Позняков В. [Рецензия] Karl Menger. Grundsätze der Volkwissenschaftslehre. 2 Aufl.

Журнал «Под знаменем марксизма», 1925, №10—11, с. 270—273

Перед нами, таким образом, 2‑е издание «Основ» Карла Менгера, одного из основоположников австрийской школы предельной полезности, вышедшее спустя более чем полвека после выхода в свет первого издания (в 1871 году). Со времени выхода в свет первого издания и до своей смерти К. Менгер-отец, как свидетельствует его сын, также Karl Menger jun., продолжал работу над дальнейшей разработкой и углублением своей теории. В нашу задачу рецензента не входит ни изложение, ни критика теории школы предельной полезности. Оно всем известно, а также и его исчерпывающая критика со стороны марксистов (см., напр., Гильфердинг, Бухарин и др.). Здесь мы хотели бы, в связи с выходом второго издания, остановиться лишь на одном интересном моменте.

Как известно, исходным пунктом австрийской школы является потребность, или точнее предельная степень полезности. Учение о потребности, как относительном моменте и основе полезности благ, должно было бы поэтому явиться фундаментом всей экономической теории австрийской школы, в частности теории К. Менгера. И действительно, по словам R. Schüller’a, снабдившего Geleitwort’oм второе издание, «Менгер показал (правильнее, безуспешно стремился показать. — В. П.), каким образом ценность всякого блага определяется силой (Stärke) потребности, удовлетворение которой зависит от наличия этого блага». И тот же Schüller справедливо отмечает, что на основе ценности надстраиваются такие явления, как обмен, деньги и цены.

Каждому известно также, что таким фундаментом в теории классической школы, а также и у Маркса, являлись труд и производство. Но всякая попытка критики со стороны буржуазной экономии теории Маркса, в которой трудовая теория ценности, развитая классиками, нашла свое логическое завершение, была, как показывал богатый опыт, заранее обречена на неудачу. Эта критика, в лице австрийской школы, покидает обычный общепринятый в экономической теории путь от производства к объяснению всех экономических явлений капиталистического общества и, идя, так сказать, в обратном направлении, кладет в основу своих теоретических построений индивидуального потребителя с его потребностями. Тем самым они думают, если и не преодолеть Маркса, то сделать его теорию просто ненужной. Отсюда потребность оказалась как бы монополизированной австрийцами, но это, между прочим, накладывало на них обязательство показать нам, что же представляет из себя эта основная у них категория потребности. Другими словами, они должны были бы дать теорию потребности, а между тем такая теория у теоретиков школы предельной полезности отсутствовала.

С этой точки зрения второе издание «Основ» Менгера представляет значительный интерес, ибо оно дополнено по сравнению с первым изданием, и дополнено именно этой недостающей, и притом самой основной, частью. В первой главе Менгер пытается подвести этот необходимый фундамент под свои теоретические построения, посвящая ее как раз теории потребности; можно, пожалуй, сказать, что в ней Менгер дает философию потребности.

Как видно из введения, написанного его сыном, К. Менгер посвятил выработке этого учения о потребности долгие годы, протекшие со времени выхода первого издания «Основ». Здесь, мимоходом, следует отметить некоторую пикантность: в 1871 году выходит труд Менгера, где с шумом и треском объявляется о появлении новой экономической теории, строящейся не на базисе труда и производства, а в противоположность классикам (и Марксу) на совершенно ином фундаменте — на полезности и потреблении. Но в то же время оказывается, что этот самый фундамент для самого автора этой теории был прекрасной незнакомкой; по крайней мере, в дальнейшем, Менгер чуть ли не в течение полувека ищет разрешения вопроса о сущности этого основного понятия, и в результате приходит к своему учению о потребностях, уложившемуся всего на всего на каких-нибудь девяти страницах. Впрочем, дело не в количестве, а в качестве. Но и в смысле качества получается весьма неутешительная картина; получилась лишь новая «бесполезная бесполезность».

На самом деле. Исходным пунктом, — говорит Менгер, — всякого теоретико-экономического исследования есть имеющая потребности природа человека. «Без потребности нет хозяйства» (Ohne Bedürfnisse gäbe es keine Wirtschaft) — продолжает он. Это, конечно, совершенно верно, ибо при отсутствии у человека вообще всяких потребностей никакое хозяйство немыслимо. Если предположить, что действительно существуют «бесплотные силы», то, разумеется, не приходится и говорить о «хозяйстве» сих бесплотных сил, ибо эти ангельские чины, не имея потребностей, или имея потребности высшего, мистического характера, не нуждаются ни в какой грубой материальной хозяйственной деятельности. Но из всего этого логически следует только один вывод, что наличность потребностей является необходимой предпосылкой хозяйства, подобно существованию земли и земной поверхности, но не более («Ohne Bedürfnisse gäbe es keine Wirtschaft, keine Volkswirtschaft, keine Wissenschaft von derselben» — продолжает Менгер. Последнее тоже верно, но лишь в том смысле, что наличность хозяйства вообще, или народного хозяйства, абсолютно необходима для того, чтобы могла возникнуть наука, изучающая это народное хозяйство). Нельзя сказать, чтобы этот трюизм был особенно ценным приобретением экономической мысли. Но кроме него, по вопросу о потребности мы, в сущности, ничего у Менгера не находим.

Но ведь целью всякой экономической теории является не только объяснение всех явлений экономической жизни, она должна объяснить и все изменения этих явлений. Основной принцип, найденный и установленный теорией должен дать нам также и закон их развития. Требуется объяснить не только данное экономическое общество и отношения внутри данного хозяйственного организма, дать, так сказать, статику экономики; нужно также объяснить и ее динамику, вскрыть и установить закономерность ее развития. Менгер не замечает этой второй, более основной задачи. Для него экономика есть нечто застывшее, неизменное, разве что способное к чисто количественным изменениям; общество, как хозяйственное целое есть простая арифметическая сумма входящих в него индивидуумов — атомов. Единственное, что можно наблюдать в обществе — это простое увеличение числа этих индивидуумов, простой количественный рост. О том, что в обществе происходят также изменения качественного характера более того, что количественный рост вообще влечет за собой это качественное изменение и, наоборот, что этот количественный рост предполагает уже наличность некоего качественного изменения, обо всем этом мы ничего не найдем у Менгера. Общество фактически развивается, и развивается не только в одном количественном отношении; Менгер не может совершенно абстрагироваться от этого развития; у него получаются вследствие этого противоречия. Но эти противоречия, к слову сказать, вовсе не из числа тех, которые движут вперед, наоборот, они приводят к нулю все научное значение его теории.

Потребности человека не остаются неизменными, они постоянно развиваются, — таков, по крайней мере, эмпирический факт, в первую очередь требующий своего теоретического объяснения; это теоретическое объяснение тем более настоятельно для школы предельной полезности, ибо она, как мы знаем, считает «потребность» основным экономическим принципом. Абстрагировавшись от общественного, в частности экономического развития, или мысля его слишком упрощенно, как количественное нарастание, Менгер не мог, естественно, искать объяснения этого развития потребностей в пределах самого экономического развития; поэтому он обращается к естествознанию («Учение о потребностях, — говорит он, основное (grundlegender Bedeutung) значение для науки о хозяйстве и вместе с тем представляет мост, который ведет от естественных наук, специально от биологии, к наукам о духе вообще и к науке о хозяйстве, в частности», стр. 1). Что же оно ему дает? Мы не можем здесь дать подробного изложения его учения о потребностях, приведем лишь его наиболее существенные черты.

Человек, подобно всем остальным живым существам (glaeich allen übrigen Organismen) для своей жизни и своего развития нуждается в определенных условиях, всякое нарушение которых отражается на его жизненном процессе. Эти нарушения, притом не все, а только достигшие известной величины или продолжающиеся в течение известного времени, воспринимаются человеком, как известное раздражение, известное побуждение (Trieb) и вызывают в нем желание (Begierde) устранить их, вернуться снова «к состоянию внутренней гармонии и нормальному жизнеощущению» (Rückkehr zum Zustande innerer Harmonie und normalen Lebensgefühles). Это возможно только путем употребления определенных средств, известных благ. Наличность такого желания и представление о средствах его удовлетворения, т. е. представление о соответствующем благе (здесь через заднюю дверь врывается момент производства!), составляют то, что называется, по Менгеру, потребностью (Bedürfniss). Следовательно, потребности свойственны только психически одаренным существам; однако разница между человеком и наиболее высокоразвитыми животными лишь количественная: человек обладает лишь более высокой степенью одаренности чем животное. На этом стремлении человека к «поддержанию, к гармоническому развитию человеческой природы в ее целостности» (in ihrer Totalität) и основывается человеческое хозяйство. Но чем объясняется это развитие потребностей, в чем причина этой большей духовной одаренности человека по сравнению с (животными — все эти вопросы даже и не ставятся Менгером; он принимает это, как данное. «Человеческие потребности, говорит Менгер, — не являются продуктом произвола, но даны нашей природой и тем положением вещей, в котором мы находимся» (стр. 4).

Однако мы встречаемся с эмпирическим фактом, с одной стороны, непрерывного развития потребностей человека, а с другой — такого же непрерывного развития человеческого хозяйства. Менгер, собственно говоря, и должен был бы разрешить эту проблему: во-первых, показать, как развитие потребностей обусловливает собой развитие хозяйства, а, во-вторых, найти закон развития потребностей. Ответ на этот второй, самый основной для школы предельной полезности, вопрос показывает всю беспомощность Менгера. Он ограничивается поистине детской ссылкой на игру человеческого ума. «Мы можем путем привычки модифицировать отдельные потребности, или даже их подавить, во многих же случаях путем привычки вызвать искусственные потребности. Однако всегда наши потребности, каково бы ни было их происхождение, являются прежде всего и непосредственно независимым от нашего произвола постулатом природы» (стр. 4). Тут же он устанавливает различие между истинными и воображаемыми потребностями. «Человеческие потребности не являются продуктом какого-либо изобретения (Die menschlichen Bedürfnisse sind keine Produkte der Erfindung), их нужно только открыть, и они становятся вместе с тем объектом нашего стремления к познанию. Это обстоятельство обусловливает то, что заблуждение, невежество и страсти влияют на истинное познание потребностей, его запутывают, препятствуют его прогрессу и замедляют его. Соответственно с этим реальное человеческое хозяйство имеет дело наряду с истинными потребностями также с воображаемыми потребностями, которые имеют свое основание, в действительности, не в природе имеющего потребности субъекта или в его положении, как члена какого-либо общественного союза, но являются только результатом ошибочного познания проявлений своей природы и своего положения в человеческом обществе» (стр. 4).

В конце концов, единственный результат, к которому мы можем прийти, — это та истина, что вообще предпосылкой хозяйства является наличность потребностей у человека. Потребность же, как экономическая категория, осталась совершенно вне поля зрения австрийской школы. Второе издание «Основ» Менгера и развитое там учение о потребностях лишь еще раз ярко продемонстрировало всю бесполезность теории предельной полезности при решении проблем экономического порядка.