выдвигают требование обязательного обращения в качестве денег полноценных металлических монет, и лишь на базисе этих последних в известных границах допускается кредитное обращение.

§ 4. Критика металлистической теории денег

Некоторые ученые считают, что между марксовой теорией денег и металлистической теорией нет никакой разницы, что Маркс, мол, был последовательным металлистом и только. Но такой взгляд, распространенный в наших учебниках (см. например курс Лоевецкого — «Деньги и денежное обращение», выпущенный заочными курсами НКФ), свидетельствует о непонимании марксовой теории. Металлисты утверждают, что между положением денег в мировом обороте и во внутреннем обращении нет никакой разницы. К. Диль так прямо и говорит: «Бендиксен (который возглавляет противоположную школу — номиналистическую) рассматривает золото как платежное средство для определенных международных платежных нужд, во внутреннем же обороте являются пригодными платежные средства, лишенные самостоятельной ценности. Принципиально здесь нет никакого различия. И во внутреннем обороте должны обращаться металлические или иные деньги с материализованной ценностью». (Курсив наш. — З. А.)

Итак, мы видим, что в то время как Маркс (см. гл. VI) устанавливает принципиальное отличие между положением денег во внутреннем обращении и в мировом обороте, металлисты, как мы убедились из приведенных слов К. Диля, как раз подчеркивают, что «принципиально здесь нет никакого различия». А так как на мировом рынке мы в самом деле имеем прямой обмен золота как товара на прочие товары, и деньги здесь должны выступать всегда как золотой товар, то, следовательно, и внутреннее обращение с их точки зрения также представляет собой всегда \(\text{Т—Т}\), т. е. обмен товара на товар. Таким образом продажа за наличные деньги есть то же, что и простая мена,

В этом отождествлении мирового обмена с внутренним обращением и следовательно смешении простого обмена (\(\text{Т—Т}\)) с денежным обращением (\(\text{Т—Д—Т}\)) основная ошибка всех металлистов, ибо, как мы знаем, во внутреннем обращении — в противоположность мировому обмену — могут обращаться чисто номинальные, лишенные всякой субстанциональной ценности, знаки обращения.

Как уже указывалось в главе III и более подробно будет рассмотрено в главе XI, это вполне соответствует, новейшим опытам денежного обращения, которые оказались столь же загадочными для металлистов, сколь закономерными и без труда объяснимыми с точки зрения марксовой теории денег.

Факт обращения чисто номинальных и в то же время вполне устойчивых денежных знаков в течение ряда лет полностью опроверг металлистическую теорию. Конечный вывод этой теории оказался ложным и опрокинутым действительностью потому, что этот вывод был логическим следствием из ложной теории денег. Металлисту слишком упрощенно или, как говорят, вульгарно (грубо) понимают деньги.

Верно, конечно, что деньги товар. Но ограничиться этим — это значит ничего не сказать о деньгах. Ибо самым главным моментом теории денег является анализ особенной природы этого товара, и понимание того, чем деньги отличаются от товара, в чем противоположность между деньгами и товарами. Если же металлисты добавляют к своему определению денег, что это наиболее ходкий и наиболее ценный товар, который в силу этого является «средством соизмерения ценностей» (Книс), то этими дополнительными моментами еще ни в коей мере не исчерпывается анализ сущности денег. Ходких и ценных товаров много, но они не являются деньгами. Дело вовсе не в этом: как мы знаем, деньги представляют собой наивысшую ступень развития эквивалентной формы стоимости (см. гл. I). Мы знаем, что заключенное в самом товаре противоречие между потребительской стоимостью и стоимостью находит свое выражение в противоречии между относительной и эквивалентной формами стоимости. Когда же эта последняя монополизируется одним определенным товаром, то это внутреннее противоречие товара внешне выражается в противоречии между деньгами и товарами. Созданные конкретным трудом потребительские стоимости в качестве товаров находят свое выражение в деньгах, непосредственно представляющих абстрактно-общественный труд. Товар противопоставляется деньгам — конкретный и частный труд противопоставляется абстрактному и общественному труду. Металлисты же не понимают этой противоположности и поэтому они не могут понять природы денег: для них деньги — это «просто» тот же товар, который доставляет некоторые «удобства» и только.

§ 5. Недооценка роли денег металлистами

Как говорил Джон Стюарт Милль, «в общественной экономии деньги по своему внутреннему значению самый ничтожнейший, предмет во всех отношениях (!), кроме того, что служат они способом, уменьшающим трату времени и труда. Деньги — машина для быстрого и удобного исполнения того, что делалось бы и без них, хотя не так быстро и удобно». А. Смит сравнивает деньги с шоссе, по которому только удобнее ехать, но и без которого, конечно, также можно, доехать до места. Джон Ст. Милль и А. Смит были в теории денег металлистами, хотя и не вполне последовательными, так как иногда они склонны были рассматривать деньги не как товар, но как знаки обращения (аналогично номиналистам).

Но рассуждения относительно денег стопроцентных металлистов, каковым, например, является Карл Книс, ничем не отличаются от взглядов Смита или Дж. Ст. Милля. И по Кнису деньги только облегчают экономические процессы, но и без них можно обойтись.

Эта явная недооценка социальной роли денег, это сведение денег просто к более удобному для обмена товару вытекает из поверхностных и неправильных взглядов на природу товарного хозяйства, а именно на основной закон этого последнего — закон стоимости.

Металлисты не понимали противоположности между абстрактным — общественным и конкретным — частным трудом; они не понимали, что в условиях анархического товарного строя один определенный товар обязательно должен стать представителем абстрактно-общественного труда. Только в связи с этими ошибками они могли утверждать, что деньги — это просто удобный товар для обмена, и что и без него, мол, можно было бы обойтись. Из неправильного понимания стоимости и денег вытекает непонимание необходимости денег для товарного хозяйства.

Правда, некоторые новейшие металлисты, как например Карл Диль или Лексис, близко подошли к пониманию необходимости денег, которую они выводят из функции денег как мерила стоимости. Однако, как мы убедились, даже и Карл Диль далек от понимания истинной природы денег, ибо и он не понимает особенностей эквивалентной формы стоимости, которая целиком переходит по мере развития формы стоимости на деньги. А основная особенность всеобщего эквивалента заключается в том, что в качестве такового деньги лишены потребительской стоимости и являются чистым воплощением стоимости. При продаже товар обменивается не на товар, но «на всеобщее воплощение своей стоимости». При продаже товара частный труд получает на рынке свое признание, как труд общественный; это осуществляет обязательно при посредстве денег и, следовательно, деньги являются необходимым элементом, благодаря которому поддерживается связь, индивидуальных товаропроизводителей.

§ 6. Непонимание металлистами особых форм проявления денег как средств обращения

Но являясь необходимым инструментом этой связи, деньги в процессе выполнения этой роли вовсе необязательно должны выступать в своей «материальной телесности», т. е. как конкретный товар. Напротив того, поскольку деньги уже являются всеобщим эквивалентом и следовательно мерилом стоимости, поскольку товары уже соизмерены друг с другом при посредстве золота и зафиксированы в ценах, самый обмен товаров может совершаться без участия действительных денег: при продаже товара «всеобщее воплощение стоимости» последнего может быть конкретно выражено в бумажных знаках. При продаже вовсе не «меняются» просто сапоги на золото, но стоимость сапогов, уже выраженная в стоимости золота, обменивается на знак своей собственной стоимости, выраженной в золоте, и нет никакой необходимости в том, чтобы этот знак был обязательно металлический, а тем более «полноценным». Как средство обращения деньги всегда — знаки стоимости. Но мировых средств обращения не существует, и поэтому на мировом рынке деньги не знак стоимости, но всегда являются конкретным товаром, золотом.

Не имея правильного представления о социальной природе стоимости и денег, все без исключения металлисты не могут понять особых форм проявления денег как средств обращения и платежных средств. Они не понимают, почему и как здесь «функциональное существование денег поглощает, так сказать, их материальное существование» (Маркс). Отсюда отрицание закономерного функционирования внешне эмансипированных от металла знаков обращения, отрицание, противоречащее фактам.

«Товар, являющийся мерилом стоимости, а потому непосредственно своим телом или через посредство своих заместителей также и средством обращения — есть деньги», говорит Маркс. Согласно же металлистической теории деньги «просто» товар и все свои денежные функции деньги выполняют «нормально» только в своей конкретно-товарной форме.

§ 7. Золотой фетишизм металлистов

Маркс в деньгах видит прежде всего определенную форму общественных отношений и, следовательно, вскрывает фетишизм денег. Металлисты же, наоборот, в деньгах видят прежде всего металл, а не общественное, исторически ограниченное, отношение, следовательно, они как раз и находятся во власти денежного фетишизма.

С их точки зрения деньги — это золото. С точки зрения Маркса деньги не золото, но всеобщий эквивалент и следовательно всеобщая форма выражения производственных отношений товаропроизводителей: эти отношения отнюдь не обязательно должны во всех случаях овеществляться в золоте. И бумажно-денежные знаки являются также определенной и вполне закономерной формой проявления этих общественных отношений.

Правда, действительными деньгами — мерилом стоимости — всегда является какой-либо один товар, в частности золото. Но средствами обращения могут быть и знаки денег, потому что средства обращения вообще только знаки стоимости товаров, выраженных в золоте, следовательно, знаки цены. Именно потому, что средства обращения вообще только знаки товарных цен, могут (функционировать в обращении чисто номинальные денежные знаки. Но этого не могут, понять металлисты, которые преклоняются перед золотым фетишем и отрицают закономерность функционирования чисто номинальных знаков обращения.

Итак мы видим, что, во-первых, металлистическая теория весьма существенно отличается от марксовой теории денег и, во-вторых, как построенная на ложном теоретическом фундаменте и противоречащая фактам, металлистическая теория должна быть признана несостоятельной.

§ 8. Номиналистическая теория денег. Ее объективное основание

Металлистическая теория денег является односторонней теорией: она обобщает факты, наблюдаемые в условиях металлического обращения при свободной чеканке. Но эти условия не всегда существуют, и во всех других случаях эта теория пасует перед фактами. Наоборот, противоположная металлистической номиналистическая теория денег также односторонне обобщает обратного порядка факты, а именно наблюдаемые в условиях закрытой чеканки или бумажно-денежного обращения. Эта теория видит в деньгах только средства обращения и платежа. А так как средства обращения суть в действительности только знаки товарных цен, то номиналисты утверждают, что деньги вообще не товар, что они не имеют субстанциональной стоимости, но что, наоборот, их стоимость, в противоположность товарам, не реальна, но номинальна.

Однако несмотря на «номинальность» своей стоимости, деньги все же обладают вполне реальной покупательной силой по отношению к товарам. Следовательно признание стоимости денег «номинальной» не снимает вопроса о стоимости денег. Требуется еще ответить на вопрос, что придает деньгам покупательную силу или чем определяется их номинальная стоимость.

На этот вопрос номиналисты отвечают по-разному. Одно направление номиналистической теории денег, а именно государственная или хартальная теория денег, полагает, что деньги вообще — это творение правопорядка, и что платежную и в силу этого покупательскую силу деньгам придает государственная власть. Эта теория, как мы покажем в главе XII, очень древнего происхождения. Свое завершение она нашла в труде немецкого экономиста Кнаппа, который с точки зрения этой теории пытается дать исчерпывающее научное объяснение всем явлениям денежного обращения. Поэтому для ознакомления с этим направлением нам вполне достаточно рассмотреть теорию Кнаппа, изложенную в его книге «Государственная теория денег», которая сыграла крупнейшую роль в новейшей истории денежных теорий и валютной политики европейских государств.

§ 9. Теория денег Кнаппа

Прежде всего необходимо отметить, что Кнапп рассматривает деньги не с экономической, но с формально-юридической точки зрения. «Деньги, — говорит он, — есть творение правопорядка», а «государственная теория денег есть догматическое выражение ряда историко-правовых фактов, которые в течение XIX в. обнаружились в области денежного обращения важнейших культурных государств».

Таким образом Кнапп заявляет, что он ставит перед собой задачу построения чисто юридической теории денег. Может казаться, что теория Кнаппа не имеет никакого отношения к экономической науке, задача которой, конечно, отнюдь не сводится к «догматическому выражению историко-правовых фактов».

Однако это не так: Кнапп считает, что никакой иной научной теории денег, кроме «историко-правовой», не может быть. Следовательно он развивает не какую-либо особую юридическую теорию денег в отличие от экономической, но дает общую теорию денег с историко-правовой точки зрения. Следует доказать, что эта точка зрения неверна, что она не дает ключа для объяснения явлений денежного обращения. Но предварительно нам необходимо, хотя бы в нескольких словах, охарактеризовать основные моменты его теории денег.

Основной функцией денег Кнапп считает функцию платежного средства. Понятие платежного средства Кнапп рассматривает как высшее, родовое понятие по отношению к деньгам: существуют платежные средства, которые еще не стали деньгами, а с другой стороны имеются платежные средства, которые уже перестали быть деньгами. Платежное средство — это не просто «меновое благо» (т. е. товар). Это последнее становится платежным средством только в том случае, если в результате длительного употребления его в обмене данным правопорядком признается, что все товары обмениваются на определенные количества данного блага. Таким благом может быть, например, металл, количества которого при платежах измеряются путем взвешивания (эту систему он называет «автометаллизмом»).

Но что же такое платежное средство? Хотя это понятие по Кнаппу лежит в основе определения денег, но точное определение платежного средства он отказывается дать. Он лишь указывает, что это движимый предмет, который правопорядком признается как носитель единицы ценности. А «единицы ценности» — это единицы, в которых выражаются суммы платежей. Таким образом платежным средством называется тот предмет, который правопорядком принимается в качестве платежной единицы = единице ценности.

Ясно, конечно, что здесь никакого определения платежного средства не дано, но только отмечено, что платежное средство должно быть признано правопорядком. Но эта полнейшая бессодержательность определения основного, с точки зрения этой теории, понятия платежного средства не смущает Кнаппа.

Он разграничивает различные виды платежных средств и устанавливает, что деньгами следует считать хартальные платежные средства, понимая под хартальностью (от слова charta — марка) то, что данный предмет приобретает платежную силу благодаря имеющемуся на нем государственному знаку (или как он выражается, благодаря «прокламаторному» акту государственной власти). Таким образом по Кнаппу платежные средства превращаются в деньги благодаря авторитету государственной власти, и, следовательно, творцом денег является государство.

Деньги обладают только одним прочным свойством — циркуляторным, т. е. их можно употребить в качестве платежного средства. То «реальное» удовлетворение, которое может дать меновое благо, служащее платежным средством, не является специфичным для денег. К платежному средству следует подходить не со стороны его материального содержания, но с юридической (правовой) стороны: платежные средства юридического происхождения, и вполне достаточно того, что оно юридически действительно. Таким образом по Кнаппу платежное средство должно обладать только юридической, законной силой, а отнюдь не материальным содержанием. Отсюда ясно, что и неполноценные металлические деньги и бумажные деньги являются такими же настоящими деньгами, как и полноценные металлические деньги. Даже более того: в бумажных деньгах в чистом виде проявляется истинная природа денег, как исключительно номинальных и созданных правопорядком хартальных платежных средств.

Роль государства в отношении творчества платежных средств отчетливо сказывается при переходе от одной формы платежного средства к другой. В этом случае государство, во-первых, дает описание нового платежного средства, чтобы оно было легко распознаваемо, во-вторых, устанавливает название платежной единицы («единицы ценности») и его наименование и, в-третьих, определяет платежную силу «единицы ценности» таким образом, что устанавливает отношение новой платежной единицы к старой.

Устанавливая определенный вид денег, как хартального платежного средства, государство, во-первых, само производит платежи и обязуется принимать эти денежные знаки в платежи по их номиналу от отдельных лиц и учреждений, и во-вторых, объявляет их законными средствами платежа при погашении долгов между частными лицами. Таким образом «значимость или сила (Geltung) каждого денежного знака, — говорит Кнапп, — определяется правовым порядком; она устанавливается законами, указами и распоряжениями соответствующих властей; эта сила отнюдь не основана на том материале, из которого сделан денежный знак, что непосредственно видно, когда мы имеем дело с бумажными знаками и монетами из меди и никеля».

Такова сущность денег по Кнаппу. Если металлисты просто отождествляли деньги с товаром, то Кнапп, так сказать, с корнем выкорчевывает это представление о деньгах, рассматривая последние как чисто номинальные, лишенные внутренней стоимости платежные знаки, самое создание и платежная сила которых исключительно определяются государством. В этом отрыве денег от товаров, в признании номинальности денег, ученики Кнаппа видят главную заслугу своего учителя, хотя это «открытие» было сделано задолго до Кнаппа, еще в средние века.

В остальном учение Кнаппа сводится к построению весьма сложной классификации и введению ряда новых терминов для определения различных видов денег, платежей и вообще явлений денежного обращения и валютной политики, в частности интервалютарной политики. Подробно с этой стороной учения Кнаппа читатель может познакомиться из книги Д. А. Лоевецкого «Государственная теория денег».

Отметим только, что всем своим учением Кнапп имеет целью дать систематическую защиту и историческое подтверждение возможности существования бумажных неразменных денег в качестве валютных и, с другой стороны, путем искусственных классификационных рубрик подтвердить на историческом материале, что все характерные для полноценных металлических денег функции выполнялись неразменными бумажными деньгами.

Таково, например, деление денег на «наличные» или «ортотопические» и «нотальные» или «паратонические». Первыми являются полноценные металлические деньги, для которых существует свободная чеканка, вторыми — металлические деньги при закрытой чеканке, билонная монета и бумажные деньги.

Классификация денег на «наличные» и «нотальные» имеет непосредственную связь с разграничением «валютных», т. е. основных денег страны, которое государство навязывает в платежи и которые получатель может требовать при платежах, и «акцессорных» денег, которые не имеют этой силы; так как «валютными» могут быть и «нотальные деньги», то этим самым Кнапп стремится доказать, что последние, в частности бумажные деньги, являются действительными деньгами, а именно не только «провизорными», т. е. предварительными, но и «дефинитивными», т. е. окончательными деньгами, не размениваемыми ни на какие другие деньги.

Такое же значение имеет деление денег на «облигаторные» (т. е. обязательные) и «факультативные» (необязательные). «Облигаторными» могут быть, конечно, и «нотальные» — бумажные деньги.

Устанавливая эту классификацию, Кнапп противопоставляет «нотальную систему» денежного обращения Австро-Венгрии после 1879 г. существующим в других странах системам золотого монометаллизма. В Австро-Венгрии именно нотальные, бумажные деньги были валютарными, дефинитивными и облигаторными, а металлические, золотые монеты даже после 1892 г. были на положении акцессорных денег.

Таким образом как общее учение Кнаппа о сущности денег, так и вся ею классификация направлены к оправданию бумажных денег и доказательству их равнозначности металлическим деньгам. А так как обращение бумажных денег избавляет страну от непроизводительных затрат на чеканку металлических монет, то, по-видимому, необходимо совершенно изгнать металл из обращения и перейти к чистому бумажно-денежному обращению. Такой вывод прямо вытекает из всего учения Кнаппа.

Однако, как это ни странно, такого вывода сам Кнапп не сделал. «Приведенные здесь рассуждения, — говорит Кнапп, — могут возбудить опасение, что наша теория без дальнейших оговорок рекомендует выпускать денежные знаки из бумаги, в чем заключается опасность для всего народного хозяйства, как это явственно обнаружилось в период существования бумажных денег в России, в Австрии, одно время во Франции и даже в Англии во время революционных войн. На это следует заметить, что государственная теория денег не рекомендует ни тех, ни других денежных знаков…»

Итак, пытаясь доказать в теории, что настоящими деньгами, исключающими всякую надобность в металлических деньгах, являются бумажные деньги, Кнапп вовсе не рекомендует вводить таковые. Его теория оказывается таким образом в противоречии с практикой.

§ 10. Критика теории Кпаппа

Формально-юридический подход к деньгам закрыл для Кнаппа путь к пониманию истинной экономической природы денег. Эта последняя выступила в совершенно искаженном свете. Кнапп переворачивает действительные отношения. Платежное средство, хотя бы и хартальное, — не деньги. Зато деньги всегда являются платежным средством. Функция платежного средства вытекает из функций денег как мерила стоимости и средства обращения. Государство не создает денег: оно придает лишь законную платежную силу заместителям денег в процессе обращения. И государство это может делать в определенных границах лишь потому, что такова форма проявления денег в процессе обращения. Государство может создать лишь денежный знак, но совершенно бессильно в определении его действительной платежной силы, которая выражается в определенной стоимости бумажных денег, их покупательской силе.

Какую экономическую «силу» может иметь платеж в обесцененных знаках? Конечно формально платеж признается законным и в обесцененных рублях или марках, но экономически это не есть платеж; такой платеж является фиктивным: его получатель не приобретает никакой стоимости, поскольку эти знаки лишены покупательской силы.

Иллюстрируем это следующим примером: \(A\) продал \(B\) 1 тыс. пуд. хлеба в кредит на 1 год, за 1 тыс. руб. В течение этого года произошла инфляция, и цены вздорожали в 1 тыс. раз. Но \(B\) погашает свой долг в законных платежных средствах. Будет ли эта 1 тыс. руб., равная по своей покупательской силе одному прежнему рублю, обладать платежной силой? Юридически — да, экономически — нет, ибо \(A\) не получил равноценности ссуженного им товара. Он ссудил 1 тыс. пуд. хлеба, а получил от своего должника обратно 1 пуд.

По сути дела — это не что иное как узаконенный грабеж, а государственная теория денег дает оправдание этому грабежу. Очевидно уже по одному этому, что чисто формальный подход к деньгам Кнаппа совершенно неприемлем для экономической теории и именно потому, что сама экономическая жизнь не смирится с той свободой «творчества» денег, которую «прокламирует» Кнапп. Платежное средство, чтобы быть экономически действительным, должно обладать покупательской силой. А покупательскую силу денежных знаков государство не устанавливает. Отсюда — беспочвенность государственной теории денег, не выдерживающей критики с точки зрения экономической теории.

Таким образом мы видим, что государственная теория денег базируется лишь на одной функции денег и к тому же трактует эту функцию совершенно ложно. Деньги выполняют не только функцию платежного средства; они являются мерилом стоимости, сокровищем, мировым платежным и покупательским средством. Все эти абсолютно необходимые для менового хозяйства функции выполняют, как мы знаем, только те деньги, которые обладают товарной стоимостью и только эти деньги и являются действительными деньгами.

Поэтому «хартальные платежные средства» Кнаппа отнюдь не деньги, но только знаки денег. Таким образом основная ошибка Кнаппа, как и всех вообще номиналистов, в том, что он смешал знаки денег с действительными деньгами. А так как знаки денег создает государство (хотя оно и не определяет их покупательскую и действительную платежную силу), то отсюда Кнапп впал в иллюзию, что государство — творец денег.

Можно, конечно, согласиться с тем, что в современных условиях необходимо юридическое оформление для функционирования денег. Государство может законодательным путем оформить в качестве платежных и покупательских средств тот или иной вид действительных денег, например золото и серебро; государство может оформить средства обращения и платежа в бумажных знаках, но лишь постольку, поскольку эти знаки заменяют в обращении действительные деньги на определенную сумму их стоимости.

В этих пределах бумажные знаки будут обладать покупательской силой и экономической, а не только формально-юридической, платежной силой. Следовательно роль государства в этой области ограничена объективными условиями. Если же с этими условиями государство не считается, — что неоднократно имело место в истории, — то как бы государство ни «навязывало» своих платежных средств и как бы ни старалось придать им силу в обращении, это последнее отчасти, а иногда и целиком лишает платежные средства покупательской, а следовательно, и реальной платежной силы. Государство ни в коей мере не может быть признано «творцом» денег. Ни мерила стоимости, ни сокровища, ни мировых денег государство вообще не может создавать. А без этих функций нет действительных денег.

§ 11. Функциональная теория денег

Хотя номиналистическая теория денег свое законченное выражение нашла в учении Кнаппа, однако это последнее не является общепризнанным даже среди номиналистов. Существует несколько оттенков номинализма, но подробно рассматривать их мы здесь не можем, тем более, что сущность всех номиналистических учений одна, и та же. Отрицание внутренней, субстанциональной стоимости денег, отказ от стоимостного фундамента при анализе денег и отождествление сущности денег с их формой проявления как средств обращения и платежа — общая ошибка всех номиналистических теорий и в частности одного из наиболее распространенных разветвлений мы бы сказали «оппозиционного номинализма» — так называемой функциональной теории.

Главными ее представителями являются Метер, Зиммель, Гельферих, Визер и др. Согласно этой теории сущность денег сводится к их функции средства обмена (Менгер, Зиммель и Мизес) или двум функциям — средства платежа и средства обращения (Гейне, Гельферих, Визер); прочие функции денег и в т. ч. функция мерила стоимости либо игнорируются, либо рассматриваются, как производные и подчиненные указанным основным функциям. Смешивая деньги со средствами обращения и платежа, и следовательно действительные деньги, т. е. товар — всеобщий эквивалент, с представителями или заместителями денег в обращении, функционалисты вполне последовательно отрицают внутреннюю «субстанциональную», трудовую ценность денег. Они считают, что деньги обладают не реальной товарной ценностью, но лишь функциональной ценностью, следовательно, деньги до обращения не имеют ценности, и только в обращении, в монетной форме, таковую приобретают.

§ 12. Учение Гельфериха о ценности денег

Функционалист Карл Гельферих рассуждает так. Чтобы вещь имела ценность, она должна обладать двумя свойствами: полезностью и редкостью. Последнее понимается в том смысле, что количество данных вещей ограничено, и поэтому приобретение их связано с известными затратами труда или средств. Деньги как раз и обладают этими двумя свойствами и поэтому обладают ценностью. Полезность денег заключается в том, что при их посредстве приобретаются элементы производства, а произведенные продукты переходят в руки потребителей. Количество же денег всегда, ограничено и без труда и усилий их нельзя получить. Таким образом деньги, как и всякие другие хозяйственные блага, обладают ценностью, но, как это ясно из сказанного, эта их ценности не прямая, но косвенная, вытекающая из их функции как посредников обмена. Итак Гельферих, с одной стороны, в отличие от Кнаппа признает, что деньги имеют самостоятельную ценность, как и все прочие хозяйственные блага. С другой стороны, в отличие от металлистов, он считает, что ценность всяких денег и в том числе металлических, не «субстанциональная», по чисто функциональная. Таким образом, создается впечатление, будто Гельферих, не металлист и не номиналист, но занимает промежуточную позицию. Однако это не так: по существу Гельферих номиналист, и его теория мало чем отличается от основ учения Кнаппа.

«Функциональная» ценность Гельфериха есть по существу не что иное, как «прокламаторная» платежная сила денег по Кнаппу. Ведь для самого государства не требуется никакой или почти никакой затраты «труда и средств» для приобретения денег, если речь идет о бумажных деньгах. А так как эти деньги выпускает именно государство, то следовательно «функциональную ценность» денег создает государство. Отсюда последнее и является творцом действительных денег, а таковыми и по Гельфериху должны быть признаны бумажные деньги, обладающие одной лишь «функциональной ценностью».

Гельферих лишь более умеренный номиналист в теории, чем Кнапп. Связывая функциональную ценность денег с их количеством (чем менее редким становится это «хозяйственное благо», тем меньшей ценностью оно обладает), Гельферих в отличие от Кнаппа сразу же устанавливает ограниченные возможности творчества денег со стороны государства. Но кардинальная ошибка Гельфериха, как и Кнаппа и его двух наиболее крупных учеников — Бендиксена и Эльстера — в том, что все они не понимают истинной сущности денег, выводя эту последнюю из функций средств обращения или платежа, в то время как эти функции должны быть выведены из правильного анализа сущности денег, из противоречий между потребительской стоимостью и стоимостью, между конкретным — частным и абстрактным — общественным трудом.

Но Гельферих, связывая функциональную ценность денег с их количеством, перекидывает мост между номиналистической и количественной теорией денег. К изложению и критике этой последней мы сейчас переходим.

Литература

I. Номиналисты и функционалисты

1) Д. Лоевецкий, Государственная теория денег, изд. НКФ, 1923.

2) Г. Кнапп, Государственная теория денег, в сборнике «Деньги» изд. «Планового хозяйства», М. 1926, гл. IV.

3) Ф. Бендиксен, Деньги, изд. «Право».

4) G. Knapp, Staatliche Theorie des Geldes, Aufl. IV.

5) Bendixen, Geld und Kapital.

6) K. Elster, Die Seele des Geldes, Jena 1920.

7) O. Heyn, Irrtümer auf dem Gebiete des Geldwesens, Berlin 1908.

8) R. Liefmann, Geld und Gold, B. 1916.

9) O. Heyn, Erfordernisse des Geldes, Leipzig 1912.

10) Сборник «Основные проблемы теории денег», 1922 г.

11) Helferich, Geld und Banken, Teil I, Das Geld.

12) G. Simmel, Philosophie des Geldes, L. 19()7.

II. Критика номинализма и металлистическая теория

1) К. Диль, Золото и валюта, изд. «Право» 1920.

2) Сборник «Деньги», изд. «Планового хозяйства», М. 1926, гл. IV—VII.

3) Сборник «Новые идеи в экономике» № 6.

4) W. Lotz, Geld, Jena 1906.

5) Lexis, Статьи о деньгах в «Handwörterbuch der Staatswissenschaften».

6) К. Diehl, Theoretische Nationalokonomie, Bd. III.

7) Knies, Geld und Kredit, I, 1895.

8) Cannan. Money, 1923.

9) А. Эйдельнант, Очерки из истории денежных теорий, М. 1929, «Введение».

10) В. Мартыновская. К некоторым вопросам функциональной теории денег, «Соц. хоз.», кн. VI за 1929 г.

См. также у Маркса в «Критике политической экономии» критику «Теории единицы денежной меры».

Вопросы для повторения

1) Изложите основные принципы металлпстпческой теории и ответьте на вопросу, можно ли рассматривать марксову теорию денег как металлпстическую теорию?

2) В чем основные ошибки металлистической теории денег?

3) Изложите основные принципы теории денег Кнаппа.

4) Каков практический смысл классификации типов денег у Кнаппа?

5) В чем основные ошибки государственной теории денег?

6) Что такое функциональная теория, чем она отличается и что в ней общего с государственной теорией денег?

Глава IX. Критика теорий денег. Проблема стоимости и количества денег

§ 1. Постановка проблемы. Количественная и товарная теории стоимости денег

Наряду с проблемой сущности денег проблема определения величины стоимости денег издавна занимала внимание теоретиков и практиков. С точки зрения количественной теории величина стоимости денег определяется их количеством.

Эта теория денег была формулирована еще экономистами XVI в.; в XVII—XVIII вв. она была подробно развита рядом крупнейших ученых и философов того времени, как например Локком, Монтескье, Юмом. Но уже в XVIII в. некоторые экономисты, как например Кантильон и позднее Джемс Стюарт, критикуют количественную теорию денег и выдвигают противоположный тезис: ценность денег не зависит от их количества. Эту антиколичественную теорию мы будем называть товарной теорией. Главным ее представителем является английский экономист начала XIX в. Тук.

Количественная теория денег имеет множество разнообразных вариантов. Однако мы не можем останавливаться на различных оттенках этой теории у отдельных авторов, в частности на так называемом психологическом варианте этой теории (согласно которому количество денег влияет на их ценность не механически, но путем сложного процесса переоценок наличных денежных запасов). Мы остановимся на трех крупнейших представителях этой теории — Юме (XVIII в.), Рикардо (XIX в.), Фишере (XX в.).

§ 2. Теория Юма и ее критика

Крупнейший философ-экономист XVIII в. Давид Юм проблему сущности денег решал как номиналист: деньги не товар, но чисто номинальные знаки. Количественная же теория денег Юма, как ее формулирует Маркс, сводится к следующим положениям: 1. Цены товаров в данной стране определяются массой находящихся в ней денег (реальных и символических). 2. Деньги, обращающиеся в какой-нибудь стране, представляют все находящиеся в ней товары; в том отношении, в котором возрастает количество представителей, т. е. денег, на каждого из них приходится больше или меньше представляемых вещей. 3. Если количество товаров увеличивается, то цена их падает или возрастает ценность денег. Если же увеличивается количество денег, то обратно — цены возрастают, а ценность денег падает.

Нам нет надобности подробно критиковать теорию Юма, ибо критиковать ее — это значит выяснять действительную связь между количеством денег и их стоимостью, а эта связь уже охарактеризована нами в III—V главах. Для нас достаточно отметить общие основные дефекты теории Юма.

Историческим основанием теории Юма был факт возрастания цен товаров одновременно с приливом металлических денег со времени открытия новых золотых рудников в XVI и XVII вв. Верно, конечно, что вместе с массой ввезенного в Европу золота и серебра возросли цены, но одновременно ведь, в связи с закрытием европейских рудников и открытием более рентабельных американских рудников, значительно сократились издержки производства золота и серебра и в конечном счете трудовая, стоимость золота и серебра.

Хотя и этот факт был известен Юму, но его внимание было обращено не на анализ изменения условий производства золота, но на анализ соотношения между возросшей массой золота и товарной массой. Он констатирует два факта — возрастание массы золота и рост товарных цен и устанавливает между ними причинную связь. Товарные цены возросли, и, следовательно, ценность денег упала потому, что возросла масса золотых денег, следовательно ценность денег определяется соотношением между данной массой товаров и данной массой денег.

Таким образом, по мнению Юма, ценность денег определяется только в процессе обращения: «Он (Юм), — говорит Маркс, — пускает в процесс обращения товары без цены, а золото и серебро без ценности. Поэтому-то он и не говорит нигде ни о ценности товаров, ни о ценности золота, но единственно об их количествах по отношению друг к другу».

Таким образом мы видим, что хотя Юм исходил из конкретных фактов, но, ложно трактуя причинную связь явлений, он пришел к нелепому выводу о том, что товары до обращения не имеют цены, а золото и серебро — ценности. Конечно при таких условиях вообще невозможно было бы ни производство золота, ни производство товаров, ибо производители не имели бы никаких более или менее твердых оснований для своих калькуляции.

Но, считая, что золото и серебро вступают в обращение без стоимости, «Юм тем самым отрицал товарную природу денег, т. е. рассматривал золото не как товар, но как знак обращения. Таким образом Юм вводит золото и серебро в товарный мир, как не товары; но лишь только они появляются в определенной форме монеты, он, наоборот, превращает их в обыкновенные товары, которые обмениваются на другие товары посредством простой меновой торговли» (Маркс). Таким образом по Юму, с одной стороны, до обращения деньги — не товар, но с другой стороны — в обращении деньги оказываются таким же товаром, как и все прочие товары, ибо продажа за деньги для него есть то же, что и простая мена, и в этом акте простого обмена (золота на товары) устанавливается будто бы цена товара и стоимость денег. В этом коренное противоречие теории Юма: деньги не могут рассматриваться в одно и то же время как нечто качественно, отличное от товаров и в то же время абсолютно тожественное им.

Юм берет деньги в их развитой форме средства обращения и подменяет денежное обращение прямым обменом, т. е. простой или случайной формой стоимости, при которой, как мы знаем, деньгам нет места.

Таким образом деньги перестают быть деньгами, но превращаются просто в товар, а с другой стороны этот товар лишается субстанциональной стоимости потому, что он есть деньги — средство обращения, т. е. не товар! Итак, Юм денежную форму стоимости сводит к простой или случайной форме стоимости, а на эквивалентном полюсе этой последней ставит не действительный товар, но средства обращения, которых на самом деле нет в условиях случайной формы стоимости.

Ложная трактовка природы денег только как средства обращения и игнорирование прочих функций денег привела Юма к построению совершенно фантастической теории стоимости денег, к нелепому представлению о закономерностях товарно-денежного обращения.

Кроме игнорирования важнейших функций денег, в особенности мерила стоимости, Юм упускает из виду скорость обращения денег и кредитную форму обращения, благодаря которым одна и та же масса денег может приводить в обращение значительно возросшую товарную массу без того, чтобы это отразилось на уровне цен товаров.

§ 3. Товарная теория Джемса Стюарта

Теорию Юма подверг критике еще в XVIII в. Джемс Стюарт. Как отмечает Маркс, Джемс Стюарт был первым, который поставил вопрос: цены ли товаров определяются количеством денег или, наоборот, количество денег само определяется ценами товаров. И хотя у него не было еще ясного представления о сущности денег и их основных функциях, но его большая заслуга в том, что он поставил указанный кардинальный вопрос и установил, что «обращение какой-либо страны может поглотить только определенное количество денег».

§ 4. Теория Рикардо

Давид Рикардо — крупнейший представитель классической политической экономии первой половины XIX в. — усовершенствовал теорию Юма, освободив ее от некоторых ложных положений. Но от этого количественная теория не стала правильной. Основное отличие теории Рикардо от теории Юма заключается в следующем.

Рикардо признавал, что деньги есть товар (золото и серебро), стоимость которого определяется так же, как и стоимость всех прочих товаров — количеством затраченного на них труда. Очевидно отсюда, что количество денег в обращении должно определяться, с одной стороны, стоимостью денежной единицы, и, с другой стороны, при данной стоимости этой последней, потребностями товарного обращения. Так именно и говорит Рикардо: «Количество обращающихся знаков зависит от суммы, которая требуется для обращения страны, а эта последняя регулируется стоимостью денежной единицы (т. е. золота или серебра. — З. А.), суммой платежей и экономией их реализации». Это решение проблемы, совершенно противоположное теории Юма, в общем правильное; но, как замечает Маркс, «Рикардо внезапно сворачивает с прямого пути своего изложения и переходит к противоположному взгляду», а именно к теории Юма.

Как нам кажется, этот резкий переход объясняется тем, что Рикардо сосредоточил свое внимание на решении практических вопросов денежного обращения и валютной политики и подошел к проблеме определения величины стоимости денег не как ученый теоретик (а он был блестящим теоретиком), но как практик. Но «практические» взгляды почти всегда страдают большей или меньшей узостью и односторонностью. И этой односторонности не избежал и Рикардо.

Он знал о фактах значительного и внезапного возрастания массы благородных металлов и их неравномерного распределения по странам; с другой стороны, он был свидетелем возрастания цен товаров вследствие инфляции неразменных банкнот. Рикардо находился всецело под влиянием этих фактов, которые при поверхностном взгляде на вещи, казалось бы, убеждали в том, что общий уровень цен товаров возрастает, если масса денег, безразлично каких, увеличивается; но если уровень цен является выражением стоимости денег, то из рассмотренных случаев вытекает, что стоимость денег определяется их количеством. Но ведь сам Рикардо категорически заявлял, что стоимость денег — золота и серебра — определяется количеством овеществленного в них рабочего времени. Как же примиряются в теории эти два «совершенно противоположных взгляда?

Золото и серебро, по Рикардо, обладают внутренней трудовой стоимостью. Если же по каким-либо причинам их количество внезапно возрастет сверх потребностей товарного обращения, то в этом случае прежней массе товаров будет противостоять возросшая масса денег, т. е. повысится спрос на товары при прежнем предложении, а это всегда приводит к возрастанию цен. Тем самым произойдет понижение стоимости денег в обращении ниже их действительной трудовой стоимости. Обратное положение будет в том случае, если в обращение данной страны поступит меньшее количество золота-денег, чем требуется: цены товаров упадут, и, следовательно, стоимость денег в обращении возрастет, хотя их действительная трудовая стоимость осталась без изменения. В обоих случаях золото, находящееся в обращении, представляет знак большей или меньшей стоимости, чем та, которую оно заключает в себе. Оно может стать переоцененным или недооцененным знаком самого себя. Сказанное относится, согласно теории Рикардо, не только к золоту, но и к банкнотам, разменным на золото. Как формулирует Маркс, по теории Рикардо, «общая сумма находящихся в обращении денег, золота и банковых билетов может быть оценена выше или ниже своей стоимости, соответственно тому, поднимается ли их общее количество вследствие указанных уже причин выше или падает ниже уровня, определенного меновой стоимостью обращающихся товаров или металлической стоимостью золота».

Но если все это правильно, то, следовательно, стоимость денег уже не определяется всеобщим законом трудовой стоимости; стоимость денег, и мы подчеркиваем, не только бумажных, но и металлических при свободной чеканке, определяется уже теперь соотношением количества товаров и количества денег, но отнюдь не законом трудовой стоимости. Следовательно Рикардо в конечном, счете приходит целиком к теории Юма. В полемике с Бозанкетом, противником количественной теории, Рикардо, в полном противоречии с его же собственными, приведенными выше, взглядами повторяет в точности Юма: «Что товары поднимутся или упадут в цене пропорционально увеличению или уменьшению денег, я признаю, как неопровержимый факт», а в другом месте Рикардо так прямо и говорит, что стоимость денег определяется их количеством. Поскольку Рикардо в итоге всех своих рассуждений приходит к Юму, нам нет надобности критиковать его теорию денег: все, что было сказано относительно взглядов Юма, в полной мере относится и к Рикардо. Нам нужно здесь только отметить, почему Рикардо свернул с правильного пути и принял нелепую юмовскую гипотезу. Этот переход вытекал с логической необходимостью из ряда принятых Рикардо положений, которые мы можем формулировать так: 1) все производимое в данной стране золото или все притекающей в данную страну золото обязательно поступает в обращение; вследствие этого 2) в обращение страны может войти избыточное количество золота, а при недостаточном приливе золота в обращении будет меньшее количество золота, чем это необходимо; 3) эмиссия банкнот, разменных на металл, но не покрытых золотом, увеличивает общую массу средств обращения и, следовательно, приводит к переполнению каналов обращения и обесценению золота и банкнот одновременно.

Из всех этих положений, конечно, с логической необходимостью следует вывод в духе количественной теории. Но все дело в том, что указанные три положения неправильны, и поэтому неправилен вывод из них, что стоимость денег определяется их количеством.

Прежде всего совершенно неверно первое положение: выставляя его, Рикардо абстрагируется, как говорит Маркс, «от всех других формальных предназначений, которые имеют деньги, кроме формы орудия обращения». Золото вовсе необязательно должно служить средством обращения; не все золото, притекающее в страну, обязательно должно пойти в обращение. За вычетом всей той массы золота, которая идет на украшения и для технических целей, золото оседает в качестве сокровища, если обращение в нем не нуждается. Таким образом в обращение никогда не поступит чрезмерного количества золота. Если же упала трудовая стоимость золота, то эта новая масса золота действительно вступит в обращение, но именно потому, что в этом случае возрастет потребность обращения в золотых монетах.

Нормально же, если не происходит каких-либо крупных переворотов в условиях производства золота и, следовательно, стоимость золота остается более или менее устойчивой, ежегодно производимая масса золота (поскольку расширяется производство и обращение) рассасывается по каналам обращения ряда стран и увеличивает их обращение и золотые запасы без того, чтобы оказать какое-либо влияние на покупательную силу золота.

Но если неверно первое положение, то само собой отпадает второе положение: поскольку существует резерв для обращения в виде сокровищ (накопление которых, как выяснил Маркс, само по себе безгранично), постольку в том случае, если масса производимого золота возросла больше, чем увеличились потребности обращения, это избыточное количество золота останется вне обращения.

Наконец неверно также и третье положение: Рикардо здесь смешивает законы обращения кредитных денег-банкнот с законами обращения бумажных денег. Как нами было установлено в V главе, если действует размен банкнот на золото, в обращении не остается избыточное количество банкнот. На основе существующего золотого фонда, который необходим как резерв для размена банкнот, в особенности при международных расчетах, банкнотное обращение (если законодательство не связывает таковое искусственными мерами), обладает широчайшей эластичностью: объем банкнотного обращения может значительно превышать наличные золотые запасы без того, чтобы это как-либо отразилось на уровне цен.

§ 5. Влияние теории Рикардо на направление валютной политики

Поскольку же отпадают все указанные предпосылки, постольку оказывается неверным и конечный вывод: стоимость денег не определяется их количеством. Между тем ложная количественная теория денег Рикардо сыграла крупнейшую роль в практике английского денежного обращения.

В начале XIX в. в Англии шли горячие споры между сторонниками с одной стороны «денежной школы», которую возглавлял Рикардо, и с другой стороны «банковской школы», возглавлявшейся Туком. «Денежная школа», базируясь на теории Рикардо, требовала 100%-ного покрытия банкнот золотом (что и было проведено в жизнь актом Роберта Пиля 1844 г.; см. гл. XXX), считая, что выпуск непокрытых золотом банкнот обязательно должен привести к росту цен и падению стоимости денег. «Ложное представление Рикардо, — говорит Маркс, — что деньги только монета (т. е. что все деньги обязательно должны находиться в обращении — З. А.), и что поэтому все ввозимое золото увеличивает количество обращающихся денег, а все вывозимое золото уменьшает количество монеты и поэтому понижает цены, — это теоретическое предположение становится здесь практическим опытом, заключающимся в том, чтобы пускать в обращение столько монеты, сколько в каждом случае существует золота». И Маркс далее отмечает, что эта доктрина потерпела «полнейшее теоретическое и практическое фиаско».

Однако более подробно причины фиаско этой теории мы здесь не можем рассматривать, так как для этого необходимо ознакомиться с законами кредита и функциями банковской эмиссии средств обращения, что будет сделано в 1-м отделе 2-й части.

§ 6. Товарная теория Тука

Если Джемс Стюарт выступил с критикой теории Юма (в основном аналогичной теорий Монтескье), то Томас Тук опроверг количественную теорию Рикардо. Он был продолжателем той антиколичественной, «товарной школы», основания которой были заложены еще Джемсом Стюартом. Следует отметить, что Тук сам вначале был сторонником количественной теории денег, но тщательное и добросовестное изучение истории цен товаров с 1793 по 1856 г. (чему посвящен капитальный труд Тука), убедило его в том, что «непосредственная связь между ценами и количеством орудий обращения, как ее понимает теория (количественная — З. А.), — простая фантазия, что расширение и сокращений орудий обращения, при неизменной стоимости благородных металлов, постоянно является следствием, а не причиной колебания цен».

Итак, если выше теоретически была нами доказана ложность количественной теории денег, то в работе Тука — «История цен» мы находим фактическое опровержение этой теории. И хотя товарная теория, как она представлена Туком и как ее защищали сторонники «банковой школы», также допустила ряд кардинальных ошибок (например они смешивали деньги в отличие от орудий обращения с капиталом), однако большая заслуга этой школы в том, что она подвергла критике и в особенности фактической проверке количественную теорию денег.

§ 7. Теория П. Фишера

Мы оставляем в стороне многочисленных представителей количественной теории денег прошлого и нынешнего веков и переходим к современному серьезному ее защитнику — американскому экономисту — Ирвингу Фишеру. Его труд «Покупательская сила денег» представляет собою попытку теоретически и статистически доказать правильность количественной теории денег. Несмотря на то, что теория Фишера означает, несомненно, дальнейшее усовершенствование количественной теории по сравнению с учением Рикардо, однако и Фишер не может спасти эту теорию от ударов научной критики.

Фишер пользуется математическим методом исследования и механистическим понятием равновесия. Он строит свое «уравнение обмена» в виде весов, на одной чаше которых находится денежная, а на другой — товарная масса (см. стр. 104).

Фишер оставляет совершенно вне поля своего исследования качественный анализ денег и их функций и прямо переходит к выяснению количественных отношений между деньгами и товарами. Уже одно это заранее обрекает теорию Фишера на научное бесплодие, ибо без ясного и научно правильного представления о сущности, функциях и формах денег невозможно решение количественных проблем денежного обращения. Фишер «просто» устанавливает, что деньги суть только «средства обмена» (следовательно без всяких оснований и доказательств отвергает товарную природу денег), и игнорирует все прочие функции денег, например мерила стоимости и сокровища. Не имея под собой твердой теоретической почвы, Фишер пытается отыскать причины колебаний уровня товарных цен или покупательской силы денег. Для этого он строит, пользуясь указанными выше методами, «уравнение» обмена в виде следующей формулы (здесь и в дальнейшем, буквы соответствуют русским обозначениям слов).

\[ \begin{equation}\begin{aligned} \large\text{ДС} &= \large\mathit цт \\ &+ \large\mathit ц_{\prime}т_{\prime}\\ &+ \large\mathit ц_{\prime\prime}т_{\prime\prime}\\ &+ \large\mathit ц_{\prime\prime\prime}т_{\prime\prime\prime} \ \text{и т. д.} \end{aligned}\end{equation} \]

где \(\text{Д}\) = массе денег, \(\text{С}\) = скорости их обращения \(\mathit цт\), \(\mathit ц_{\prime}т_{\prime}\), \(\mathit ц_{\prime\prime}т_{\prime\prime}\), \(\mathit ц_{\prime\prime\prime}т_{\prime\prime\prime}\) и т. д. означают цены отдельных групп товаров, умноженные на количество последних. Пользуясь математическим знаком \(\sum\), как символом суммирования, Фишер следующим образом выражает приведенное выше уравнение:

\[ \large\text{ДС} = \sum \large\mathit цт, \]

где \(\text{Д}\) = средней сумме денег в обращении за данный период времени, \(\text{С}\) = скорости обращения денег, \(\mathit ц\) = средней цене, а \(\mathit т\) = количеству данных благ, а знак \(\sum\) в данном случае означает сумму проданных количеств различного рода товаров по данным средним их ценам.

Так как покупки и продажи совершаются не только за наличные деньги, но и посредством обращения чеков, то Фишер включает в свою формулу также и сумму имеющихся депозитов, которыми пользуются, для чекового обращения. С другой стороны, для упрощения правой части своей формулы Фишер заменяет \(\sum \mathit цт\) общей массой товаров, взятой как нечто целое и обозначаемой буквой \(\text{Т}\), на которую помножается средний уровень всех цен, обозначаемый как \(\text{Ц}\). Тогда формула принимает следующий вид:

\[ \large\text{ДС + Д}_1\large\text{С}_1 = \sum \large\mathit цт = \large\text{ЦТ}, \]

где \(\text{Д}_1\) означает сумму депозитов, обращающихся при посредстве чеков, a \(\text{С}_1\) скорость их обращения. Конечно, если все члены этой формулы даны, то очевидно, что математически легко определить уровень цен или «стоимость» денег:

\[ \large\text{Ц} = \frac{\large\text{ДС + Д}_1\large\text{С}_1}{\large\text{Т}} \]

§ 8. Отличие теории Фишера от теории Юма

К чему же мы пришли? Очевидно к теории Юма, но только несколько исправленной и дополненной. Если Юм просто противопоставлял наличную денежную массу наличной товарной массе, то Фишер, сохраняя в принципе это противопоставление, лишь уточняет его. Это уточнение заключается в том, что к массе наличных денег прибавляется масса депозитов, обращающихся при посредстве чеков; вся эта масса умножается на скорость обращения денег. Конечно эти поправки весьма существенны, и, внося их, Фишер старается приблизить количественную теорию к действительности.

Но основной в корне ложный принцип количественной теории денег сохраняется полностью: покупательская сила или стоимость денег выводится как частное от деления всей массы денежных знаков (помноженной на скорость их обращения) на всю массу реализованных за данный период времени товаров. Таким образом Фишер повторяет основную ошибку Юма; он пускает в обращение товары без цены, а деньги без стоимости, и рассматривает процесс денежного обращения как простой обмен, следовательно денежную форму стоимости, как простую или случайную форму стоимости. В общем, критиковать основы теории Фишера — это значит повторять все то, что было сказано относительно теории Юма. Однако Юм, как и Рикардо, лишь догматически, т. е. бездоказательно, утверждал, что стоимость денег определяется их количеством. Фишер же в отличие от своих предшественников пытается это научно доказать. Но может ли служить таким доказательством построенная Фишером формула «уравнения обмена»?

§ 9. Критика теории Фишера

Нетрудно понять, что эта формула и выведенное из нее определение \(\text{Ц}\) никак не могут служить доказательством правильности количественной теории денег. Если \(\text{Ц} = \frac{\text{ДС + Д}_1\text{С}_1}{\text{Т}}\), то очевидно, что если мы каким-либо образом сумели статистически определить, что некоторому увеличению \(\text{Ц}\) в точности соответствует увеличение в правой части уравнения только одного члена \(\text{Д}\), то отсюда никак нельзя заключить, что уровень цен (стоимость денег) повысился потому, что увеличилась масса денег, ибо с таким же успехом мы можем утверждать обратное, а именно, что увеличение уровня товарных цен явилось причиной увеличения массы денег.

Но если даже допустить, что уровень цен не может измениться без того, чтобы предварительно не произошло каких-либо изменений в правой части уравнения, то и в этом случае формула не может служить доказательством правильности количественной теории. Дело в том, что ведь изменение \(\text{Ц}\), обусловленное правой частью уравнения, зависит от изменения не одной, но 5 переменных величин: 1) массы денег, 2) скорости их обращения, 3) массы чековых депозитов, 4) скорости их обращения и 5) массы товаров.

Конечно и сам И. Фишер прекрасно понимает, что формула сама по себе не может служить доказательством его теории: однако он считает, что если происходит увеличение \(\text{Д}\), то обязательно должно произойти увеличение \(\text{Ц}\), ибо все остальные четыре фактора либо остаются без изменения, либо изменяются в том же направлении. Так по его мнению \(\text{С}\) и \(\text{С}_1\) остаются без изменения, если увеличивается \(\text{Д}\). \(\text{Д}_1\) также увеличивается при увеличении \(\text{Д}\) и, следовательно, может только усилить, но отнюдь не ослабить рост \(\text{Ц}\). Но доказательства, приводимые Фишером для подтверждения этого положения, как это установлено целым рядом критиков, несостоятельны.

На основании уже сказанного нами в гл. VII, а также на опыте русского и иностранного денежного обращения во время войны (отд. II, гл. XIV), наш читатель сможет убедиться, что действительность никак не согласуется с теорией Фишера. Как раз в начале инфляции увеличение \(\text{Д}\) очень мало сказывается на увеличении \(\text{Ц}\), так как увеличение \(\text{Д}\) компенсируется сокращением \(\text{С}\), а также некоторым увеличением \(\text{Т}\).

Но если теория Фишера опровергается даже на фактах чистого бумажно-денежного обращения, то нечего и говорить о приложимости ее к условиям золотого обращения. Здесь причинная связь явлений как раз обратная той, которую устанавливает Фишер: при неизменной стоимости самого золота \(\text{Д}\) и \(\text{Д}_1\) здесь увеличиваются, если возрастает \(\text{Т}\), причем эти изменения в правой части формулы (одинаковые в числителе и знаменателе) могут совершенно не отразиться на \(\text{Ц}\).

Но доказывать все это — значит повторять все сказанное в I отделе… В общем Фишер безусловно совершенно неправильно представляет себе закономерности движения уровня товарных цен как в условиях золотого, так и в условиях бумажно-денежного обращения. Нельзя математическими формулами разрешить вопрос об изменении ценности денег, если предварительно не выяснена сущность тех элементов (и прежде всего \(\text{Д}\)), которыми оперирует Фишер в своих формулах. Итак, несмотря на всю видимость научности, количественная теория И. Фишера оказывается столь же несостоятельной, как и рассмотренные выше теории Юма и Рикардо.

Единственно, что может быть признано в ней правильным, это следующее: в условиях чистого бумажно-денежного обращения и при предпосылке неизменности всех прочих условий увеличение массы денежных знаков имеет тенденцию повышать, уровень товарных цен. Но так как эти «прочие условия» (скорость обращения, кредит, масса товаров) никогда не остаются неизменными, то указанная тенденция может либо усиливаться, либо совершенно парализоваться действием других факторов обращения. Таким образом механистическая количественная теория денег, даже в условиях бумажно-денежного обращения (следовательно в применении не к деньгам, но к их номинальным представителям) оказывается неправильной: в лучшем случае можно говорить о некоторой тенденции влияния массы денежных знаков на уровень товарных цен, но отнюдь не о том категорическом и абсолютном законе, на котором настаивает Фишер. Наконец следует отметить, что, как установлено в литературе, теория И. Фишера, несмотря на все «усоверш