Перейти к содержанию

Сагацкий А. Стоимость и меновая стоимость как формы производственных отношений1⚓︎

Журнал «Проблемы марксизма», №2(4), 1930, с. 51—71

I⚓︎

Абстрактный общественно-необходимый простой труд рассматривался нами до сего времени, по преимуществу, как форма трудового процесса, деятельности людей в товарном хозяйстве при производстве материальных продуктов. При характеристике его подчеркивалось, что эта специфически историческая форма деятельности, стихийное отношение товаропроизводителей в непосредственном процессе производства, по своей природе принимает общественную форму бытия труда, общественную форму вещи.

Стоимость и есть общественная форма вещи, как форма бытия труда2.

«Сам труд не есть стоимость. Он становится стоимостью в застывшем в овеществленной форме»3.

«Продукт есть стоимость, как бытие, как воплощение всеобщего труда»4. Труд овеществленный, объектированный в товарах, является стоимостью.

Труд в форме деятельности имеет качественное и количественное определение и как следствие этого в форме бытия он отражается двояко. «Как бытие рабочего времени, он есть стоимость вообще; как бытие количественно определенного рабочего времени, он является определенной величиной стоимости»5. Стоимость, следовательно, имеет качественную и количественную характеристику. С этой точки зрения сама стоимость становится мерой. «Всякая товарная стоимость является лишь мерой заключающегося в товаре общественно-необходимого труда»6. Различие между трудом и стоимостью как мерами заключается в том, что первый — такая мера стоимости, которая в то же время есть субстанция, причина и сущность стоимости7. Стоимость же — мера труда не в качестве причины последнего, а в роли выражения и качественной и количественной стороны содержащегося в товаре специфически общественного труда.

Этого не понимает «комментатор» Маркса Франц Петри8. Так он говорит: «Совокупность вопросов, относящихся к методологической структуре понятия ценности, можно в виде качественной проблемы ценности противопоставить количественной проблеме ценности, которая вращается в круге вопросов, касающихся величины меновой ценности»9. «Для Маркса трактовка товара как “ценности” еще ничего не говорит ни о конкретных меновых пропорциях, ни о меновой ценности товара. Различию между “ценностью” и “меновой ценностью”, проведенному в “Капитале”, соответствует упомянутое нами выше различие между качественной и количественной проблемами ценности. Если Маркс обозначает товары, рассматриваемые исключительно в качестве продуктов абстрактно-всеобщего труда, “ценностями”, то в этом понятии “ценности” только резюмируются, так сказать, априорные условия, которые указывают направление для некоторой “общественной” трактовки проблемы меновой ценности, причем здесь еще ничего не говорится о том количественном отношении, в котором “ценности” обмениваются друг на друга в той или иной конкретной общественной организации»10.

Оставляя пока в стороне вопрос о меновой стоимости, по поводу этих положений следует заметить. Качественную проблему стоимости Фр. Петри относит к методологической структуре понятия стоимости. При чем «методология» его не имеет ничего общего за исключением, может быть, в некоторых случаях формы, с методологией Маркса. Она понимается им чисто субъективно, по-кантиански, в виде установления путей для субъективной оценки (с точки зрения морали, ценности человека и др.) стоимости, в смысле выработки априорных условий для некоторой «общественной» трактовки. Отсюда, качество стоимости у него сводится, по существу, к оценке ее с точки зрения должного, с точки зрения моральной личности. Неудивительно, что качество у него относится к «абстрактной» (но не в марксистском смысле этого слова) стоимости, а количество, без качества, к конкретным меновым пропорциям. В противоположность этому у Маркса, когда речь идет о качестве стоимости, стоимость рассматривается как такая категория, которая отражает определенные реальные отношения людей в товарном хозяйстве и его качество — реальное качество. Если же так понимать его, то и количественная сторона (величина стоимости) относится к тому же ряду действительно существующих отношений; в величине стоимости выражается воплощенный абстрактный общественно-необходимый труд, как реальное количество труда в его специфической для товарного хозяйства форме. Но это, конечно, не значит, что в величине стоимости уже даны конкретные пропорции обмениваемых товаров. Маркс, как диалектик-материалист относил качественную и количественную сторону стоимости к одному и тому же ряду явлений, находящих свое отражение в категории стоимости и ее величине.

«Что такое стоимость товара? Предметная форма затраченного на его производство общественного труда»11. «Как кристаллы этой общей им всем (товарам. — А. С.) общественной субстанции, они являются стоимостями, — товарными стоимостями»12. «Стоимость есть форма общественного труда»13. «…Общественный характер равенства разнородных работ отражается в форме присущего этим материально различным вещам — продуктам труда — общего свойства быть стоимостью»14.

Абстрактный общественно-необходимый труд есть форма труда и стоимость — форма. Но если первый представляет собой специфичность труда в форме деятельности, если труд является содержанием, имманентной мерой, субстанцией стоимости, то сама стоимость выступает как предметная, вещная, фетишистская форма труда.

«Вещная» форма, — это говорит о том, что стоимость не просто форма труда, но и общественная форма вещи. Социальная функция вещи придает ей особенную общественную форму бытия.

«Потребительная стоимость выражает естественное отношение между вещами и людьми, бытие вещей для людей. Меновая стоимость — это то значение, которое потом — с создавшим ее общественным развитием, — привито было слову стоимость — потребительная стоимость. Меновая стоимость есть общественное бытие вещи»15. В силу этого же стоимость выступает как один из специфических узлов, связывающих материальное содержание труда с его общественной формой в товарном хозяйстве. Если в абстрактном общественно-необходимом труде, рассматриваемом как процесс, это единство дано в форме движения, то в стоимости оно представлено в общественной форме бытия труда и вещи. Правда, эта форма единства еще абстрактна.

«Стоимость, оставляя в стороне ее чисто символическое выражение в знаке стоимости, существует только в той или иной потребительной стоимости, той или иной вещи»16. Для наличия стоимости требуется условия: 1) производственные соотношения товаропроизводителей, специфически общественная форма труда товарного хозяйства; 2) какая-нибудь потребительная стоимость, продукт труда, в роли материального носителя стоимости. Материальная сторона труда, конкретный труд представлен здесь в потребительной стоимости, пока еще не определенной, как необходимом условии для существования стоимости. В стоимости, в общественном бытии труда и вещи уже дано единство материального с социальным, хотя только как абстрактное единство. Пока еще нет определенного конкретного труда, определенной потребительной стоимости, что имеется в меновой стоимости.

Поскольку стоимость есть форма труда и вещи, постольку Маркс отожествляет ее с абстрактной формой стоимости, или стоимостной формой, в то же время отличая последнюю от меновой стоимости, которая тоже является формой стоимости, но уже конкретной, формой проявления стоимости. Установление не только тождества, но и различия между меновой стоимостью и стоимостью как формами стоимости представляет одну из основных заслуг Маркса по сравнению с классиками17. Это незаметно в «К критике политической экономии», хотя там система классиков была преодолена представлением о специфическом характере труда, создающего стоимость. В «Капитале» же Маркс сделал еще шаг вперед, различив как формы стоимость и меновую стоимость.

Классики в силу метафизичности метода не могли понять труда, создающего стоимость, как специфической формы производительной деятельности. Благодаря этому перед ними не возникла задача определения специфичности формы бытия труда в товарном хозяйстве. Рикардо «совершенно не исследует стоимости по форме, не рассматривает определенной формы, какую принимает труд, как субстанция стоимости, — а занимается исследованием только величины стоимости, количества этого абстрактно-всеобщего и в этой форме общественного труда, которые приносят различие в величинах стоимости товаров»18. «Правда, политическая экономия исследовала — хотя и недостаточно — стоимость и величину стоимости и раскрыла заключающееся в них содержание. Но она ни разу даже не поставила вопроса: почему это содержание принимает такую форму, другими словами, почему труд выражается в стоимости, а производительность труда, как его мера в величине стоимости продукта труда? Один из основных недостатков политической экономии состоит в том, что ее никогда не удавалось из анализа товара и, в частности, товарной стоимости вывести форму стоимости, которая именно и придает ей характер меновой стоимости. Как раз в лице своих лучших представителей А. Смита и Рикардо, она рассматривает форму стоимости, как нечто совершенно безразличное и даже не имеющее отношения к природе товара, как такового»19. Классики по существу не смогли полностью преодолеть представление, согласно которому «меновая стоимость кажется… чем-то случайным и совершенно относительным, внутренняя для товара имманентная меновая стоимость (valeur intrinsèque) представляет, по-видимому, бессмыслицу»20.

Труд, содержание и субстанции стоимости, рассматривался классиками как естественная деятельность человека. Именно этим объясняется, что труд в их системе как бы извне определяет стоимость. Стоимость, вернее, меновая стоимость, отрывалась от содержания, она не рассматривалась как необходимая форма труда и вещи. Меновая стоимость сводилась, по существу, к внешнему соотношению товаров. Благодаря этому Рикардо «очень часто забывает… “реальную” или “абсолютную стоимость” и помнит только об “относительной” или сравнительной стоимости»21. «В меновой стоимости он видит только простую форму вообще, лишь нечто формальное в буржуазном или капиталистическом производстве; поэтому это последнее представляет также для него не специфически определенный способ производства, а способ производства вообще»22. Подобно тому как они не отличали строго прибавочной стоимости, как таковой, как общей формы прибавочного труда23, от ее особых форм проявления, в их системе стоимость рассматривалась лишь как меновая стоимость, как внешняя форма, не затрагивающая самого содержания. Отсутствие понимания историчности труда, создающего стоимость, приводило к непониманию специфически-исторической формы бытия труда и вещи. Для них не было известно, что «лишь одна исторически определенная эпоха развития… труду, затраченному на производство предмета потребления придает вид “вещественного” свойства последнего; как вид его стоимости»24, что «лишь для данной особенной формы производства, для товарного производства справедливо, что… человеческий труд вообще… принимает форму стоимости продуктов труда»25.

В своей теории стоимости Марксу пришлось преодолеть метафизичность не только классиков, у которых субстанция и форма отрывались друг от друга, и поэтому из труда не выведена была стоимость как форма. Ему пришлось дать критику также другой противоположности, грубого, вульгарного эмпиризма Бэйли, Ганиля и др., которые видели конкретные формы стоимости, меновые стоимости и на этом останавливались, не замечая, что эти формы предполагают стоимость как общую для них форму, скрывающую субстанцию. «В противовес этому (т. е. учению классиков. — А. С.) появилась реставрированная меркантильная система (Ganilh и др.), которая в стоимости видит лишь общественную форму или, скорее, лишь ее отблеск, лишенный всякой самостоятельной субстанции (Substanzlosen Schein)»26. Нам представляется ошибочным комментирование этого места в том направлении, что Маркс здесь разумеет под «субстанцией» «надисторическое» материально-трудовое содержание27. В данном случае субстанция — специфически общественный труд, образующий стоимость и воплощающийся в товарах. Видимость (Schein), явление противопоставляется сущности, специфически-социальному содержанию с внутренней для него формой, т. е. стоимостью.

Ошибка классиков и вульгарных экономистов с методологической точки зрения была одного и того же порядка. И те и другие были метафизиками.

Классики считали труд содержанием и субстанцией стоимости. Но этот труд брался ими не в той специфически-исторической форме, в какой он существует в товарном хозяйстве. Ими не понята была историчность формы, как процесса, так и бытия труда. От последней они, конечно, не могли уклониться, но брали ее только внешне. Строго говоря, даже у Рикардо не было понятия стоимости в отличие от меновой стоимости, что и дало повод вульгарным экономистам, напр., Бэйли, с некоторым успехом нападать на его теорию. «В чем следует упрекнуть Рикардо в этом отношении, это только в том, что он не разделяет строго различных моментов развития понятия стоимости; меновой стоимости товара, как она представлена, как она проявляется в процессе обмена товаров, и бытия товара, как стоимости, в отличие от его бытия, как вещи, продукта, потребительной стоимости»28. Из труда в системе классиков не вытекает стоимость, а из стоимости — меновая стоимость и развитый вид ее, деньги и т. д. Единство, тождество товаров было найдено, но от него не было и не могло быть перехода к различиям, к множеству, так как это единство было установлено метафизично, историческая определенность его не была охарактеризована29.

У вульгарных экономистов нечто другое. Напр., Бэйли фиксирует свое внимание на конкретных ценах, меновых отношениях, на непосредственном явлении. Количественные отношения товаров, по его мнению, и являются их стоимостью. Последняя, если не сводится к качеству потребительной стоимости, то считается отношением вещей. Для него достаточно установления этого положения. Различные разрозненные, лишь поверхностно связанные друг с другом цены — вот то, с чем имеют дело вульгарные экономисты. В их представлении существуют только различия, но нет тождества, единства. За меновой стоимостью, за внешней формой они не находят стоимости и ее субстанции.

Маркс преодолел метафизическую ограниченность тех и других. Метафизичность субстанции стоимости классиков была преодолена признанием в качестве таковой специфического для товарного хозяйства труда. Абстрактный же труд, если понимать его не механистически, предполагает внутреннюю форму своего существования, т. е. стоимость. Но этим была уничтожена и метафизичность вульгарных экономистов,— именно, признанием, что общим для меновых стоимостей выступает стоимость. Это и есть их единство, но уже не метафизичное. «Когда товары обмениваются в таком отношении, что они представляют одинаковое количество рабочего времени, то их бытие как овеществленного рабочего времени, их бытие, как воплощенного рабочего времени, есть их единство, их тождественный элемент… Стоимостями они являются, как выражение этого тождественного, и равновеликими стоимостями, эквивалентами, поскольку они представляют одинаковое коли веского рабочего времени»30. Стоимость и есть внутренняя форма товара и труда, то звено, которое сцепляет труд, как субстанцию стоимости, с меновой стоимостью.

Стоимость есть овеществленный абстрактный общественно-необходимый простой труд или, иначе говоря, вещная форма производственных отношений товаропроизводителей. Но ведь меновая стоимость, как форма проявления стоимости, тоже вещная форма тех же производственных отношений. Какое же между ними различие? Нам необходимо дополнительно остановиться на характерных признаках стоимости, как формы, и особенно на таких признаках, которые отличают ее от меновой стоимости.

Прежде всего, стоимость — наиболее всеобщая фетишистская форма производственных отношений товаропроизводителей. Все производственные отношения этого общества овеществляются, выступают в качестве общественного свойства вещи, как отношения вещей. Все категории товарного хозяйства являются, непосредственно или косвенно, овеществлением труда, вещной формой бытия этого хозяйства. В отличие от целого ряда других категорий, напр. зарплаты, капитала, прибавочной стоимости, прибыли и т. д., выражающих «только отдельные стороны этого определенного общества» (Маркс), стоимость представляет собой всеобщую «форму бытия», всеобщее «условие существования» (Маркс) товарного общества. Всеобщность31 что все производственные отношения данного товарного хозяйства суть стоимостные oiношения; так и в смысле времени, — так как на всех стадиях товарного производства отношения принимают стоимостную форму.

Конечно, это не надо упрощать в том направлении, что раз так, то стоимость неизменна. Она изменяется. Стоимость в простом товарном хозяйстве (если реально не было его, как системы, то его элементы существовали), стоимость при капитализме — это не одна и та же стоимость. Происходит не только количественное изменение, но и качественное перерождение стоимостных тканей, но это происходит, поскольку существует товарное хозяйство, в определенных рамках и не уничтожает того, что отношения этого хозяйства на всех стадиях развития принимают стоимостную форму. Всеобщность категории стоимость точно также не следует представлять в том смысле, что она отражает всю конкретную полноту определений товарного и товарно-капиталистического хозяйства. Поскольку стоимость — всеобщая форма, постольку она наиболее полно выражает отношения производства товаров. «Понятие стоимости — говорит Энгельс — является наиболее всеобщим и потому наиболее полным выражением экономических условий товарного производства»32.

У Маркса мы читаем: «Товарная форма есть самая всеобщая и неразвитая форма буржуазного производства»33. «Товарная форма продукта или форма стоимости товара есть форма экономической клеточки буржуазного общества»34. «Товар есть самая элементарная форма буржуазного богатства»35. Эти последние положения Маркса с одинаковым правом могут быть отнесены как к меновой стоимости, так и к стоимости, если, само собой разумеется, понимать под товаром не только и не столько внешнее единство потребительной стоимости и меновой стоимости, как оно представляется непосредственно. «Когда мы — пишет Маркс в первых строках § 4 первой главы “Капитала”, — в начале этой главы, следуя ходячему обозначению, говорили: товар есть потребительная стоимость и меновая стоимость, то, строго говоря, это было неверно. Товар есть потребительная стоимость, или предмет потребления и «стоимость»36.

Итак, стоимость есть всеобщая и в то же время наипростейшая, элементарная вещная форма производственных отношений товарного производства.

В отличие от меновой стоимости, в частности развитого ее вида, денег, стоимость представляет собой не только всеобщую, но и абстрактную вещную форму37. Если мы возьмем какие-либо товары и их отношения в обмене, то выступят конкретные отношения товаропроизводителей, отношения по поводу данных потребительных стоимостей в данном месте и овеществление этих отношений именно в конкретных потребительных стоимостях (напр., сахар, пшеница и пр.). Тогда как стоимость выражает только одно, что отношения людей в товарном хозяйстве вообще овеществляются, но в самом понятии стоимости не заключены те конкретные потребительные стоимости, которые производятся в данном обществе. «Стоимость, как таковая, не имеет другой “материи”, кроме самого труда. Такое определение стоимости… является лишь абстрактной формой буржуазного общества»38.

Стоимость предполагает какие-либо продукты в роли материальных носителей общественных отношений, но не обязательно сахар, пшеницу или другой определенный продукт труда, который поступает в обмен. Стоимость отображает лишь «то общее, что выражается в меновом отношении или меновой стоимости товара»39. Меновая стоимость включает, кроме этого общего воплощения, еще и конкретную потребительную стоимость и конкретные их пропорции в обмене.

Стоимость по сравнению с меновой стоимостью является категорией абстрактной и в этом отношении более бедной по содержанию. Используя выражения т. Ленина, сказанные по другому поводу, можно утверждать, что стоимость «лишь приблизительно охватывает все отдельные» меновые стоимости. Всякая отдельная меновая стоимость «неполно входит»40 в стоимость. Если стоимость говорит нам об овеществлении производственных отношений товаропроизводителей и персонификации вещей вообще, то меновая стоимость указывает на овеществление уже в отдельных определенных конкретных вещах и в их конкретном меновом соотношении, персонификацию именно данной вещи. Но, с другой стороны, стоимость гораздо богаче по реальному содержанию, чем меновая стоимость, потому что она отражает отношение товаропроизводителей вообще, а не отдельный случай их. «Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т. д., одним словом все научные (правильные, серьезные, невздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее»41. «Стоимость есть категория, которая лишена вещества чувственности, но она истиннее, чем закон спроса и предложения»42.

Стоимость — абстрактно-всеобщая категория. «Форма стоимости продукта труда есть самая абстрактная и в то же время самая всеобщая форма буржуазного способа производства, который именно ею характеризуется как особенный вид общественного производства, а вместе с тем характеризуется исторически. Если же рассматривать буржуазный способ производства как вечную естественную фopмv общественного производства, то неизбежно останутся незамеченными специфические особенности формы стоимости, следовательно, товарной формы, а при дальнейшем ходе исследования — денежной формы, формы капитала и т. д. Поэтому у экономистов, единогласно признающих измерение величины стоимости рабочим временем, мы находим самые пестрые и противоречивые представления о деньгах, т. е. о всеобщем эквиваленте в его законченной форме»43.

При рассмотрении соотношения между трудом и формой стоимости, необходимо отметить еще одно различие между стоимостью и меновой стоимостью44. Абстрактный общественно-необходимый труд есть характеристика производственных отношений товаропроизводителей. Стоимость и меновая стоимость суть вещные формы этих производственных отношений, но между ними различие заключается и том, что стоимость — внутренняя, а меновая стоимость — внешняя форма. Стоимость выступает в качестве «внутренней» формы потому, что она непосредственно срастается с содержанием и неотделима от него. Труд, образующий стоимость, в качестве своей характеристики включает приравнение вещей, овеществление производственных отношений; по своей сути этот труд овеществляется, т. е. становится стоимостью. Стоимость входит в понятие специфичности труда в товарном хозяйстве как одно из характерных его определений, указывающих на строение этого труда, этих производственных отношений. Стоимость как форма и содержание стоимости — это один и тот же абстрактный общественно-необходимый труд. Только в первом случае он является овеществленным трудом, во втором же — живым трудом. Поэтому мы, нисколько не греша против истины, можем сказать, что стоимость содержится в абстрактном труде, если взять его самого по себе, и абстрактный труд содержится в стоимости.

Меновая же стоимость (овеществление в определенной вещи и определенные меновые пропорции) выступает по отношению к производственным отношениям товаропроизводителей как нечто внешнее, как безразличное для содержания. Тот факт, что производственные отношения овеществляются именно в льне, ржи, пшенице, опиуме, рисе и т. п., и т. д., и что отношения товаропроизводителей выступают в определенной меновой пропорции этих товаров, определяется не характером самих этих отношений, а зависит от времени, места, прежде всего, от конкретных исторических условий развития этих отношений. Как бы ни изменялись пропорции, как бы ни изменялись качества потребительных стоимостей, служащих материалом выражения общественных отношений, сами то общественные отношения остаются все же отношением товаропроизводителей, если их связью является абстрактный общественно-необходимый труд, принимающий вещную, стоимостною форму45.

Стоимость — внутренняя форма, в отличие от меновой стоимости — внешней формы. Именно в этом смысле Маркс иногда называет стоимость «имманентной» стоимостью товара46, величину стоимости имманентным отношением к труду. «Величина стоимости товара выражает… необходимое имманентное процессу созидания товара отношение его к общественному рабочему времени» («Капитал», т. 1, 72). Стоимость — внутренняя форма бытия товара, выражающая процесс создания его. Познавая стоимость, мы раскрываем «внутреннюю законосообразность» (Энгельс) «внутреннюю зависимость» (Маркс), «внутреннее развитие» (Маркс) буржуазных отношений производства, «внутреннюю сущность и внутреннюю форму» (Маркс) процесса производства товаров.

Стоимость какого-либо продукта, как воплощение общественного труда, раз создана, то имеет свое собственное движение, приобретая некоторую самостоятельность по отношению к труду. Однако, и в этом движении она все же подчинена труду, как процессу. «Стоимость товара определяется не количеством действительно овеществленного в нем, а количеством необходимым для его производства живого труда»47. Стоимость определяется трудом, необходимым для воспроизводства товара в данное время и в данном месте. Но нам хотелось бы отметить другую сторону, которая не всегда учитывается, а именно: труд как процесс изменяется лишь через посредство изменения своей вещной формы бытия, т. е. стоимости. Эта форма из результата превращается в активный фактор, обратно влияющий на процесс производства стоимости. Образовавшаяся стоимость становится неосознанным компасом для деятельности товаропроизводителей.

Подводя итоги характеристики стоимости как формы бытия труда, можно дать следующее определение: стоимость есть абстрактно-всеобщая внутренняя, вещная (фетишистская) форма производственных отношений товаропроизводителей в непосредственном процессе производства48. Стоимость, как вещная форма, предполагает соответствующие потребительные стоимости в роли материальных носителей этой формы. Поскольку стоимость — внутренняя форма труда, отношений товаропроизводителей в непосредственном процессе производства, овеществленный труд, постольку лишь продукты труда могут быть носителями стоимости.

II⚓︎

Стоимость не представляет собой абсолютной категории. Она по своей сути есть относительная категория. «Относительная стоимость означает, во-первых, величину стоимости, в отличие от качества быть вообще стоимостью, поэтому последняя не представляет собой ничего абсолютного»49. Количественная сторона стоимости все время меняется, и понять относительность стоимости в этом отношении не трудно. Но большие затруднения возникают при уяснении относительности качества стоимости. Это не выступает так просто, как в отношении ее количественной характеристики. А между тем и качественная сторона стоимости относительна. Относительность в последнем смысле заключается прежде всего в том, что стоимость есть категория, исторически-ограниченная рамками товарного хозяйства. Но этого мало. Даже для периода товарного хозяйства она все время пребывает как относительная категория.

Ведь, что такое стоимость того или иного товара? — Это есть не что иное, как труд данного товаропроизводителя, взятый в овеществленной форме в его отношении к общественному труду всего товарного общества. «Если с точки зрения потребительной стоимость единичный товар первоначально являлся как самостоятельная вещь, то, напротив, в качестве меновой стоимости он с самого начала рассматривался в его отношении ко всем другим товарам. Однако, это отношение было только теоретически мысленным»50. Нужно иметь в виду, что в этом месте при «теоретическом», «мысленном» рассмотрении, под меновой стоимостью Маркс разумеет то, что в I томе «Капитала» он уже строго называет просто «стоимостью». Стоимость, как единство живого труда с его внутренней вещной формой, овеществление общественного труда в частном продукте, внутренняя противоречивость труда, есть сущность производственных отношений или отношения труда товаропроизводителей как общественного, общественное отношение их труда. Следовательно, в самом понятии стоимости уже дано отношение стоимостей, то еготношение труда товаропроизводителей в его вещной форме. Именно этим объясняется, что Маркс рассматривает самую стоимость как форму — с одной стороны, а с другой — совершенно незаметно (настолько незаметно, что это не было вскрыто вплоть до последнего времени) переходит от стоимости к отношению стоимостей, а потом уже к выражению стоимости.

Как совершенно правильно указывает И. Рубин, Маркс проводит различие между «отношением стоимостей» двух товаров и «выражением стоимости» одного товара в другом51. И. Рубин формулирует следующим образом это различие: «В чем заключается это различие. Когда вы говорите об «отношении стоимости» А к стоимости В, то ваша мысль такова: стоимость товара А равна стоимости товара В, т. е. у вас на обеих сторонах уравнения фигурирует стоимость. Вы узнали равенство обеих стоимостей, но вы не узнали стоимости ни одного из этих продуктов. Вы только узнали, что стоимость А равна стоимости В, но равна ли эта стоимость 1, 10 или 100, вы не узнали. Если вы хотите узнать стоимость хотя бы одного из этих товаров, у вас не остается другого выхода, как, приняв стоимость одного товара за данную, выразить стоимость другого в потребительной стоимости первого. Стоимость товара А равна продукту В в его натуральной форме. Теперь у вас на левой стороне уравнения будет фигурировать стоимость, а на правой — предмет в натуральной форме, предмет, который, как таковой, с его собственной кожей, как говорил Маркс, принимается вами за воплощение стоимости. Сравним два выражения: 1) стоимость А равна стоимости В; 2) стоимость А равна В. На первый взгляд два выражения как будто не отличаются друг от друга, а между тем между ними имеется коренная разница. В первой формуле вы имеете на обеих сторонах стоимость, но стоимость не выраженную, а во второй формуле стоимость одного продукта выражается в потребительном стоимости другого. Оба товара играют совершенно различную роль. Это различие роли заключается в том, что товар А имеет стоимость постольку, поскольку он приравнен к товару В, т. е. товар А представляет собой стоимость не непосредственно, а косвенно, через посредство товара В, т. е. непосредственно он выступает лишь как потребительная стоимость. Товар В в своем натуральном виде выступает непосредственно как воплощение стоимости. Таким образом, «скрытое в товаре внутреннее противоречие (Gegensatz) между потребительной стоимостью и стоимостью выражается при помощи внешнего противоречия, т. е. при помощи отношения двух товаров» (Капитал, т. 1, стр. 23)52.

К сожалению, у И. Рубина мы не нашли установления связи между «стоимостью» и «отношением стоимостей». У него проводится различие последнего понятия от «выражения стоимости». Указывает он, что есть «стоимость» и есть «отношение стоимостей», но в какой связи стоят друг к другу последние понятия, мы у него не нашли.

«Отношение стоимостей» включено в понятие стоимости, и стоимость, понимаемая как форма, есть не что иное, как «отношение стоимостей». «Отношение стоимостей» есть одна из сторон «стоимости»; когда Маркс касается «отношения стоимостей», то он «развивает» то же понятие стоимости, раскрывая одну из сторон его, как сущности производственных отношений товаропроизводителей. Останавливаясь на Аристотеле, Маркс отмечает: «Он понимает далее, что отношение стоимости (Werthverhältniss), в котором заключается это (в простой форме: 5 постелей = дому. — А. С.) выражение стоимости (Werthausdruck), свидетельствует о качественном отождествлении дома и постели, и что эти чувственно различные вещи без такого равенства их сущностей (Wesengleichheit) не могли бы относиться друг к другу как соизмеримые величины. “Обмен”, говорит он, “не может иметь места без равенства, а равенство без соизмеримости”. Но здесь он останавливается в затруднении и прекращает дальнейший анализ формы стоимости. “Однако в действительности невозможно, чтобы столь разнородные вещи были соизмеримы”, т. е. качественно равны.

Такое приравнивание может быть лишь чем-то чуждым истинной природе вещей, следовательно, “искусственным приемом для удовлетворения практической потребности”.

Итак, Аристотель сам показывает нам, что именно сделало невозможным его дальнейший анализ; это — отсутствие понятия стоимости. В чем заключается то равное, т. е. та общая субстанция (Substanz), которую представляет дом как выражение стоимости постелей. Ничего подобного “в действительности не может существовать”, говорит Аристотель. Почему? Дом представляет нечто равное постели, поскольку он представляет то, что действительно обще им обоим, и постели, и дому. А это — человеческий труд. Гений Аристотеля обнаруживается именно в том, что в выражении стоимости товаров он открывает отношение равенства. Лишь исторические границы общества, в котором он жил, помешали ему раскрыть, в чем же именно состоит “в действительности это отношение равенства”»53.

Отношение равенства товаров, как представителей товаропроизводителей, состоит в равенстве абстрактного труда, принявшего стоимостную форму, форму отношения равенства вещей, как стоимостей, форму отношения стоимостей.

Сама сущность отношения товаропроизводителей показывает нам на то направление, в каком следует искать ее проявление, ее формы проявления. В сущности стоимости содержится, хотя только в абстракции, так сказать потенциально, скрыто, внутри, форма ее проявления. Сущность нам показывает, что отношения товаропроизводителей вообще овеществляются, офетишизируются, принимают форму отношения вещей вообще. Но в действительности нет «вещи вообще», «товара вообще», а есть определенные, конкретные продукты-товары и их конкретные меновые отношения. Это последнее обобщается в категории меновой стоимости. Стоимость, как абстрактная и внутренняя вещная форма отношений товаропроизводителей, по своей сути уже предполагает для себя формы проявления в различных потребительных стоимостях и их конкретных отношениях в обмене. Меновая стоимость есть форма проявления стоимости: 1) в различных товарах, 2) в различных количественных пропорциях их в обмене. Как стоимость имеет качественную и количественную сторону, так и меновая стоимость выступает двояко: 1) качественно — различные товары, носители стоимости, 2) количественно — конкретные меновые отношения этих товаров.

Стоимость и меновая стоимость суть вещные формы производственных отношений товаропроизводителей, и это составляет их тождество. Закономерность этих отношений есть закономерность движения стоимости и меновой стоимости. Но на этом успокоиться нельзя. В границах этой общей закономерности они играют одинаковую роль, имея некоторую самостоятельность в движении. Это приводит нас к необходимости еще раз отметить различия между стоимостью и меновой стоимостью.

Если стоимость есть абстрактная, внутренняя вещная форма бытия отношений товаропроизводителей, то меновая стоимость — конкретная, внешняя форма проявления, а отсюда вытекает целый ряд выводов.

Внешняя форма, видимость явлений вытекает из их сущности, из их внутренней формы, а не наоборот. И эту сторону дела необходимо было отметить, во-первых, в противовес вульгарным экономистам, которые довольствуются поверхностью явлений, во-вторых, для того, чтобы представить более последовательно ту точку зрения установления внутренних зависимостей, которая нашла себе место у классиков, в наиболее развитой форме, у Рикардо.

«Вульгарная экономия в действительности не делает ничего иного, как только доктринерски истолковывает, систематизирует и оправдывает представление агентов буржуазного производства, захваченных отношениями этого производства. Поэтому нас не может удивлять то обстоятельство, что как раз в форме проявления экономических отношений, которая отчуждена от них и в которой они prima facie принимают плоский характер и полны противоречий, — а если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня, — что именно здесь вульгарная экономия чувствует себя совершенно как у себя дома, и что эти отношения представляются ей тем самоочевиднее, чем более скрыта в них внутренняя связь и чем более простыми кажутся они для обыденного представления»54.

Вульгарные экономисты в теории стоимости обращают внимание или на качественную сторону выражения стоимости, т. е. на ту потребительную стоимость, в которой выражается стоимость, или на количественную сторону этого выражения55.

В лице Бэйли Марксу пришлось посчитаться в теории стоимости с подобными экономистами. «Бэйли берет форму, в которой выражается, проявляется меновая стоимость товара… Стоимость товара А всегда представлена в определенном количестве потребительной стоимости Д, товара, который функционирует, как деньги. Это непосредственное явление. И эту форму берет Бэйли. Поверхностная форма, в которой меновая стоимость проявляется, как количественное отношение, в каком обмениваются товары, есть по Бэйли их стоимость. От поверхности идти далее вглубь не разрешается. Он забывает даже простое рассуждение, что когда y фунтов полотна = x фунтам соломы, это равенство между неодинаковыми вещами, полотном и соломой, делает их одинаковыми величинами. Это их бытие, как чего-то одинакового, должно же отличаться от их бытия, как соломы и полотна. Не как солома и полотно они равны друг другу, а как эквиваленты. Одна часть равенства должна поэтому выражать ту же стоимость, что и другая часть. Стоимость соломы и полотна не должна быть, следовательно, ни соломой, ни полотном, а чем-то для обоих общим и отличным от обоих, как полотна и соломы. Что это такое? На это он не отвечает. Вместо этого он проводит через все категории экономии, чтобы постоянно повторять монотонную литанию, что стоимость есть меновое отношение товаров, и потому она не является чем-то отличным от этого отношения»56.

Грубый эмпирик берет явление меновой стоимости так, как она представляется, как она доступна непосредственному обыденному мышлению, как видимость. В этом случае меновая стоимость может быть понята, вернее, описана, как некоторая совокупность внешних связей. И только. На самом же деле, за меновой стоимостью, этой формой проявления, скрываются, кроме внешних, еще и существенные связи. В последнем случае меновая стоимость представляет собой не просто призрак, видимость, но форму, наполненную существенным содержанием

Взгляды Бэйли высказаны им были в противовес положениям Рикардо и имели некоторое основание только потому, что у самого Рикардо недостаточно строго проведено разграничение между стоимостью и меновой стоимостью; им не в достаточной мере была познана внутренняя зависимость между стоимостью и меновой стоимостью. Если вульгарный экономист удовлетворяется явлением в том его виде, как оно дано непосредственно, как видимость, то Рикардо старается постичь сущность его, его внутреннюю форму, но ему это не совсем удается. Он никак не может перебросить мостика от сущности к явлению, от внутренней формы к ее форме проявления. Он прорывается через видимость к внутренним отношениям, но в силу метафизичности метода остается в плену у них и никак не может проделать обратный путь от внутренних отношений к внешним. Здесь опять сказывается тот порок классической школы, что анализ у ней не дополняется синтезом, генетическим методом. Поэтому даже у Рикардо, в котором эта школа достигла наивысшей ступени, — поскольку это было возможно, оставаясь на почве капитализма, — замечается смешение внутренних и внешних моментов стоимости, смешение стоимости и меновой стоимости. Это объясняет некоторый успех вульгарных экономистов в критике его системы57.

А различать стоимость от ее внешней формы, меновой стоимости, необходимо требуется, так как их движение не тождественно. Меновая стоимость того или иного товара, как форма проявления его стоимости, может изменяться тогда, когда стоимость остается постоянной, и наоборот: стоимость товаров может измениться, а выражение их стоимости, т. е. меновая стоимость, может остаться прежней.

В этом случае мы имеем относительную стоимость, которая означает «стоимость товара, выраженную в потребительной стоимости другого товара. Это только относительное выражение его стоимости, именно в отношении к товару, в котором она представлена. Стоимость фунта кофе выражается в чае только относительно; чтобы выразить стоимость в абсолютном смысле — даже в относительной форме, то есть в отношении не к рабочему времени, а к другим товарам, — ее нужно было бы выразить в бесконечном ряде сравнений со всеми другими товарами. Это было бы абсолютное выражение (в относительной форме) его относительной стоимости»58…

Меновая стоимость может изменяться и количественно (пропорции в обмене) и качественно (различные вещи) тогда, когда стоимость не изменяется, и наоборот. Но это не значит, что в этом случае даны два параллельных или перекрещивающихся между собой самостоятельных ряда явлении, так сказать, равноправных в отношении друг к другу. Движение меновой стоимости подчинено движению стоимости. Последнее определяет первое, или, говоря по другому, движение меновой стоимость есть то же самое движение стоимости, но взятое в конкретной и уже внешней форме. В последней оно начинает отличаться от самого себя.

В меновой стоимости представлена не только необходимая, но и случайная связь, случайная по отношению к стоимости как таковой.

Стоимость воплощается в той или иной потребительной стоимости, которая является необходимым условием существования первой. Для стоимости совершенно безразлична определенность потребительной стоимости, лишь бы вещь была продуктом труда. Необходимость для стоимости состоит в овеществлении в какой-либо потребительной стоимости. Но в меновой стоимости имеется налицо определенная потребительная стоимость и эта определенность в отношении сущности стоимости представляет собой случайность. Из характера самих отношений товаропроизводителей не вытекает выражение их обязательно, напр., в пшенице, сапогах и пр. Та черта меновой стоимости, что она всегда предполагает определенную вещь, является случайным для сущности производственных отношений товаропроизводителей. Конкретные вещи, однако, становятся формой проявления указанных отношении. Меновая стоимость как форма проявления производственных отношений товаропроизводителей в данной конкретной вещи есть случайная форма, так как она не вытекает из самой сущности этих отношений, из их внутренней формы, а является для них внешним.

«Быть потребительной стоимостью есть, по-видимому, необходимое условие для товара, но быть товаром — это определение совершенно безразличное для потребительной стоимости. Потребительная стоимость в этом своем безразличии к экономическому определению формы, т. е. потребительная стоимость, как потребительная стоимость, находится вне области исследования политической экономии. К области последней потребительная стоимость принадлежит только тогда, когда она сама есть определение формы»59. То, что отношения товаропроизводителей овеществлены в определенной вещи, нельзя объяснить, оставаясь в рамках общей характеристики этих отношений вообще. Необходимо будет обратиться к внешним в отношении их сущности условиям, напр., природным, техническим условиям и конкретным фактам истории и пр. Таким образом, в меновой стоимости наряду с общей необходимостью овеществления отношений производства, мы имеем еще и частный и единичный случай ее, который включает в себя и внешнюю необходимость.

«При анализе прибавочной стоимости, как таковой, натуральный вид продукта, следовательно, прибавочного продукта, является безразличным. При анализе действительного процесса воспроизводства это важно, для понимания отчасти самих его форм, отчасти того влияния, которое оказывает на воспроизводство производство предметов роскоши и т. д. Здесь мы опять имеем пример того, что потребительная стоимость, как таковая, получает экономическое значение»60. Эта фраза Маркса справедлива, с соответствующими изменениями, и для действительного процесса, воспроизводства стоимости.

При первоначальном анализе потребительная стоимость выступала безразлично, равнодушно в отношении меновой стоимости. Между ними существовала внешняя связь. Однако, на достигнутой нами ступени исследования, когда установлена внутренняя связь между стоимостью и меновой стоимостью, когда последняя выступает не просто как видимость, а как необходимая форма проявления, при изучении конкретной формы отношений, потребительная стоимость в меновой стоимости не выступает уже безразлично и начинает играть экономическую роль. Правда, конкретные особенности потребительной стоимости данного изготовляемого продукта, средств производства, рабочей силы опять-таки важны не сами по себе, а лишь как носители стоимости, как материал выражения производственных отношений. Но изучая их с этой стороны, мы не можем отвлекаться от особенностей их как потребительных стоимостей. Изучение конкретной формы отношений товаропроизводителей предполагает привлечение в поле нашего зрения потребительной стоимости. Именно в этом смысле, как нам кажется, Маркс говорил: «здесь мы опять имеем пример того, что потребительная стоимость как таковая получает экономическое значение».

Особенности отношений товаропроизводителей при производстве и обращении конкретных товаров не могут быть поняты, если не будет учтена особенность потребительной стоимости. Так потребительная стоимость товара может объяснить нам особенность ритма общественных отношении, связанных с определенным продуктом. Напр., касаясь сильных колебаний цен, Маркс говорит: «Продукты земледелия в собственном смысле слова, сырые материалы, порождаемые, органической природой, в особенности подвержены таким колебаниям стоимости вследствие изменчивых колебаний урожая и т. п.»61. «Растительные и животные вещества, рост и производство которых подчинены определенным органическим законам и связаны с известными естественными промежутками времени, в силу этих природных условий не могут быть внезапно увеличены в такой степени, как, напр., машины и прочий основной капитал, уголь, руда и т. п., увеличение которых при неизменности естественных условий может совершаться очень быстро в промышленно развитой стране»62. Существует целый ряд продуктов труда, которые являются потребительными стоимостями только в один из периодов в течение года. Ответить на вопрос, почему отношения при производстве и обращении этого товара устанавливаются лишь в этот период, можно, если привлечь во внимание потребительную стоимость.

Почему именно золото, а не другой продукт, стало деньгами, объясняется особенностью потребительной стоимости золота. «Денежная форма переходит на товары, которые по своей природе особенно пригодны для выполнения общественной функции эквивалента, а именно на благородные металлы»63.

Потребительная стоимость товара, особенность ее производства дают возможность объяснить, почему капитализм сначала появился в горном деле, потом в текстильной индустрии и т. д. Потребительная стоимость многих предметов объясняет нам, почему в их производстве до сего времени отсутствует крупное капиталистическое производство. Специальные экономические науки, как, напр., экономия сельского хозяйства, горного дела и т. д., имеющие своим предметом конкретные особенности производственных отношений в той или иной отрасли производства, могут установить эти особенности только тогда, когда будут привлекать в круг своего анализа особенности потребительной стоимости данного товара, потребительной стоимости средств производства, как конкретных носителей отношений производства64.

Если при теоретическом исследовании производственных отношений производительные силы включаются в объект нашего исследования, как содержание первых, в своей абстрактной форме, своей принципиальной стороной (ручной труд, частичное орудие и частичный рабочий, машина), то при конкретном анализе приходится их рассматривать в конкретной форме, поскольку последняя определяет особенности отношения людей и их формы проявления в данной отрасли производства, в данном месте, в данное время. Только непониманием метода Маркса объясняется попытка некоторых критиков найти непоследовательность во взглядах его на соотношение потребительной стоимости и стоимости65.

В меновой стоимости мы наблюдаем случайную форму отношений товаропроизводителей не только в отношении ее качественной характеристики (определенная потребительская стоимость, как носитель их), но, в зависимости от этого, и в количественной (конкретные меновые отношения). Количественные пропорции товаров лишь случайно совпадают с величиной стоимости и насколько велика их амплитуда колебаний вокруг стоимости определяется не только теми общими условиями, обуславливающими вообще их колебания, но и частными в отношении данного товара с определенной потребительской стоимостью. Так познать особенность движения цен на хлеб в отличие, напр., от движения цен на папиросы, возможно, лишь привлекая в поле нашего зрения конкретную потребительскую стоимость как носителя стоимости этих товаров. Здесь допустимо и необходимо принимать во внимание и общественную потребность в данном продукте. Она нам не объяснит стоимость данного товара, но благодаря ей можно понять конкретные колебания цен вокруг стоимости.

«Пределы, в которых потребность, представленная на рынке, или спрос на товары, количественно отклоняется от действительной общественной потребности, конечно, очень различны для различных товаров; я разумею разницу — пишет Маркс,— между количеством товаров, на которые фактически предъявлен спрос, и тем количеством их, на которые был бы предъявлен спрос при иных денежных ценах товаров или при иных денежных или жизненных условиях покупателей»66.

Эти особенности не вытекают необходимо из самой сущности стоимости и в этом смысле случайны, но ясно, что они необходимы в данном конкретном случае.

Еще больше случайности в этом смысле дано, если обратиться не только к частному случаю, меновой стоимости товара данного рода, но и к единичному, к меновому отношению данного экземпляра товара. Тут будет играть роль не только общественная потребность в данной потребительной стоимости, но и индивидуальные потребности, психология, индивидуальные конкретные условия момента и т. п. Все подобные факторы являются случайными для отношений товаропроизводителей вообще. Они объясняют нам не сущность этих отношений, но их конкретную внешнюю форму проявления, внешнюю связь явлений.

В меновой стоимости, как конкретной форме, дано переплетение внутренней необходимости отношения товаропроизводителей и внешней: природной, материально-технической, психологической и пр. Первая является определяющей, доминирующей, последние подчинены ей, превращены в ее форму проявления. Однако, случайная нетождественность формы проявления стоимости с самой стоимостью объясняется именно этими случайными и побочными видами необходимости.

Если описать, систематизировать внешнюю связь, то получится, например, так называемый закон спроса и предложения. «Так называемый» — потому, что он по существу не является «законом», так как не раскрывает существенных связей. Для того, чтобы сделать последнее, нужно от меновых отношений перейти к стоимости. «Если цена есть меновое отношение, то неизбежно понять разницу между единичным, меновым отношением и постоянным, между случайным и массовым, между моментальным и охватывающим длительные промежутки времени. Раз это так, — а это несомненно так, — мы столь же неизбежно поднимаемся от случайного и единичного к устойчивому и массовому, от цены к стоимости»67.

Конкретные меновые отношения, имея своим исходным пунктом стоимость, в течение более или менее продолжительного периода времени действуя на непосредственный процесс производства, закрепляются, фиксируются в виде определенной величины стоимости, которая, в свою очередь, становится исходным пунктом для повседневных, случайных колебаний меновой стоимости. В этом смысле стоимость «включает» в действительности «обмен» (см «Теории…», III, 109—110).

Стоимость есть категория, относящаяся к сущности производственных отношений товаропроизводителей, — отношений в непосредственном процессе производства. Меновая стоимость — категория явления. В ней находит отражение и процесс обмена, обращения. И только обмен может являться непосредственной связью автономных товаропроизводителей, только обмен может быть процессом выражения и проявления их отношений.

«Господин обмен фиксирует и определяет нечто такое, что уже существовало… Обмен фиксирует и определяет в собственном смысле этого слова уже до него существовавшую стоимость, подобно тому, как силомер фиксирует и определяет, но не создает силу моих мышц… Стоимость производится не обменом»68. Стоимость создается специфически-общественным характером непосредственного процесса производства. «…Ганиль, как и меркантилисты, воображает, что величина стоимости является продуктом обмена, между тем как обмен дает продуктам только форму стоимости или форму товара»69. Процесс обмена дает товару, который он превращает в деньги, не стоимость, а лишь специфическую форму стоимости»70. Форма проявления стоимости, внешняя форма отношений товаропроизводителей дается обменом.

Но мы не хотим быть ложно понятыми в том направлении, что в меновой стоимости имеется только непосредственный акт реализации товара, момент перехода товара из рук в руки. Меновая стоимость, если и представляет собой категорию обмена, но все же принимаемого не так просто. В момент даже самого производства стоимости данный товар противополагается другим товарам, приобретая таким образом форму проявления стоимости. Точно также превращение стоимости из одной формы проявления в другую происходит не только во время покупки-продажи товара, но и в непосредственном процессе производства. Напр., переход части стоимости средств производства в стоимость продукта есть не что иное, как перемена формы непосредственного существования стоимости, ее формы выражения.

Таким образом, в меновой стоимости, как категории обмена находит свою форму проявления отношение товаропроизводителей как в непосредственном процессе производства, так и в обмене. Они не совпадают друг с другом как во времени, так и в пространстве, отсюда вытекает возможность их расхождения. Отношения товаропроизводителей в обращении принимают внешнюю форму отношений товаровладельцев, покупателей — продавцов, кредиторов — должников71.

Отношения товаропроизводителей противоречивы в самом непосредственном процессе производства Если труд взять только в форме деятельности, то он противоречив. И эта противоречивость находит свое внутреннее, абстрактное выражение в форме вещного бытия этого труда, в стоимости. В меновой же стоимости приходится иметь дело с конкретным выражением тех же противоречий. Но представить конкретно эти противоречия — это значит дать их форму движения, во время которого внутренние противоречия в меновой стоимости, как их внешней форме выражения, выступают в роли противоположных моментов. Сама меновая стоимость, теперь раздваивается, становясь относительной и эквивалентной формой стоимости. Это различие меновых стоимостей — с точки зрения их функциональной роли, которую они выполняют в процессе обмена. Внутренние противоречия находят внешнее выражение, принимая форму движения.

«Процесс обмена товаров должен быть одновременно и развитием и разрешением этих противоречий»72. Выражение противоречий отношений товаропроизводителей имело месть еще в стоимости, но поскольку последняя является только абстрактной вещной формой, то в ней эти противоречия не нашли своего разрешения, хотя путь разрешения был найден. Стоимость — это выражение общественного труда в каком-либо продукте частного труда. В эквивалентной форме стоимости имеется уже определенный частный продукт, который становится непосредственно воплощением общественного труда в противоположность другому продукту, находящемуся в относительной форме, представляющему теперь частный труд. Стоимость — овеществление абстрактного труда в какой-либо потребительной стоимости, как продукт конкретного труда. Тут уже намечается путь разрешения противоречия между потребительной стоимостью и стоимостью, конкретным трудом и трудам абстрактным. В меновой стоимости это разрешение имеется в том, что в эквивалентной форме определенная потребительная стоимость непосредственно становится формой проявления стоимости; конкретный труд, продуктом которого является товар, ставший эквивалентом, становится формой проявления абстрактного труда; в относительной же форме — товар непосредственно выполняет роль потребительной стоимости, труд, потраченный на него, — роль конкретного труда. «Скрытое в товаре внутреннее противоречие между потребительной стоимостью и стоимостью выражается таким образом при помощи отношения двух товаров, в котором один товар — тот, стоимость которого выражается, — непосредственно играет роль лишь потребительной стоимости, а другой товар — тот, в котором стоимость выражается, — непосредственно играет роль меновой стоимости. Следовательно, простая форма стоимости данного товара есть простая форма проявления заключающегося в нем противоречия между потребительной стоимости стоимостью»73. Стоимость — это общественное отношение, взятое как вещь. Стоимость и вещь и не-вещь, отношение людей и не-отношение людей. Эта внутренняя противоречивость содержания и формы отношений товарного хозяйства разрешается в меновой стоимости так, что один товар (эквивалент) непосредственно представляет общество, общественные отношения, а другой (находящийся в относительной форме) — вещь, отношение данного товаропроизводителя к природе, а общественное отношение лишь посредством первого. Так в обмене внешне выражаются и разрешаются противоречия товаропроизводителей.

Предположим, что данному товаропроизводителю удалось обменять свой товар на другой товар и тем самым разрешить противоречия между ним и обществом. Однако, это разрешение противоречий не окончательное. После акта обмена его труд и продукт не перестают носить двойственный характер. Обмен дает возможность лишь спорадически, в полной или частичной мере, установить контакт с обществом, но не делает его труд непосредственно общественным трудом, его продукты — непосредственно общественными продуктами. Следовательно, в меновой стоимости находит себе форму такое разрешение противоречий, которое в то же время представляет собой их движение и развитие.

Если с точки зрения той функциональной роли, которую выполняют в обмене товары, как выразители стоимости, Маркс различает относительную и эквивалентную форму стоимости, то по степени развития меновой стоимости, отражающей развитие стоимости, им устанавливаются: 1)  простая, единичная или случайная форма стоимости, 2) полная или развернутая форма стоимости, 3) всеобщая форма стоимости, 4) денежная форма стоимости. Развитие меновой стоимости, в силу того, что она представляет фетишистскую категорию товарного хозяйства, есть развитие, с одной стороны, формы бытия труда, специфического для этого способа производства, с другой стороны — социальной формы бытия продукта. «Продукт труда при всяком общественном строе есть предмет потребления, но лишь одна исторически определенная эпоха развития превращает продукт труда в товар, — а именно та, которая труду, затраченному на производство предмета потребления, придает вид «вещественного свойства последнего, вид его стоимости. Отсюда следует, что простая форма стоимости товара есть в то же время простая форма продукта труда, что поэтому развитие товарной формы совпадает с развитием формы стоимости»74.

После того, как охарактеризована стоимость, как внутренняя вещная форма, и меновая стоимость, внешняя вещная форма производственных отношений, у нас имеется исходный пункт для развертывания всех остальных категорий капиталистического хозяйства, отражающих внутреннее и внешнее его развитие. От стоимости ведут свою родословную: стоимость рабочей силы, самовозрастающая стоимость, т. е. капитал, стоимость постоянного и переменного капитала, прибавочная стоимость. От меновой стоимости: деньги, цена, заработная плата, основной и оборотный капитал, издержки производства, прибыль, цена производства, процент, рента и т. д. Первый ряд категорий представляет собой развитие «сущности»75, второй ряд — эволюцию «явления», форм проявления производственных отношений капитализма. Конечно, эти два ряда не представляют собой два совершенно самостоятельных ряда. Подобно тому, как движение стоимости и меновой стоимость есть не только их развитие самих по себе, но и процесс их постоянного взаимопроникновения, подобно этому существует взаимозависимость и взаимопроникновение всех остальных внутренних и внешних форм капитализма, отношений как в процессе производства, так и в процессе обращения.

Примечания⚓︎

  1. Главы VIII и XI из сданной в печать работы по теории стоимости. Предыдущие главы см. «Под знаменем марксизма», №№ 1 и 2—3 за 1930 г. ↩

  2. В дальнейшем для краткости мы под трудом будем разуметь абстрактный общественно-необходимый простой труд. ↩

  3. «Капитал», I, стр. 19. Гиз, 1920. ↩

  4. Маркс. «Теории прибавочной стоимости», I, стр. 202. ↩

  5. «Теории прибавочной стоимости», III, стр. 108, курсив Маркса. ↩

  6. «Капитал», III, ч II, стр. 389. Гиз 1923. ↩

  7. Вопрос о сущности стоимости в работе рассматривается в X главе. ↩

  8. См. его работу «Социальное содержание теории ценности», Моск. Раб. 1919. ↩

  9. Ук. соч., стр 36, курсив автора. ↩

  10. Там же, стр. 50, ср. И. Рубин, «Очерки», 1-е изд. 1920. Гл. 9. «Стоимость и меновая стоимость». («Содержание и форма стоимости»), 2-ое изд. 1924, гл. XII. Тогда И. Рубин очень близко стоял в понимании соотношения стоимости и меновой стоимости к Ф. Петри. Не этим ли объясняется, что в своей критике («Современные экономисты на Западе», 1927) последнего, И. Рубин, совершенно не останавливается на отмеченных в тексте положениях Ф. Петри о соотношении качественной и количественной стороны стоимости. ↩

  11. «Капитал», I, стр. 538. Курсив наш. ↩

  12. Там же, стр. 5. См. также стр. 47. ↩

  13. «Теории…», I, стр. 42. Курсив наш. ↩

  14. «Капитал», I, стр. 42. Курсив наш. ↩

  15. «Теории…», III, стр. 246, примечание. Курсив Маркса. ↩

  16. «Капитал», I, стр. 180. ↩

  17. Подчеркивание этой стороны С. Булгаковым, Гильфердингом и И. Рубиным правильно, но недостаток их интерпретации заключается в том, что они считают это исходным, и в этом смысле основным различием учения Маркса от учения классиков, тогда как исходное различие надо искать в учении о труде. В противном же случае очень легко прийти, что и сделал П. Струве, Петри, к признанию в системе Маркса «двух мотивов» механистически-натуралистического и социологического. Кое-что от этого у Рубина было в 1 и 2-ом изд. «очерков» и без сомнения остаток этого сохраняется в некоторой мере в третьем издании, особенно в трактовке И. Рубиным понятия абстрактного труда; только у него это проявляется в боязни «натурализма» и в неуменьи найти его синтеза с социальным. ↩

  18. «Теории…», т. II, ч. 1, стр 16. ↩

  19. «Капитал», I, стр. 3. ↩

  20. «Капитал», I, 48—50. ↩

  21. «Теории…», II, ч. 1, стр. 16. ↩

  22. «Теории…», II, ч. 2, стр. 175. См. также, т. III, 47. ↩

  23. См. Ф. Энгельс, предисловие к II т. «Капитала» и Маркс, «Капитал», I, стр. 565. ↩

  24. «Капитал», I, стр. 29—30. ↩

  25. «Капитал», I, стр 43. ↩

  26. «Капитал», стр. 50. ↩

  27. Н. Бухарин ↩

  28. «Теории…», III, стр. 106. Курсив Маркса. ↩

  29. «Автор “Observations” и S. Bailey обвиняют Рикардо за то, что он не заметил относительного характера меновой стоимости и превратил ее в нечто абсолютное. На самом деле он ту кажущуюся относительность, которой обладают эти вещи, напр., алмаз, жемчуг — как меновые стоимости, свел к скрытой за их внешностью истинной относительности их как простых выражений человеческого труда. Если рикардианцы ответили Bailey грубо, но не доказательно, то лишь потому, что у самого Рикардо они не нашли указания на внутреннюю связь между стоимостью и формой стоимости, или меновой стоимостью» («Капитал», I, примечание 41, стр. 53). ↩

  30. «Теории…», III, стр. 108. Курсив наш. ↩

  31. Здесь в первоисточнике (стр. 57) имеется типографский брак, который привел к отсутствию некоторых слов. Для восстановления исходного смысла необходим доступ к книге «Сагацкий, Александр Павлович. Теория стоимости Маркса. [Текст] : [К изуч. методологии Маркса] / А. Сагацкий ; Ленингр. отд-ние Ком. акад. Ин-т экономики. - [Ленинград] : Прибой, 1931. - 236 с.», который у меня в данный момент отсутствует. — Р. Ф. ↩

  32. Ф. Энгельс, «Анти Дюринг», стр. 175. Изд. 1922. ↩

  33. «Капитал». 1. стр 52. ↩

  34. Там же, предисловие к 1-му изданию, стр. XIII. ↩

  35. «Теории…», I, стр. 181. ↩

  36. «Капитал». 1, стр. 28. ↩

  37. Меновая стоимость, хотя и конкретная категория, может быть абстрактной в другом смысле, в каком у Маркса во «Введении к критике» население — абстракция, если начинать с него изучение капиталистического общества. ↩

  38. Письмо Маркса к Энгельсу от 2 апреля 1858 г. «К критике», стр. XVIII. ↩

  39. «Капитал», I, стр. 5. ↩

  40. Ленин, «К вопросу о диалектике» «Большевик», №5—6, 1925, стр. 103. ↩

  41. Ленин. Конспект «Науки логики» Гегеля, «Ленинск, сборник», IX, стр. 183. Курсив Ленина. ↩

  42. Там же, стр. 187. ↩

  43. «Капитал», I, стр. 50. ↩

  44. См. Гегель, Логика, Гиз. 1929, § 133, примечание: «При рассмотрении противоположности между формой и содержанием существенно важно не упускать из виду, что содержание не бесформенно, а форма одновременно и содержится в самом содержании и представляет собой нечто внешнее ему. Мы здесь имеем удвоение формы: во-первых, она, как рефлектированная внутрь себя, есть содержание; во-вторых, она, как нерефлектированная внутрь себя, есть внешнее, безразличное для содержания существования. В себе здесь дано абсолютное отношение между формой и содержанием, а именно переход их друг к другу, так что содержание есть не что иное, как переход формы в содержание, и форма есть не что иное, как переход содержания в форму. Этот переход представляет собой одно из важнейших определений. Но он полагается впервые в абсолютном отношении» (стр. 224, курсив Гегеля). Плеханов по 2-м письме к А. Богданову писал. «Понятие “вид” отнюдь не синоним понятия “форма”,так как оно далеко не покрывает его собою. Еще Гегель очень хорошо показал в своей “Логике”, что форма предмета тождественна с его “видом” только в известном поверхностном смысле: в смысле внешней формы. Более же глубокий анализ приводит нас к пониманию формы, как “закона” предмета, или лучше сказать, его строения» (Соч. XVII, стр 35. Курсив Плеханова). ↩

  45. «В процессе производства и обращения капитал исходит из стоимости, как самостоятельной формы; она сохраняется, увеличивается, свое возрастание измеряет по своей первоначальной величине во всех превращениях, претерпеваемых товарами, в которых она представлена, и независимо от того, представлена ли она в самых различных потребительных стоимостях, меняет товары, которые служат ее телесной оболочкой» («Теории…», III, стр. 111). ↩

  46. «Капитал», III, ч. 1, стр. 147, «Теории…». II, ч. 1, стр. 140, 141, 142. ↩

  47. «Капитал», I, стр. 140. ↩

  48. Мы не предполагали дать исчерпывающего определения стоимости, а хотели свести воедино лишь некоторые стороны этой категории. В следующих главах будет идти речь о дальнейшем развитии того богатства определений, которые содержатся в категории стоимости. ↩

  49. «Теории…», III, стр. 112. Курсив Маркса. ↩

  50. «К критике», стр. 79 по изд. Инст. Маркса и Энгельса, 1929. ↩

  51. Впервые, как нам известно, обратил внимание на различие у Маркса между «отношением стоимостей» и «выражением стоимости» И. Рубин в статье «Диалектическое развитие категорий в экономической системе Маркса». Журнал «Под знаменем марксизма», № 4, 1929 г. ↩

  52. И. Рубин ↩

  53. «Капитал», I, стр. 27—28, нем. текст 1883 г. те же стр. Курсив наш. ↩

  54. «Капитал», III, ч. 2, стр. 354/ ↩

  55. См. «Капитал», I, стр. 29; а так же «Письмо Кугельману» от 11 июля 1868 г. ↩

  56. «Теории…», III, стр. 118—119. Курсив Маркса. См. там же, стр. 125, а также «Капитал», I, примеч. 17. «Капитал», II, стр. 82. Ничем не отличается по существу и вульгарный экономист нашего времени. Так, напр., Л. Юровский, вслед за П. Струве, в своей работе: «Очерки по теории цены», Саратов 1919, говорит: «Хозяйственная ценность есть количественное значение, которое мы приписываем благам, сравнивая их по их пригодности служить для удовлетворения наших потребностей; хозяйственная ценность, в отличие от всех других ценностей, означает исключительно и только количество» (стр. 9). ↩

  57. См., напр., «Теории…», III, стр. 106. ↩

  58. Там же. стр. 112—113. Курсив Маркса. ↩

  59. «К критике», стр. 60. Курсив наш. Обращаем внимание: «в этом своем безразличии», а не вообще. На первой ступени анализа потребительная стоимость «временно совершенно устраняется из экономического определения формы» — пишет Маркс в письме к Энгельсу от 2 апр. 1858 г. (там же, стр. XVIII). ↩

  60. «Теории…», III, стр. 209. ↩

  61. «Капитал», III, ч. 1, стр 91. ↩

  62. Там же, стр. 95. ↩

  63. «Капитал», I, стр. 59. ↩

  64. О предмете специальных экономических наук см. статью Е. Хмельницкой в «Проблемах экономики», № 1, 1929. ↩

  65. См., напр., А. Финн-Енотаевского статью в «Социалистическом хозяйстве» кн. III, 1929. ↩

  66. «Капитал», III, ч. 1, стр. 104. Курсив Маркса. ↩

  67. Ленин, XII, ч. 2, 1-ое изд., стр. 391. ↩

  68. «Теории…», I, стр. 204. ↩

  69. Там же, стр. 202. ↩

  70. «Капитал», I, стр. 60. ↩

  71. Об этом пойдет речь в главах о деньгах. ↩

  72. «К критике», стр. 80. ↩

  73. «Капитал», I, стр. 29. Курсив Маркса. ↩

  74. «Капитал», I, стр. 29—30. Курсив наш. ↩

  75. Неправильно следующее утверждение И. Трахтенберга: «…Кредит несколько отличается от некоторых других категорий политической экономии, как, например, стоимость и деньги и т. п. Все эти категории являются категориями товарного хозяйства и на всем протяжении товарного хозяйства их сущность не меняется. Эти категории исторически ограничены системой товарного хозяйства. Они могут найти различные формы своего проявления, но сущность их в рамках товарного хозяйства остается неизменной». (См. «Совр. кредит и его организация», ч. I, ст. 21, М. 1929 г.) ↩