Михалевский Ф. Этюды по теории кредита

Журнал «Под знаменем марксизма», 1924, №6-7, с. 171—195

Монетная система в основе своей — католический, кредитная система — протестантский институт.

(«Шотландец ненавидит золото»). В бумажных деньгах денежное бытие товаров является лишь общественным бытием. Это та вера, которая необходима и достаточна для спасения души, — вера в денежную стоимость, как имманентный дух товаров; вера в данный способ производства и его предустановленный порядок, вера, в отдельных агентов производства, как простое олицетворение самовозрастающего по своей стоимости капитала. Но, как протестантизм не эмансипировался от основ католицизма, так и кредитная система не эмансипировалась от базиса монетарной системы.

Капитал, т. III, кн. II, изд. 1923 г., стр. 133.

I. Определение кредита

Буржуазными экономистами было сделано много попыток дать определение кредита. Попытки эти были безуспешны вследствие того, что в их основе лежало:

1) полное непонимание или недостаточное понимание сущности и противоречивости обмена товара, стоимости, денег и капитала,

2) непонимание хозяйственного процесса, как процесса воспроизводства,

3) желание с самого начала дать апологию процента. Возьмем на выборку 2 — 3 таких определения.

Туган-Барановский в своих «Основах» говорит: «Кредитом называется такая возмездная передача хозяйственных предметов, при которой уплата эквивалента за полученный хозяйственный предмет отсрочивается на некоторое время, или, говоря иначе, такая сделка, при которой момент получения какой-либо ценности отделен от момента возвращения ее эквивалента некоторым промежутком времени» (Туган-Барановский, «Основы», стр. 422).

Кредит, таким образом, создает связь товаров во времени. Кредитный акт — тот же меновой акт, но одна его половина отрывается во времени от другой.

Это определение, адекватное только внекапиталистическому кредиту, сразу набрасывает вуаль на кредит, как на орудие эксплуатации, как на способ присвоения и дележа прибавочной стоимости.

Оно не охватывает случаев кредитования деньгами. Оно не охватывает случаев аренды и отдачи внаем, когда возвращается не эквивалент, а самый кредитованный объект, предоставленный для временного пользования.

Поскольку речь идет о капиталистическом хозяйстве, мы имеем в лучшем случае лишь определение коммерческого кредита (см. ниже). Тугановское определение кредита совпадает с определением Лексиса. Для последнего в кредите «существенно лишь то, что одно лицо передает другому некоторый объект под условием возмещения в будущем» (Лексис, «Кредит и банки», Москва 1918 г., стр. 11).

Лексис ставит точку над i.

«Отданная в кредит вещь должна перейти в собственность получателя. Поэтому сдача в наем, в аренду я на прокат не относится к кредитным сделкам, ибо право собственности дающего в наем или аренду остается неприкосновенным, и он, по окончании договорных отношений с другой стороной, получает обратно свою вещь или свой земельный участок в идентичном виде. Только недоимки наемной или арендной платы могут при известных обстоятельствах сделаться предметом кредитования» (Там же, стр. 12).

Такой взгляд на аренду, разделяемый целым рядом буржуазных авторов, в корне неверен.

Бездеятельный капиталист может быть владельцем не только денег, по и домов, фабрик и заводов. Что он с ними делает? Он отдает их в аренду. Арендная плата содержит в себе: 1) элементы ренты, которую владелец передает землевладельцу или оставляет себе, если он сам по совместительству является землевладельцем, и 2) возмещения снашивания. А дальше? Для Лексиса, по-видимому, опять рента. Не все ли равно. И здания, и фабрики, и земля — одинаково недвижимое имущество... А машины? А если все предприятие, отданное в аренду, портативно? Остается говорить о дележе прибыли между собственностью и функцией, то есть о расщеплении прибыли на % и предпринимательский доход, следовательно, самую же сдачу в аренду приходится рассматривать, как кредитование плюс продажа снашивания.

«Wird es in der Form von Maschinerie, Baulichkeiten usw. ausgeliehen, kurz, in einer stofflichen Form, worin es im Produktionsprozess als fixes Kapital funktionieren muss so kehrt es in der Form des fixen Kapital zurück, zum Beispiel als jährliche Zahlung, die gleich ist dem Ersatz für die Abnützung, gleich dem Wertteil des Kapitals, der in Zirkulation getreten ist, plus dem Teile des Mehrwerts, der als Profit (hier Teil des Profits), Zins, auf das fixe Kapital berechnet ist (nicht soweit es fixes Kapital, sondern soweit es Kapital von bestimmter Grösse überhaupt ist)» (Магх, Theorien uber dem Mehrwert, В. III, S. 529).

Лексис совершенно не стесняется дать объяснение, почему он напирает на то, что объектом кредитования могут быть только «хозяйственные предметы».

Он говорит ясно: «Речь идет о передаче вещей, а не об услугах или исполнении какой-либо работы. Если служащий получает жалование только в конце месяца, то никто не говорит, что он оказал работодателю кредит, это было бы и неверно, ибо для него обязательна работа в течение полного месяца и лишь по окончании этого срока наступает момент платежа» (Там же, стр. 11).

Этим сразу отвергается факт кредитования покупателя рабочей силы продавцом. Обще-рыночные отношения, где товар оплачивается до потребления (чтобы приступить к потреблению кредитами, потребитель раньше должен стать собственником), подмениваются специфически ресторанными отношениями, где потребление предшествует оплате, хотя ресторан не представляет потребителю своего товара в течение недель до оплаты, как это делает рабочий.

Современную противоположность вещному взгляду на кредит, который мы видим у Смита и который мы затем находим у Лексиса и Тугана, составляет взгляд на кредит Маклеола, Коморжинского, Селигмена. Маклеод дает два определения кредита, соответствующие двум определениям капитала. «Первоначальное понятие о капитале» разумеет накопление и сбережение предметов потребления. Соответственно этому, в этой первобытной форме, кредит заключается в передаче уже существующего капитала из рук одного лица в руки другого, которое с большим удобством может употребить его производительным образом (Маклеод, «Осн. пол. экономии», перевод Веселовского, СПБ. 1865). Но «капитал, в его обширнейшем и общем смысле, который, собственно, и подлежит обсуждению политической экономии, — есть нечто такое, чем человек может производить обороты, что он может затратить в видах извлечения прибыли, или что дает ему средства к получению дохода. Всякое имущество или качество, которым он владеет и которое дает ему средства к увеличению его богатства, всякое орудие, хотя бы незначительное, всякое, хотя бы самое простое, соображение, сокращающее труд и увеличивающее производство, по справедливости может быть признано капиталом» (Там же, стр. 74).

Из этого понятия капитала выводится понятие кредита.

«Торговый инстинкт придумал еще обращающуюся силу (курсив мой. Ф. М.) которая составляет символ будущей сметливости, дальновидности и предприимчивости, и эта обращающая сила есть кредит. Купец, вместо того, чтобы покупать товары на имеющиеся у него деньги в действительности, может покупать их с „обещанием заплатить“, заплатить деньги со временем, в известный срок. Платя чистыми деньгами, он отдает результат своей прежней предприимчивости; покупая на обязательство или „обещание заплатить“ деньги, он закладывает результат своей будущей предприимчивости. Чистые деньги, необходимые для платежа, имеют быть получены его будущим трудом, сметливостью или предприимчивостью, через выгодную их продажу. Деньги, труд и кредит представляют предприимчивость прошедшую, настоящую и будущую (Money labor and kredit represent simply industry past, present and future)» (Там же, стр. 74 — 75).

Итак, кредит по Маклеоду есть обращающаяся сила будущей сметливости, дальновидности и предприимчивости. Маклеодовское определение кредита не может быть более ценно, чем лежащее в его основе определение капитала. Мы так долго останавливаемся на Маклеоде потому, что учение Маклеода о кредите было воскрешено из мертвых Наhn'ом (А. Наhn Volkswirtschaftliche Theorie des Ваnkkredits, Tübingen 1920), о котором нам придется подробно говорить в одним из следующих очерков.

Коморжинский в своем капитальном труде о кредите (Die Nationalökonomische Lehre vom Kredit, Innsbruck 1903) дает подробный обзор и критику определений кредита, данных до него различными экономистами. Он легко опровергает определение кредита, как доверия (Сэй, Гиторж, Мак-Келок, Родбертус), как отрыва одной половины менового акта от другого во времени (Бастиа, Рошер), как уступки конкретных благ (Книгс, Филиппович, Бем-Баверк), как средства обращения (Маклеод) и как ссужения денег (Ihering).

Коморжинский понимает противоречие обмена. Под теми страницами, где он говорит об этом противоречии, мог бы, пожалуй, подписаться и марксист. Но противоречивость обмена для Коморжинского еще не есть противоречивость капитализма, основанного на обмене. Коррективом служит кредит. Для определения кредита Коморжинский конструирует понятие достояние (Vermögen), как возможности получения дохода. Ему приходится прибегать к чрезвычайным натяжкам, зато объем понятия получается очень широкий. Eigenthum — понятие юридическое. Vermögen — экономическое. Eigenthum — право распоряжения. Vermögen — возможность получения дохода. Объект Eigenthum и Vermögen — один и тот же.

«Diese mögen Sachgüter sein oder einzelne nutzbare Kräfte derselben, zumal Zeitreihen solcher wie sie dem Mieter und Pächter Zugehören, oder sie mögen durch Dienstmiete angeworbene fremde Arbeits verrichtungen oder endlich eigene Arbeitsbefähigungen oder deren Leistungen sein».

Земельный участок — достояние, потому что он может приносить доход-ренту. Кусок хлеба — тоже достояние, ибо сегодня кусок хлеба, завтра кусок хлеба, вот и элементы постоянного дохода. Достояние вовсе не должно быть обязательно источником дохода. Оно может быть одним из элементов дохода... Сконструировав таким манером понятие достояния, Коморжинский получает основу для такого определения кредита, которое годится для всех времен и хозяйственных формаций. Кредит, — это уступка временного пользования достоянием (Überlassung temporärer Vermögungsnutzung), иначе говоря, уступка пользования доходом. Это двухсторонний акт, но не в том смысле, что взятие в кредит должно быть возвращено, а в том смысле, что пользование доходом должно быть оплачено процентами. Тут вскрывается истинная подоплека всей проделанной Коморжинским акробатики.

Необходимо было такое определение кредита, которое с самого начала включало бы в себе апологию процента, что делает для буржуазных экономистов задачу определения кредита неразрешенной, а priori, это намерение дать такое определение кредита, которое годилось бы для всех хозяйственных формаций и фаз. Между тем ни одна из категорий менового хозяйства не отличается такой пластичностью и изменчивостью, как кредит. Меняется не только форма акта кредитования. Меняется самое его экономическое содержание в связи с изменением его кондиций, объема и т. д.

Начнем с кондиций. А передает В известный объект с условием... 1) возврата того же объекта, или 2) возврата эквивалента натурального (обезличенная натуральная ссуда), 3) или возврата эквивалента стоимостного, 4) то же, что и в пункте 1, 2 или 3, но с прибавлением некоторого «приращения» (не смешивать с возмещением снашивания), 5) или периодических выдач приращения без возврата первоначально взятого объекта (вечная рента, дивиденд с акций). Тут мы видим такой ряд: возврат без приращения, возврат с приращением, возврат одного приращения... Вместе с этим изменяется содержание кредитования, как менового акта. В случае первом (возврат без приращения) обменивается кредитованный предмет на возвращаемый эквивалент (случай идентичного возврата мы разберем ниже). В случае третьем (выплачивание приращения без возврата кредитованного объекта или его эквивалента) в акте обмена противостоят друг другу капитал и «цена» его — процент. Это меновой акт как бы второго порядка. В случае втором (возврат и объекта или его эквивалента, и приращения) содержание менового акта сложное. Тут налицо меновой акт и первого и второго порядка. Далее, по вопросу об объекте кредитования. Таковым может быть 1) вещь, услуга, 2) рабочая сила, 3) стоимость в ее наиболее адекватной, денежной форме, 4) средство обращения неплатежа, лишенное стоимостного содержания (бумажные деньги и т. д.). Наконец, объектом кредитования может быть самый кредит (гарантийный и акцептный кредит и т. д.).

Так и по отношению к получателю кредита. Он может быть физическим или юридическим лицом, существовавшим независимо от кредитора. Он может быть креатурой кредита (акционерное общество). Он может быть, наконец, плотью от плоти того юридического липа, которое является кредитором и которое противопоставляется ему только в интересах учета (кредитование государственного треста государством).

Говорить поэтому о едином определении кредита не приходится. Между отдельными формами кредита в различных этапах его развития есть лишь преемственная связь, а не связь по внутреннему содержанию. Внутреннее содержание кредита приходится выяснять для каждой хозяйственной фазы в отдельности, в зависимости от характера данной фазы, взятой в целом.

Необходимо поэтому раньше всего выяснить содержание кредита, с точки зрения обмена, как такового, затем с точки зрения «классических» капиталистических отношений. После этого надо перейти к кредиту в условиях «финансового» капитализма, наконец, к кредиту в условиях переходного периода, вообще, и нэп‘а¹, в частности.

II. Зародышевая форма кредита

(Кредит в условиях обмена типа Т — Т)

Кредит есть прежде всего категория денежного хозяйства. Все же мы начинаем свой анализ с более общей формы обмена, а именно обмена товара на товар, ибо уже эта форма допускает возможность кредита в эмбриональном виде.

В настоящей главе мы делаем попытку дать как бы эмбриологию кредита.

С точки зрения обмена типа Т — Т кредит означает разрыв во времени между двумя частями единого менового акта. Формула Т — Т делится на две части: Т — 0 (нуль) и 0 (нуль) — Т (Юридически: Т. — Обязательство, Обязательство — Т.).

Основной принцип обмена — замена всякой двинувшейся с места клеточки стоимости другой клеточкой, количественно равной² — этот принцип при кредитовании отменяется. Отчуждается не только потребительная стоимость, но и стоимость. Образовавшаяся вследствие ухода первого Т пустота зияет до осуществления второй половины операции: 0 — Т.

Характерный для менового общества двухтактный акт обмена веществ (даяние и возмездие) обрывается на первом такте (даянии). Второй такт (возмездие) отсрочивается. Стоимость наличная заменяется стоимостью в перспективе.

Меновое отношение превращается в кредитное. Сторона, давшая Т, становится кредитором. Контрагент этой стороны — должником.

С точки зрения общественного обмена веществ, отсрочка возмездия имеет большое значение. Благодаря этой отсрочке, меновая связь может возникнуть между продуктами различных производственных периодов, равно как и между продуктами производственных процессов, продолжительность которых различна по техническим причинам. «Один род товаров требует для своего производства большего промежутка времени, другой — меньшего; производство различных товаров связано с различными временами года. Один товар родится на месте своего рынка, другой должен путешествовать на отдаленный рынок. Один товаровладелец может поэтому выступить как продавец, раньше чем другой, как покупатель» (К. Маркс, «Капитал», т. I, перевод Струве, стр. 75).

Отсрочка второго такта может быть выгодна не только для должника, но и для кредитора, консервируя стоимость от гибели, грозящей ей на случай исчезновения потреб. стоимости (порчи товара), и обеспечивая для кредитора непрерывность потребления, а потому и производства в будущем. Акт кредитования может быть для него как бы соединением менового акта с тезаврированием³.

В случаях кредитования заменимым товаром с условием ликвидации кредитного отношения товаром того же вида (А дает В четверть ржи в этом году с тем, чтобы получить обратно другую четверть ржи в будущем году). Отношение кредитной сделки к обмену может на первый взгляд показаться сомнительным. Ведь А и В ничего не обменивают. Каждый из них и получил, и отдает одно и то же количество ржи.

Но такое заключение ошибочно.

Имеет ли данный случай отношение к общественному обмену веществ или нет? Несомненно, имеет. Потребительская стоимость переносится из такого пункта, где она не нужна, в такой пункт, где она нужна.

Соблюдается ли тут меновой принцип двухсторонности акта обмена веществ? Да, хотя и с характерной для кредитной сделки отсрочкой второго такта.

А и тут отдает стоимость, потребительная форма которой ему не нужна, чтобы получить обратно стоимость такой же величины в нужной форме. Правда, потребительская стоимость возвращаемой ржи становится нужной А только вследствие отсрочки. Но то же явление возможно и при обмене ржи на рыбу. Рыба может быть совершенно не нужной владельцу ржи в данный момент, и он отдает рожь, чтобы получить рыбу впоследствии.

Кредит в данном случае создает возможность такого менового акта Т — Т, где оба Т стремятся к равенству не только, как стоимости. но и как потребительные стоимости. Первая часть такого менового акта называется выдачей ссуды или ссужением.

Настоящее свое развитие ссуда в частности, как и кредит вообще, получает в денежном хозяйстве (денежная ссуда).

На особом месте стоит случай одалживания вещи с условием идентичного возврата.

Кредит — категория менового общества. Где нет обмена, нет кредита.

Когда А одалживает В телегу с тем, чтобы ее получить обратно, возможны следующие случаи:

1) Телега дается просто, по-соседски. Тут случай дарения изнашиваемой части телеги. Дарение — акт внеменовой.

2) Случай уплаты проката. В, скажем, дает А за пользование телегой пяток дынь. Поскольку речь идет об условиях простого, бесприбыльного обмена, перед нами обмен изнашиваемой части телеги на дыни. Если прокат уплачивается по окончании пользования, то это значит, что изнашивание кредитуется.

Но если мы оставим в стороне вопрос об изнашиваемой части одолженной вещи, то самый переход вещи от А к В с условием ее идентичного возврата еще не есть акт кредитования, так как это вообще не меновой, хотя и межхозяйственный акт. Перед нами случай дарения, ограниченного известным сроком.

Другое дело, когда вещь ссужается, как капитал, как самовозрастающая стоимость. Сдача в аренду фабрики, завода, дома, автомобиля есть, как мы уже говорили выше, несомненно, частный случай капиталистического кредита. Тут меновой акт 2-го порядка. С одной стороны — капитал. С другой стороны — цена его — процент. Поэтому в капиталистическую аренду, кроме ренты и возмещения снашивания, входит процент на капитал.

Само собой разумеется, что беспроцентный кредит противостоит ростовщическому не исторически, а только логически (См. К. Маркс, «Капитал», т. III, гл. 36).

Противоречие кредита

Противоречие кредита так глубоко, что оно проявляется в его эмбриональной форме.

Коморжинский видит в кредите разрешение противоречия обмена. В действительности кредит, делая обмен более эластичным, не только не уничтожает его противоречий, но, наоборот, еще более их усиливает. Противоречие обмена состоит в том, что один полюс товара, потребительная стоимость, обобществляется, отчуждаясь от владельца товара, между тем, как второй полюс — полюс стоимости, прикреплен к владельцу, составляя его частную собственность. Простое движение соков в общественном организме поэтому невозможно. Движение одной питательной частицы возможно только в том случае, если в обмен и навстречу ей может двинуться вторая частица.

Кредит, отсрочивая встречное движение, делает его проблематичным, не уничтожая его обязательности. Объект для возврата может в свое время, и быть, и не быть. Возврат же необходим. Далее, к анархии обмена кредит предъявляет требование календарности. Противоречие проблематики и апокдетики, анархии и календарного плана находит свое выражение в банкротстве, которое в ранние эпохи кончалось тем, что для должника меновая связь с обществом заменялась другой формой связи — рабством.

Стенки частной собственности, разрезывающие единое общественное хозяйство на отдельные частно-хозяйственные клетки, не только не уничтожаются кредитом, но, наоборот, они, благодаря кредиту, приобретают новую способность, способность действовать как бы на расстоянии.

Развитие противоречия обмена дает покупку и продажу рабочей силы. Развитие противоречия кредита дает, как мы увидим ниже, покупку и продажу «рабочей силы» капитала, т. е. продажу способности капитала присваивать прибавочную стоимость. Возврат взятого переходит в возврат взятого плюс невзятое.

III. Кредит при обмене типа Т — Д — Т

Только в денежном хозяйстве, где обмен принимает специфическую форму продажи-купли, кредит проявляет в достаточной мере свои основные свойства. Прежде всего здесь выступает функция денег, как мерила стоимости. Так как эту свою функцию деньги исполняют не в реальном, а идеальном виде, то с точки зрения этой функции совершенно нет разницы между случаями продажи в кредит и на наличные деньги. Стоимость товара находит выражение в его цене. Но та цена, которую пишет на товаре действительно или мысленно продавец, есть только проект цены. Этот проект должен еще получить санкцию покупателя, чтобы стать действительной ценой. И вот это санкционирование цены покупателем имеет одинаково место, как в случае продажи на наличные, так и в случае продажи в кредит. Получены ли деньги или нет, но товар продан. Достигнуты сразу две вещи. Во-первых, точно установлены размеры денежной массы, форму которой должна принять стоимость товара (страхование цены). Во-вторых, точно определены то время и та клетка хаотического общественного хозяйства, когда и где переодевание стоимости из товарной формы в денежную должно произойти.

Товар, стоящий в очереди, в ожидании превращения в деньги, освобождается от этой стоянки, оставив вместо себя в очереди обязательство. Товар еще не достиг превращения в денежную форму, но уже вышел из товарной очереди. Занявшее его место обязательство: тоже ждет, но уже по-другому. Товар ждет денег, не зная их количества, ни времени, ни места их прибытия. Обязательство же знает и то, и другое. Деньги являются тут не для того, чтобы толкнуть товар в путь. Это дело сделано перспективой их получения. Они являются только для того, чтобы эту перспективу оправдать. Поскольку средством обращения становятся перспективные деньги, постольку деньги становятся средством платежа. Продажа в кредит есть замена товара перспективными деньгами, платеж есть замена перспективных денег настоящими деньгами. Единый процесс переодевания стоимости в денежную форму расщепляется на две части, как женитьба расщепляется на помолвку и свадьбу. Метаморфоз Т — Д расщепляется на части товар — перспективные деньги перспективные деньги — деньги.

Формально продавцу нет дела до судьбы кредитованной стоимости в течение срока кредитования. На самом же деле она не может не интересовать его, ибо от того, что случится со стоимостью в период ее отлучки, часто зависит вопрос, возвратится ли она к своему исходному пункту.

Поскольку речь идет о денежном хозяйстве, тот факт, что стоимость сохранилась у должника (случай производительного кредита), еще сам по себе не обеспечивает объективной возможности ликвидации кредитного отношения. Должнику предстоит еще задача переодеть принадлежащую ему стоимость в денежную форму. Между тем, это операция, которая может или совсем не удаться, или удаться с большим изъяном для стоимости. Самое бережное отношение должника к кредитованной ему стоимости не избавляет выражения последней, т. е. цены, от колебаний конъюнктуры, а самой стоимости от перемен в производительности труда. Вопрос о возможности ликвидации обязательства уже зависит не от того, что происходит в пределах хозяйства должника, а от факторов общего характера. Падение цен сжимает платежные ресурсы, не уменьшая соответствующего обязательства. Денежная форма обязательства увеличивает степень общественной обусловленности его ликвидации.

Экономия наличных денег, благодаря взаимным расчетам, возможна и при бескредитных покупках (А дает В железа на 100р., В дает С угля на 100 р., С дает А на 100 р. муки). Но настоящее саморазвитие взаимные расчеты могут получить лишь при кредите, так как тут фактическая встреча людей и товаров заменяется встречей обязательств. Чем больше развиваются взаимные расчеты, там больше уплата долга превращается в уплату разницы (ср. clearing). Функцию свою, как средства платежа, деньги поэтому чем дальше, тем чаще исполняют в идеальной форме. Продажа в кредит, может быть, плохая продажа, но она все же продажа. Превратив свой товар в перспективные деньги, продавец может эти самые перспективные деньги снова превратить в товар, т. е. самому где-нибудь кредитоваться в расчете на эти деньги. При этом, поскольку предстоит взаимное погашение платежей, кредитор фактически получает эквивалент своего товара в тот момент, когда он на такую же сумму становится должником.

Кредит, который есть жажда денег, тут вступает в противоречие с своей собственной тенденцией максимального устранения денег, как женолюбие монаха вступает в противоречие с его аскетическими устремлениями.

«Функция денег, как платежного средства, заключает в себе резкое, ничем не смягченное противоречие. Поскольку платежи уравновешиваются, деньги функционируют лишь идеально, как счетные деньги или мера ценности. Для действительного же совершения платежей деньги являются не как средство обращения, не как переходящая лишь и посредствующая форма обмена веществ, но как индивидуальное воплощение общественного труда, как самостоятельное бытие меновой ценности, как абсолютный товар. Противоречие это обнаруживается в тот момент промышленных и торговых кризисов, который называется денежным кризисом» (Карл Маркс, «Капитал», том 1, стр. 77 — 78).

Ссуда

Предметом кредитования могут быть самые деньги. В этом случае мы имеем дело с денежной ссудой.

Если в случае покупки товаров в кредит деньги в перспективе непосредственно служат средством обращения, то в случае денежной ссуды процедура получения должником нужного ему товара становится более сложной. Двучленная формула Дп (деньги в перспективе) — товар, заменяется трехчленной: Дп — Д — Т. С точки зрения кредитора, мы здесь имеем Д — Дп, обмен наличных денег на деньги в перспективе. Стоимость уже кредитуется не в частной форме того или иного товара, а в всеобщей форме, в форме денег.

Трансформация товара в деньги, перемена частной товарной формы стоимости на всеобщую денежную форму является величайшим шагом товара после производства. Для товара продажа — 2-ое рождение. Стоимость всех товаров должна пройти через форму одного товара — денег. Уже одно то, что сумма денег, имеющихся на рынке, обычно, гораздо меньше суммы стоимости других товаров, должно создать давку у дверей денежной купели, тем более, что счастливцы, успевшие ее занять, вовсе не торопятся освободить место для других, стоящих в очереди (сокровище). Дать денежную ссуду — значит кредитовать стоимостью, достигшей кульминационной точки, стоимостью в обезличенной денежной форме.

Выгоды, вытекающие из кредита как такового, для кредитора уже тут отпадают. Тут не может быть речи о страховании цены, ибо деньги сами — цена. Если при кредитовании товара дело возведения стоимости в степень денег падает на должника, то тут яичко ему подается облупленным. Денежный товар в развитом меновом хозяйстве не боится ни моли, ни ржавчины. Поэтому, если и смотреть на ссуду, как на способ консервации стоимости, то разве только в смысле обеспечения от воров, но и эта выгода в значительной степени нейтрализуется тем, что вором может оказаться либо сам должник, либо фиск, переполняющий обращение порченной монетой или бумагой, причем инфляция разоряет прежде всего кредиторов.

Вот почему денежная ссуда по самой своей природе является возмездной. В формуле Д — Дп второй член становится больше первого. Кредит становится провозвестником капиталистической эксплуатации. Капитал рождается в форме ростовщического капитала.

IV. Кредит в капиталистическом хозяйстве

Если кредит, рассматриваемый с точки зрения простого менового общества, есть известная форма отношений между владельцами стоимости, то капиталистический кредит есть отношение между присваивателями прибавочной стоимости. В простом меновом обществе стоимость берется в кредит ради связанной с ней потребительной стоимости. В капиталистическом обществе стоимость берется в кредит ради ее способности присваивать прибавочную стоимость, возрастать. Иначе говоря, стоимость здесь уже кредитуется как капитал, как орудие, способное в известных условиях (присосавшись непосредственно или посредственно к источнику стоимости, живому труду) быть насосом для выкачивания прибавочной стоимости.

Предметом кредитования тут может быть либо капитал, — все равно в форме товара или денег, — либо только специфически денежная форма капитала. В первом случае мы имеем дело с капитальным кредитом. Во втором случае — с кредитом денежным.

«Если банк соглашается дать своему торговому клиенту заем просто под личный его кредит, без представления с его стороны обеспечения, то дело ясно. Клиенту безусловно авансируется определенного размера стоимость, как дополнение к его капиталу, которым он до сих пор располагал. Он получает аванс в денежной форме, т. е. получает не только деньги, но и денежный капитал.

Если же он получает ссуду, выданную под за тог ценных бумаг и т. п., то это аванс в том смысле, что ему даются деньги под условием их обратной уплаты. Но это не авансирование капитала. Потому что ценные бумаги тоже представляют капитал и притом на большую сумму, чем ссуда. Следовательно, получатель берет меньшую стоимость капитала, чем отдает в залог; такая операция отнюдь не представляет для него приобретения добавочного капитала. Он совершает сделку не потому, что ему нужен капитал, — он уже имеет его в своих ценных бумагах, — а потому, что ему нужны деньги. Здесь, следовательно, перед нами ссуда денег, а некапитал» («Капитал», т. III, изд. 1923 г., стр.414).

Капиталист-кредитор может выступать либо как рантье, либо как активный капиталист. Как рантье он выступает тогда, когда предметом кредитования служит праздный капитал. При этом возможны два случая: 1) праздность денег обусловливается праздностью их владельца; 2) праздность денег обусловливается несовершенствами кругооборота капитала⁴.

В первом случае перед нами особая разновидность класса капиталистов — подкласс рантье. В последнем случае активный капиталист является рантье по совместительству, как рантье может являться по совместительству активным капиталистом, купив, например, на часть своих капиталов доходный дом. Так или иначе, капиталы, освобождение которых обусловливается праздностью их владельца, мы будем называть рентными. Праздные части капитала, высвобождаемые круговоротом активного капитала, мы будем называть резервными. Кредит тут является определенным отношением между рантье и активным капиталистом.

Но кредитный акт может вызываться потребностями самого кругооборота капитала. Путь товара от сферы производства до сферы потребления извилист и тернист. Где для его продвижения по этому пути не хватает золотых колес, он принужден двигаться на колесах кредита. Производитель сырья, например, кредитует фабриканта, последний — оптовика, а тот — розничного торговца.

Кредит тут выступает, как отношение между активными капиталистами, предприятия которых лежат по пути движения одного и того же товара как в сфере производства, так и в сфере обращения. Поскольку речь идет о сфере обращения, эта форма кредита, кредитование товара, приближается к отдаче товара на комиссию. Разница, конечно, та, что таинство продажи в данном случае уже совершается при передаче товара, чего нет в случае отдачи его в комиссию. Комиссия не гарантирует срока превращения товара в деньги, между тем как должник указывает определенный срок уплаты. Но фактически исполнение должником своих обязательств зависит в значительной степени от реализации товара. Когда нереализация принимает массовый характер, такой же характер принимает банкротство различных торговцев, явное или замаскированное пролонгацией.

В действительности перед нами в этой форме кредита специфически сугубо противоречивый способ пребывания капитала в сфере обращения. Представим себе кусок сукна, который лежал на складе фабриканта А в ожидании покупателя с 1-го по 31 января. 1-го февраля он был продан в кредит торговцу В под трехмесячный вексель. 1 мая вексель был оплачен. Часть капитала А, которая заключалась в куске сукна, была в сфере обращения 4 месяца. Но между первым месяцем ее пребывания в сфере обращения (лежание на складе) и последними тремя существует разница. В первый месяц она была свободна. Она могла быть превращена в наличные деньги каждую минуту, но могла остаться на складе на веки вечные. 1-го февраля этой свободе наступил конец. Время и место ее превращения в деньги были точно означены (другой вопрос, осуществится ли назначенное), но самое это превращение отсрочено на З месяца. Если подойти к вопросу с точки зрения «распределения» прибыли, стремящейся к средней норме, перед нами окажется загадка. Кому она «причитается» за время с 1 февраля по 1 мая. С одной стороны, все это время в сфере обращения дежурил капитал одного А. Правда, В, по всей вероятности, купил некоторую часть товара у А и за наличные деньги, что большею частью необходимо для того, чтобы получить товар в кредит, поэта часть покупки выразилась в особых товарных долях, о которых мы здесь не говорим. Тут могла бы еще быть речь о капитале, потраченном В на содержание магазинов, наем приказчиков и т. п., но и это отпадает, если мы себе представим торговлю в чистом виде путем передачи складочных свидетельств. Следовательно, вся прибыль «причитается» А. Но, с другой стороны, если В получит прибыль только от той части сукна, которую он купил за наличный расчет, то ради чьих прекрасных глаз он берет дополнительно товар в кредит? Ясно, что волей неволей А должен уделить часть своей предпринимательской прибыли⁵ В в виде уступки с цены товара. Если В оптовик и если он в свою очередь продаст указанный выше кусок сукна розничному торговцу С, он должен часть полученной скидки переуступить последнему. Далее мы увидим, что предпринимательская прибыль присваивается капиталистом в силу того, что он активизирует эту стоимость, превратил ее в капитал, притом превратил ее не как служащий, а как капиталист, обладающий действительным или мнимым фондом уже капитализированной прибыли, которая должна пойти в пищу капиталу (т. е. на уплату %%), на случай неудачи возрастания капитала путем уловления новой прибавочной стоимости. В силу этого чью бы собственность капитал ни составлял, он функционально является капиталом предпринимателя. Это бросает свет и на отношения А с его контрагентом. Последние 1) выступают его сотрудниками по активизации капитала, 2) делают это, как капиталисты, имеющие действительный или мнимый капитальный фонд для капитала на случай его неудачи в присвоении прибыли. Это дает им возможность участвовать в дележе функциональной прибыли.

Если стоимость куски, сукна оставалась в сфере обращена с 1 февраля по 31 апреля, то уже не исключительно как капитал А, а (функционально) как общий капитал той группы капиталистов, предприятия которых расположены по дороге движения товара.

Этот кредит есть форма взаимоотношений активных капиталистов, как таковых. Отличительным его признаком является то, что часть прибыли тут уделяется кредитующим кредитуемому. Предметом кредитования тут является стоимость уже функционирующая, как капитал. Это есть особая форма движения капитала внутри сферы обращения. Эту форму кредита мы, придерживаясь терминологии Маркса, будем называть коммерческим кредитом.

Из самой сущности коммерческого кредита вытекает, что он предоставляется в товарной форме, в форме товара, совершающего свой путь к трансформации в деньги.

В силу того, что кредитуемый получает часть предпринимательской прибыли, созданной дежурством в сфере обращения капитала кредитора, коммерческий кредит должен был бы нарушить для первого и последнего звена кредитной цепи тенденцию уравнения прибыли. Первое звено недополучает части нормальной прибыли, последнее получает сверхприбыль. Мы говорим о первом и последнем звене потому, что для посредствующих звеньев уделенная им сверхприбыль уравновешивается дальнейшим уделением ими прибыли по нисходящей линии. Но на самом деле движение коммерческого кредита не прямолинейное, а круговое. Первого члена цепи нет, поскольку нет ни одного капиталиста, который только продавал бы, но не покупал. В виде касательной к кругу остается розница, но и она кредитует потребителя. Если последний — рабочий, кредитующий капиталиста рабочей силой, то и розница включается в круг. В тех же отраслях розницы, которые не знают кредитования потребителя, конкуренция розничных торговцев должна понижать общую массу получаемой ими прибыли до уровня, соответствующего их капиталам.

Вернемся к тому случаю, когда кредитор выступает как рантье, когда предметом кредитования становится праздный капитал, капитал в потенции, принявший временно форму сокровища. Целью кредитования тут является превращение потенциального капитала в действительный. Когда кредит переводит стоимость из сферы сокровищ, в сферу функционирующего капитала, т. е. в сферу производства или обращения (когда он ссужается торговцу). Эту форму кредита мы будем называть ссудным кредитом, а предмет кредитования ссудным капиталом. Поскольку типичной формой сокровища являются деньги, постольку типичной формой ссудного кредита является ссуда денег, хотя в случае сдачи предприятия в аренду, как мы видели выше, форму ссудного капитала принимают здания, машины и т. д. Если торговый кредит есть часть метаморфоза Т — Д, то ссудный кредит есть по преимуществу часть метаморфоза Д — Т.

Ссудный кредит превращает потенциальный капитал в действительный. Деньги, отданные в ссуду, присваивают прибавочную стоимость, превращенную в прибыль. Доля прибавочной стоимости, уделяемая собственнику капитала его активизатором, называется процентом.

Рантье нужно, во-первых, чтобы присвоение прибыли не было сопряжено ни с какими хлопотами, во-вторых, чтобы прибыль поступала по карточке заранее определенными порциями. Среди стихии общей борьбы за прибыль, рантье стремится создать для своих доходов математическую определенность и календарную регулярность.

Но именно эта анархия капиталистической экономики, эта гадательность действительного присвоения данным капиталом какой бы то ни было прибыли (возможна гибель и самого капитала) и служит причиной того, что активизация капитала доверяется только капиталисту, т. е. обладателю такого фонда, который на случай неудачи в деле присвоения новой прибавочной стоимости мог бы питать полученный капитал старой, прежде присвоенной прибавочной стоимостью.

Уверенность капитала в получении бесхлопотного и регулярного питания тем больше, чем солиднее ссудополучатель, т. е. чем толще у него слой уже накопленного жира («Пока жирный похудеет — худой подохнет» — говорит польская пословица).

Кредитополучатели поэтому отличаются друг от друга по степени кредитоспособности, но последняя в сущности есть больше объективное свойство той части общественного хозяйства, которая зажата в кулак кредитополучателя, чем субъективное свойство последнего. Кредитуется в сущности не предприниматель, а предприятие Кредитоспособность зависит: 1) от прибыльности кредитуемого предприятия, 2) от нормы накопления, 3) от ликвидационной стоимости предприятия. (Мы не говорим отдельно о стоимости на ходу, ибо эта стоимость, как мы увидим ниже, есть функция прибыльности). Вот почему при всяком данном состоянии денежного рынка высота процента различна для разных ссудополучателей. Абсолютно кредитоспособного ссудополучателя быть не может, но идеально он подразумевается. Можно поэтому говорить об основном ядре процента (процент, который платил бы этот идеальный абсолютно кредитоспособный кредитор), которое мы называли бы абсолютным процентом и о добавочной страховой части. Последняя вполне оправдывает свое название - для каждого рантье лишь в том случае, когда у него большая клиентура и когда банкротство одних клиентов возмещается высокими процентами, которые уплачивают другие. Но с точки зрения всего подкласса рантье, добавочная часть процента всегда является страховой.

Высота процента меняется в зависимости от срока ссуды. Абсолютность кредитного акта подразумевает два обстоятельства: 1) абсолютное доверие кредитора к должнику, 2) абсолютную ненужность капитала самому кредитору. Абсолютный % поэтому есть %, рентный (биржевой). При краткосрочных операциях при прочих равных условиях процентная ставка должна быть несколько меньше. Из абсолютного процента делается как бы вычет за краткосрочность.

Более подробно о норме % мы будем говорить в последующем, в особой главе.

Заменяя для кредитора прибыль процентом, дебитор этим самым увеличивает норму прибыли для своего капитала. Кроме непосредственной способности присваивать прибыль, капитал в руках предпринимателя приобретает способность привлекать ссудный капитал, доставляющий чисто предпринимательскую прибыль. К собственному капиталу предпринимателя присоединяется капитал привлеченный.

Эта способность активного капитала очень важна ввиду тенденции нормы прибыли к падению. Одна часть капитала⁶ всего класса капиталистов добровольно переходит па вегетарианский стол, чтобы обеспечить другой активной части обильное питание.

Притягательная сила всякого магнита имеет определенные границы. Магнитом в дюйм величиной нельзя притянуть 10-ти пудовой болванки. Между величиной собственного капитала предпринимателя и капитала привлеченного несомненно существует известная зависимость. При прочих равных условиях больший капитал привлекает больше капитала.

Уставы банков прямо нормируют соотношение привлеченного капитала к собственному. Однако необходимость привлекающего капитала отпадает совершенно тогда, когда самое предприятие является креатурой кредита, т. е. при акционировании.

Капитал интересуется количеством своей пищи, но не ее происхождением. Поэтому капитал переходит на квартиру и стол не только к присваивателям прибыли, но ко всякому получателю нетрудового дохода. Капитал не брезгует процентами, которые являются не частью прибыли, а частью ренты или налогов. Кредит, это — зеркало, готовое отразить всякие перспективные стоимости в виде стоимостей наличных.

Однако между теми случаями, когда дебитором выступает получатель прибыли и когда таковым выступает получатель другого нетрудового дохода, существует глубокая разница.

Уже в первом случае возможно маскирование исчезновения капитала, путем исправной выплаты процентов и погашения одного обязательства деньгами, полученными по другому обязательству, и т. д. Но такое маскирование не может иметь длительного характера. Капитал уничтожается выплатой процентов за счет его.

Другое дело, если источником процента должен служить какой- либо другой доход, кроме прибыли. Тут исчезновение капитала само по себе еще не означает исчезновения источника дохода, за счет которого уплачиваются проценты. Капитал может исчезнуть, а проценты все же будут исправно уплачиваться за счет ренты или налогов.

Отсюда особенность государственного кредита, как кредита, при котором ссуженный капитал, как правило, осужден на смерть, после которой для него начинается новая уже чисто иллюзорная жизнь в виде фиктивного капитала.

Поскольку расщепляется класс капиталистов, постольку расщепляется и прибыль на процент и предпринимательский доход. Поэтому в общественном масштабе можно говорить о дележе прибыли между процентом и предпринимательским доходом.

Другое дело, когда мы подходим к вопросу с точки зрения каждой пары капиталистов (собственник и активизатор), договаривающихся о кредите. Тут уже перед нами не дележ. Дележ в какой бы то ни было пропорции всегда предполагает получение каждой стороной большей или меньшей положительной части делимого. В данном случае этого нет. Если в общественном масштабе процент не может проглотить всей прибыли, вследствие чего можно действительно говорить о дележе прибыли между подклассом собственников и подклассом предпринимателей, то в масштабе нашей пары мы имеем дело не с дележом, а с вычитанием. Деление положительного числа на положительное всегда дает число положительное. Вычитание положительного числа из положительного может дать и отрицательное. У отдельного капиталиста процент может поглотить не только всю прибыль, но и собственный капитал. Недаром Лютер в своей проповеди против ростовщичества так горячо рекомендует делёж прибыли между должником и кредитором в фиксированной пропорции вместо взимания фиксированного процента с капитала.

Вот почему отношения между должником и кредитором, рассматриваемые, как таковые, принимают характер своеобразной купли и продажи. Товаром являются «деньги», но не в простом, а в специфическом смысле.

«Благодаря этому своему свойству возможного капитала, средства для производства прибыли, деньги становятся товаром, но товаром sui generis. Или, что сводится к тому же, капитал, как таковой, становится товаром» («Капитал», т. III, кн. I, изд. 1922 г., стр. 323).

Самые деньги не продаются, так как через известный срок они должны быть возвращены. Продается пользование деньгами, продаются «плоды», которые деньги в «нормальных» капиталистических условиях способны приобресть. Принесут ли они в самом деле плоды или, наоборот, толкотня в сфере производства или обращения их так помнет, что еще понадобятся изыскания сумм со стороны для их пополнения, — кредитору формально нет дела. Он продал известный товар. До того, что покупатель не сумел или что ему не посчастливилось использовать потребительную стоимость этого товара, продавцу так же мало дела, как мало дела хозяину ресторана до того, что посетитель не умеет есть затребованных им устриц. «Ценой нашего своеобразного товара является процент. Процент, рассматриваемый с точки зрения отношений покупателя и продавца, есть цена „денег“». Как цена всякого товара, процент поэтому должен, как правило, уплачиваться до потребления, или, проще, вычитывается из ссужаемой суммы.

Фиктивная стоимость и фиктивный капитал

Совершив акт кредитования, расставшись с наличной стоимостью, кредитор остается при перспективе на деньги, которую мы для простоты будем называть перспективными деньгами. Юридической формой последних является обязательство. Перспективные деньги обладают передаваемостью. Передача перспективных денег принимает юридическую форму цессии, уступки обязательства. Передаваемость перспективных денег технически облегчается, когда они воплощаются в форму документа. Второй шаг в сторону технического облегчения передаваемости перспективных денег — возникновение векселя — этого если можно так выразиться, обязательственного документа на роликах. Тут передаваемость переходит в циркуляторность.

Деньги в перспективе, перспективные деньги являются одним из видов фиктивной стоимости, а именно фиктивными деньгами.

С фиктивной стоимостью мы встречаемся всякий раз, когда товарную передаваемость приобретает предмет, который сам по себе лишен трудовой стоимости, но зато является ключом, обладание которым обеспечивает получение стоимости. В таких случаях цена чех стоимостей, которые стоят за ключом, превращается в цену самого ключа. Такой фиктивной стоимостью будет, например, складочное свидетельство на товар.

Частным случаем фиктивной стоимости являются фиктивные деньги. Фиктивная стоимость является фиктивными деньгами тогда, когда реальная стоимость, стоящая за нею, имеет денежную форму.

Фиктивные деньги могут иметь циркуляторную способность, которая есть отражение такой же способности реальных денег.

Как только устраняются технические препятствия, мешающие фиктивным деньгам переходить из рук в руки, они становятся средством обращения.

Если отбросить всякие логически возможные, но фактически редко встречающиеся казусы, фиктивные деньги, являющиеся ключом к реальным деньгам, всегда, за указанным далее исключением, кредитного происхождения. Их прототип — вексель (исключение составляют казначейские бумажные деньги. Они тоже обладают фиктивной стоимостью, но последняя не перспективного, а ретроспективного характера. Бумажные деньги отражают стоимость не реальных денег, которые можно взамен их получить, а тех, которые вытеснены ими из обращения. Определенная часть имеющихся в обращении реальных денег никогда из обращения не выходит, следовательно никогда не может реализовать свою потребительную стоимость⁷, подобно обреченным на стояние в витрине бутылкам вина. Функционирует в обращении только стоимость реальных денег. Поскольку величина стоимости воспринимается механизмом рынка в виде степени трудности получения того или иного нужного обществу объекта, — искусственно созданная трудность получения (ограничение эмиссии) дает бумажным деньгам возможность заменить в обращении реальные деньги, подобно тому, как вино в витрине может быть заменено и заменяется подкрашенной водой, а сыры и ветчина — деревянными моделями).

В капиталистическом обществе мы, кроме фиктивной стоимости и фиктивных денег, встречаемся с фиктивным капиталом. Последний есть нетрудовой доход в перспективе, проекция дохода, иначе говоря, фиктивный капитал есть цена нетрудового дохода, поскольку последний становится предметом купли-продажи. Все виды нетрудового дохода могут капитализироваться, т. е. дать в проекции фиктивный капитал. Капитализированная рента называется ценою земли, капитализированная акционерная прибыль принимает форму цены акций⁸. Но наиболее типичной формой фиктивного капитала является капитализированный процент на капитал.

Вследствие того: 1) что процент, как нетрудовой доход, обусловливается обладанием действительным капиталом, и 2) что понятие «нормальный %» более реально, чем понятие «нормальная прибыль» или «нормальная рента»⁹.

Капитализированный процент «стихийно выдвинут» из среды всех форм фиктивного капитала, как мера последнего.

Всякий источник дохода капитализируется путем деления годовой квоты на норму %¹⁰.

Процесс превращения в фиктивный капитал проделывают по одному и тому же способу и рента, и %. Но все же между обоими случаями имеется существенное различие. Фиктивная стоимость дохода с капитала может быть меньше, равна и больше самого капитала. Отсюда возможность особой дифференции, разности между фиктивным капиталом и действительным. В учредительной прибыли дифференция превращается в особую экономическую категорию.

По отношению же к ренте ни о какой дифференции речи быть не может.

Разница между фиктивной стоимостью и деньгами, с одной стороны, и фиктивным капиталом — с другой, такова. Ценность фиктивной стоимости или денег есть учтенное¹¹отражение тех стоимостей, которые можно получить взамен их. Ценность фиктивных капиталов есть учтенное отражение тех стоимостей, которые можно получить по ним, не расставаясь с ними.

Возьмем источник ежегодного дохода в а руб. Будь это участок земли или облигация — дело от этого не меняется. Механизм превращения дохода в фиктивный капитал таков. Через год я получу а руб.; а рублей, имеющих быть полученными через год, при норме дисконта в r, стоят теперь \(\frac{а}{1 + r}\), а сроком на 2 года стоят теперь \(\frac{а}{(1 + r)^2}\), а сроком на 3 года стоят теперь \(\frac{а}{(1 + r)^3}\) и т. д. Получается бесконечно убывающая геометрическая прогрессия, знаменатель которой равен \(\frac{1}{1 + r}\); сумма такой прогрессии равна первому числу, деленному на единицу минус знаменатель, в данном случае \(\frac{а}{r}\).

Поскольку и действительная стоимость в свою очередь есть только отражение, а именно отражение общественных отношений членов менового общества, постольку фиктивная стоимость (и деньги и капитал) является уже отражением отражения, фикцией, так сказать, второй степени.

Марксова теория фиктивного капитала кладет конец всей путанице, существующей в буржуазной экономической литературе по вопросу об отношении между капиталом в смысле частно-хозяйственном и народно-хозяйственном. Поскольку капиталом наравне с зданиями, машинами и сырьем считаются и акции, облигации, векселя и т. д., — не может быть речи о равенстве между суммой частно-хозяйственных капиталов и суммой общественного капитала. Этим самым затемняется субстанциональная идентичность частно-хозяйственного и народно хозяйственного капитала. Только отбросив от суммы частно-хозяйственных капиталов капиталы фиктивные, мы получим указанное выше равенство.

Теория учредительской прибыли, дающая ключ к пониманию финансового капитала, базируется всецело на теории фиктивного капитала.

Кредит, как замена стоимости фиктивною стоимостью

В результате кредитного акта возникает обязательство. Последнее представляет собою стоимость в перспективе и передаваемо. Следовательно, оно обладает всеми признаками фиктивной стоимости. Поэтому кредитование можно рассматривать, как замену стоимости фиктивной стоимостью. Отверстие, зияющее в хозяйстве кредитора, затыкается фиктивной стоимостью.

Наиболее типичная форма фиктивной стоимости, затыкающей отверстие, образованное уходом товара — вексель.

«При продаже отдается товар, а не его стоимость, которая возвращается в форме денег или в форме векселя, долговой расписки, обязательства уплатить, что является здесь лишь иной формой денег. При купле отдаются деньги, а не их стоимость, которая возмещается в форме товара. В продолжение всего процесса производства промышленный капиталист сохраняет в своих руках одну и ту же стоимость (оставляя в стороне прибавочную стоимость) только в различных формах» («Капитал», т. III, кн. I, стр. 330).

О циркуляторных свойствах векселя мы говорили выше. Так как всякий переход товара из рук в руки может породить вексель и так как товар может переходить из рук в руки неограниченное число раз, то одна и та же единица товара может создать неограниченное число векселей. Более того, товар может описать круг и вернуться к своему первоначальному владельцу, созданные же этим движением векселя продолжают существовать до срока платежа.

Логическая возможность порождения бесконечно большого количества векселей одной и той же товарной единицей в действительности находит свое ограничение в факторах, о которых мы будем говорить ниже (см. учет векселей)

V. Банки

Мобилизационная деятельность банков

Банк, прежде всего, есть мобилизатор ссудных капиталов. Эго резервуар, куда, с одной стороны, стекаются как резервные (временно праздные), так и рентные капиталы, и куда, с другой стороны, обращаются все нуждающиеся в ссудном кредите.

В дополнение к этому банки, по выражению Маклеода, являются фабриками кредита (банкнотная эмиссия, акцептный кредит и т. д.). Однако фабрикация кредита является надстройкой по отношению к основной деятельности банков — мобилизации ссудных капиталов. Мы поэтому подвергаем в первую очередь анализу базис — мобилизационную деятельность банков (Nahn) считает базис надстройкой п надстройку базисом. Разбор его теории мы дадим позже).

Вклады

Банк пользуется капитальным кредитом в виде вкладов (или, что то же самое, взносов на текущий счет). Последний вид вкладов отличается только тем: 1) что типичным материалом для него служит временно праздный капитал; 2) что, возлагая на банк ведение кассы клиента, эта операция дает банку повод уменьшить процентную ставку, т. е. вычитывать в свою пользу денежно - торговую прибыль.

Хранитель сокровищ, это — человек который для сохранения своего выгодного положения обладателя стоимости в денежной форме, вырывает из обращения известную сумму наличных денег, тезаврирует их. Хозяйственный организм менового общества приспосабливается к этим утечкам циркуляционных средств двояко: 1) безденежным переходом товаров из рук в руки (коммерческий кредитор), т. е. превращением денег из средства обращения в средство платежа с возможностью взаимного погашения платежей; 2) ссудным кредитом. Тут сокровище для своего обладания из материального превращается в перспективное. В руках обладателя сокровища остается только фиктивная оболочка последнего в виде депозитного свидетельства или другого кредитного документа, обладающего большей или меньшей степенью передаваемости. Действительное тело денег ускользнуло из его рук и снова кинулось в оборот непосредственно или пройдя через банковый резервуар. В первом случае (непосредственного перехода денег в оборот) обладатель сокровища превращается в ростовщика, во втором случае — во вкладчика. Развитие банковой системы есть расщепление ростовщичества (всей совокупности ростовщиков) на вкладчиков и банкиров (физических или юридических). Такое «разделение труда» дает возможность приобщиться к ростовщичеству всяким случайным элементам, до рабочих включительно. Вклады рабочих тоже процентируются, угощая глотком прибавочной стоимости тех самых людей, из которых она выжимается.

Вкладообразовательная способность единицы денег

«Одна и та же сумма может служить в качестве орудия для произвольного числа вкладов» («Капитал», т. III, кн. II, 1923 г., стр. 11).

«Одна и та же сумма денежного капитала может быть отдана взаймы посредством самого различного количества средств обращения» («Капитал», т. III, кн. I, 1922 г., стр. 407).

Чтобы данный свободный ссудный капитал мог вторично быть в той же роли, необходим по меньшей мере один покупательный или платежный акт¹². А получил ссуду в 1000 рублей и купил на них товар у В. В отдает деньги в ссуду С; С платит по векселю Д. Д дает ссуду Е и т. д. Когда кредитование происходит через посредство банков, одна и та же 1000 рублей может создать вкладов на n тысяч и задолженность одного и того же лица на такую же сумму.

Наличие в стране к определенному моменту больших капиталов в денежной форме, принадлежащих рантье, не может еще само по себе быть причиной цветущего состояния вкладной операции в стране. Ибо это обстоятельство может только дать один пласт вкладов, мощность которого должна быть гораздо меньше суммы денег, имеющихся в стране. Другое дело, если мы примем во внимание быстроту повторного возвращения одной и той же суммы в виде вклада в банк.

Мы здесь имеем дело с последовательно откладывающимися пластами. Общая сумма вкладов будет тем выше, чем чаще денежная единица проделывает путь: вкладчик — банк, или банк — клиент — вкладчик — банк и, чем реже проделывает путь: банк — вкладчик.

Коэффициент вкладообразовательной способности каждой денежной единицы в стране будет равен \(\frac{а - b}{s}\), где а = числу единиц, совершивших первый путь, b = числу единиц, совершивших второй путь, а s = числу денежных единиц, имеющихся в стране.

Мы видим, что одна и та же тысяча рублей и один и тот же вкладчик могут создать сумму вкладов в n тысяч. Для того, чтобы одна и та же тысяча могла совершить кругооборот вкладчик — банк — клиент — (продавец, должник) вкладчик — банк, налицо должен быть какой-нибудь действительный или мнимый товар или же обязательство, для покупки или погашения которых клиент употребляет полученную из банка 1000 рублей.

Может ли один и тот же товар ценою в тысячу при одной и той же тысяче денег своим движением выделить вклады в несколько тысяч?

Ответить приходится отрицательно. С первого взгляда, правда, создается иллюзия, что повторное выделение вклада одним и тем же товаром возможно. Представьте себе цепь какой угодно длины из людей, выступающих то покупателями, то продавцами. Пусть по этой цепи движется один и тот же товар, ценою в тысячу рублей. Допустим, что в этой цепи n человек. Для простоты допустим, что товар переходит из рук в руки без прибыли. Если они не будут обращаться к помощи кредита, каждый из них, кроме 1-го, должен иметь 1.000 рублей, которую он уплачивает своему Vormann'у и которую он потом получает у своего Nachmann‘а. Допустим теперь, что у 3, 5, 7 и следующих нечетных членов денег не было. Первый член цепи, продав товар, внес свою 1.000 рублей в банк вкладом, З-ий член, клиент банка, получил эту тысячу в виде ссуды и отдал ее 2-ому в уплату за товар. 2-ой внес ее вкладом в банк, который ссудил ее 5-ому, и т.д. Получается впечатление, что одна и та же тысяча при одном и том же товаре, двигаясь по цепи из n членов, может выделить \(\frac{n - 1}{2}\) вкладов (из n мы вычитаем единицу, поскольку первому звену денег не нужно; n — 1 мы делим на два потому, что из каждых двух членов цепи покупателей и продавцов вкладчиком при одной и той же тысяче может выступить только один).

На самом деле это не так. Вкладчиками в нашем примере выступили 2-ой, 4-ый и следующие четные звенья цепи, но они в сущности депонировали свои собственные деньги, которые у них были и до того, как до них дошел товар.

В способности одной денежной единицы наплодить неограниченное количество вкладов сказывается вся противоречивость кредита¹³. Требования, оставленные в наследство ссудными капиталов различных периодов высвобождения, могут быть предъявлены к оплате все вместе. В создании всей суммы вкладов участвуют не просто деньги, а деньги, взятые в своей способности быстро шнырять с пункта на пункт, всякий раз передвигая товары или ликвидируя обязательства на всю свою величину.

Актуальная сила денег = аb, где а — количество денег и b — быстрота обращения. Для ликвидации всей суммы вкладов в лучшем случае обеспечено а, но отнюдь не b. Денежная иголка, протащившая кредитную нитку через ряд стежков, вовсе не обязана терпеливо проделать обратный путь. Это сказывается не только в период кризисов, но и в так называемые тяжелые сроки, когда а должно быть увеличено, потому что b необходимо уменьшается вследствие тесноты срока.

«В каждой стране устанавливаются определенные всеобщие платежные сроки... Для всех периодических платежей, каков бы ни был их источник, необходимая масса платежных средств обратно-пропорциональна продолжительности платежных периодов» («Капитал», т. I, стр. 80 — 81).

Оставив даже в стороне фиктивные вклады, мы можем сказать, что сумма вкладов того или иного банка, или же сумма вкладов всех банков, взятых вместе, есть как бы проекция на одной плоскости линий, находящихся на различных плоскостях. При кризисах или при тяжелых сроках к этой проекции предъявляется требование, как к реальности. Обладатель сокровища, выпустивший последнее из рук в виде вклада, как бы полагает, что деньги все время будут по существу оставаться его деньгами, совершенно так же, как соломорезка, например, пущенная крестьянином гулять по соседям, все время остается его соломорезкой, которую он и только он может всякое время истребовать на правах собственности. Деньги тоже могли бы все время оставаться собственностью одного хозяина, переходя из рук в руки, если бы они переходили, как предметы частного пользования, как мониста, например, или как игрушки. Обезличенность, фунгибельность денег этому не мешала бы. Если бы хозяин денег не был уверен в получении именно тех экземпляров, которые он выпустил из рук, он был бы уверен в получении других равноценных экземпляров. Полная потеря выпущенных из рук денег могла бы быть следствием либо чьей-либо недобросовестности, либо несчастного случая.

Но деньги переходят из рук в руки, как общественное орудие, обладающее специфической общественной потребительной стоимостью. Если только деньги не положены в сейф, если они кредитованы, то есть если они пущены на общественную работу, они, переходя из рук в руки, могут приобрести себе сколько угодно хозяев, вкладчиков, из которых каждый будет себя считать их единственным хозяином. Если все они предъявляют свои суверенные права одновременно, разочарование так же неизбежно, как оно неизбежно при встрече в одном алькове 10 любовников, из которых каждый считал себя единственным. Секрет в том, что отдать деньги, хотя бы путем кредитования, значит сделать хозяйственно шаг назад. Мы видим выше, что превращение денег из средства обращения в средство платежа расщепляет метаморфоз Т — Д на две части: Т — О (обязательство) и О — Д. Таким образом обладатели стоимости бывают трех родов: обладатели стоимости в виде Т, в виде О и в виде Д. Т, О, Д (нереализованная стоимость, полуреализованная и реализованная) — это ступени все суживающейся лестницы. Особенно узка верхняя ступенька, ступенька денег, масса которых всегда во много раз меньше массы товаров, которые поэтому должны становиться перед денежной ступенькой в очередь. На ступеньке О та же длинная очередь, только тут в очереди стоят уже не товары, у них не хватало терпения, и они бросились в обращение, минуя денежную ступень и оставив вместо себя в очереди обязательства.

Вкладчик может воображать, что и после внесения вклада он остается на той же денежной ступеньке, на которой он был, но в самом деле это не так. Он опустился ступенькой ниже. Из обладателя денег он добровольно превратился в обладателя обязательства.

Что такое свободный ссудный капитал с точки зрения чисто мобилизационной деятельности банков?

С этой точки зрения понятие свободного ссудного капитала для всякой данной точки времени отличается большою ясностью. Эго совокупность потенциальных капиталов, все равно резервных или рентных, ждущих превращения в действительный капитал. Если мы оставим в стороне внебанковый кредит, то с точки зрения всех банков, взятых вместе, свободный, ссудный капитал во всякий данный момент будет представлять кассовая наличность минус минимум, необходимый для текущих платежей вкладчикам не банкирам¹⁴.

Само собой разумеется, что сумма этих денег для всякого данного момента есть только часть денег, имеющихся в распоряжении общества.

Гораздо более сложно понятие свободного ссудного капитала, если вопрос взять по отношению не к точке времени — моменту, а к определенному промежутку времени.

Но, все же, покамест мы имеем в виду лишь чисто мобилизационную деятельность банков, число факторов, с которыми приходится считаться, при рассмотрении этого вопроса, ограничено. Ибо тут еще отсутствует массовое порождение средств обращения и платежа нуждою в них. Если мы оставляем в стороне банкнотную эмиссию и всякие другие виды средств обращения и платежа, составляющие эманацию товарного обращения, если к тому же оставить в стороне и бумажные деньги, поглощаемость которых увеличивается и уменьшается с расширением и с сужением товарной массы, если для простоты допустить, что всякое сокровище немедленно после своего выделения превращается во вклад и если, наконец, говорить о всех банках, как о едином банке, то факторами увеличения количества свободных ссудных капиталов будут: 1) выделение новых рентных капиталов, 2) выделение новых резервных капиталов, 3) уменьшение задолженности клиентуры, т. е. поступление платежей, которые не дублируются тут же новыми активными операциями, 4) уменьшение необходимого минимума кассового остатка.

Все эти факторы, за исключением 4-го, содержат в себе не только элемент субстанциональный, но и функциональный. Каждый из этих факторов есть в свою очередь функция не только величины той денежной массы, которая фактически движется по кругу вкладчик — банк — клиент — вкладчик — банк, но и быстроты этого движения.

Но тут быстроту следует понимать не только в смысле краткосрочности ссуд, благодаря которой ссуженные деньги быстро возвращаются в банк. Эта краткосрочность, взятая сама по себе, содействует только изменчивости состава клиентуры, но не дает еще возможности возрастания общей ее задолженности. Эта быстрота должна еще дополняться быстротой возврата денег в банк другим путем, путем вкладов. Действительное расширение возможности кредитования дает быстрый возврат денег, выданных отделом ссуд в отдел вкладов и текущих счетов. Если деньги быстро и исправно продолжают этот путь, то банк, оперируя тысячей, может получить вкладов и выдать ссуд на много тысяч. Таким образом, если возрастание количества свободных ссудных капиталов есть показатель отношения между предложением ссудных капиталов и спросом на них, то самое предложение есть функция как величины денежной массы, которой оперирует банк, так и быстроты, с которой эта масса тезаврируется и депонируется, чтобы затем опять броситься в кругооборот.

Вопроса о хозяйственных факторах, стоящих позади как этой быстроты тезаврирования, так и изменения спроса на ссудный капитал, мы покамест не затрагиваем. Отметим лишь то, что деятельность банка противопоставляет коллективного кредитора, т. е. совокупность всех вкладчиков, плюс сам банк, коллективному же дебитору, то есть совокупность всех клиентов. Если мы оставим в стороне безэквивалентное получение денег¹⁵ и потребительский кредит, то коллективный кредитор — это бывший владелец товаров, эквивалент которых ему не был нужен, а коллективный дебитор — это настоящий владелец товаров, полученных без эквивалента¹⁶. Но кредитор депонировал не товар; последний он продал, то есть облек его стоимость в денежную форму, и депонировал деньги, т. е. выменял деньги на обязательство вместо того, чтобы тезаврировать их и таким образом оторвать их от их общественной функции. Мы выяснили выше, что один и тот же товар может послужить основой для возникновения вклада только один раз. Но это не значит еще, что вклад порождается товаром, как таковым. Вклад может быть не просто товаром, а товаром, стоимость которого проникла через денежную форму. Обилие вкладов есть следствие не только обилия товаров, но и легкости реализации. Таким образом даже в пределах чисто металлического обращения и чисто мобилизационной деятельности банков высокая конъюнктура, создающая недостаток свободных ссудных капиталов (повышение спроса на капитал, переход колеблющихся капиталов от праздности к деятельности), дает известное противоядие в виде облегчения реализации, являющейся необходимой предпосылкой депонирования.

Активные операции банков

Пользуясь капитальным кредитом, банки оказывают, как правило, (если не считать межбанковых отношений), денежный кредит. Как правило, активные операции обеспечиваются либо учитываемыми обязательствами, либо ломбардированием фиктивных или реальных ценностей. Активные операции банка, как правило, являются условной реализацией стоимости. Условная реализация бывает двоякая: антиципационная, предвосхищающая настоящую реализацию, и временная. Антиципационная реализация имеет место, когда объект, служащий обеспечением, предназначен для реализации (подтоварный, подвексельный кредит). Временная реализация имеет место в обратном случае (кредит под фонды и ценности, не назначенные для продажи)¹⁷.

Учет векселей

Из активных операций банков большой теоретический интерес представляет учет векселей (торговых). Это — смычка коммерческого кредита с ссудным.

Капиталист, оказавший другому капиталисту кредит и получивший вексель, переваливает этот кредит на плечи банка, учтя вексель. Но банк, как таковой, может оказать только ссудный кредит. Следовательно, учет векселей есть претворение кредита коммерческого в ссудный денежный кредит. Вексель превращается в учетный материал. Продавец действительно кредитует покупателя лишь тогда, когда сумма оказанного им кредита превышает сумму учетного кредита, которым он, продавец, пользуется в банке и когда, благодаря этому, вексель остается в портфеле продавца, не превращаясь в учетный материал. Поскольку учетный кредит у продавца не заполнен, для него продать на вексель, значит продать за наличные деньги за вычетом дисконта. Таким образом учет векселей сокращает время оборота капитала, увеличивая норму прибыли продавца, между тем как для покупателя все равно платить ли по векселю продавцу или банку.

В общем и целом учет векселей унифицирует кредит, превращу его в ссудный par excelence.

Случай «кооперации» банка и векселеполучателя представляет собой подвексельная ссуда или подвексельный on call, когда векселеполучатель перелагает на банк не весь оказанный им векселедателю кредит, а только части его.

Впрочем, подвексельный кредит формально относится уже не к учету векселей, а к ломбардному кредиту.

Учет векселей, будучи по существу, как мы уже говорили, претворением коммерческого кредита в ссудный денежный, является по форме актом купли-продажи.

Платеж, на который рассчитывает учет векселя (платеж по векселю), должен состояться не в силу учетной операции, а в силу сделки, имевшей место ранее. Векселедатель должен платить по векселю независимо от того, учтен ли вексель или нет. Векселедатель продает свое право на этот платеж банку. Вексель по форме выступает таким же товаром, конечно, фиктивным, каким на фондовой бирже является облигация. Но только по форме. Индоссамент не есть только цессия, он может быть обращен острием против продавца. Между тем, как облигация просто передается из рук в руки. Если же она именная, то передаточная подпись на ней имеет только характер цессии. При учете векселей в первую очередь рассматривается кредитоспособность векселепредъявителя, а затем уже векселедателя. При покупке облигаций — только кредитоспособность должника. «Продажа» векселей ограничена размерами учетного кредита векселепредъявителя. Продажа облигаций ничем не ограничена.

Правда, возможна точка зрения на учет векселей, как на акт купли-продажи и по существу. Индоссамент можно рассматривать просто как гарантию известного качества продаваемого товара. Такая гарантия потребительной стоимости товара имеет иногда место и при продаже других товаров. Вы можете купить в магазине резиновую шину, с условием возврата денег, если она будет пропускать воздух. В данном случае покупатель обеспечивает себе известную потребительную стоимость товара, цену которого он уплачивает. Совершен также индоссамент гарантирует (постольку-поскольку) банк от неполучения платежа, от банкротства векселедателя.

Но в наше время, когда учет векселей является главной формой кредитования коммерческими банками промышленности и торговли, рассматривание учета векселей вне рамок кредита должно считаться во всяком случае устаревшим и потерявшим свою актуальность.

Выше мы видели, что один и тот же товар может породить неограниченное число векселей. Поэтому неверно представление, будто каждому «доброкачественному» векселю обязательно соответствовала определенная товарная стоимость и что каждый такой вексель имеет как бы 100% товарное покрытие. «Доброкачественность» векселя гарантирует лишь то: 1) что % «товарного покрытия» близок к среднему проценту покрытия векселей. Этот процент получится от деления стоимости подвексельной товарной массы на сумму векселей, порожденных этой массой. Единица товара, ставшая предметом спекуляции, может наплодить очень много векселей, каждый из последних тогда имеет процент «товарного покрытия» ниже среднего, 2) что платеж, имеющий получиться в конце того канала, который как бы создан движением товара из рук в руки, действительно поднимется вверх по каналу, погашая попутно все созданные на протяжении этого канала векселя.

Ломбардные операции

В отличие от учета векселей ломбардная операция является кредитной, не только по существу, но и во форме. Платеж, на который она рассчитывает, возникает вследствие этой самой операции. За исключением того случая, когда ломбардируется обязательство, платеж обеспечивается возможностью реализации переходящих фактически или юридически в распоряжение банка действительного или мнимого товара. При этом товар, как мы уже указали выше, может быть нужен закладчику, как стоимость и потому действительно предназначен для реализации (подтоварный кредит), или же закладчику он нужен, как потребительная стоимость (бриллианты, ценные бумаги, потребительская стоимость которых заключается в доходности).

Из двух видов обеспечения ссуды — путем учета или залога векселей и путем залога товара — вексельное обеспечение, как правило, более верно, чем товарное. Причина та, что вексельный кредит предвосхищает деньги, как платежное средство, между тем как подтоварный кредит предвосхищает их, как средство обращения. В основе обеспечения векселя лежит товар, наполовину уже реализованный. В подтоварном кредите обеспечением служит товар, у которого реализация еще вся впереди. Более того, подтоварный кредит может даже ухудшить шансы на реализацию. И не только потому, что товар заарестовывается (банковская техника обходит это затруднение), но и потому, что, давая закладывателю товара передышку, под товарный кредит, так сказать, ослабляет перистальтику товарного обращения, ослабляет импульс к продаже. Вследствие этого подтоварный кредит является ценоповышающим фактором.

Банковая прибыль мобилизационная

Прибыль банка, активы которого непосредственно основаны на пассивах, составляется из следующих частей:

1. Прибыль денежно-торговая. Она выступает в виде комиссионного вознаграждения отчасти по чистокомиссионным операциям (инкассо, переводам) и в виде вычета из % по текущим счетам.
2. %% на собственный капитал банка.
3. Разница между активным и пассивным % по капиталам привлеченным.
4. Минус торговые расходы банка.
5. Минус %% по средней высоте кассы.

Сумма указанных слагаемых дает для формулы прибыли делимое. Делителем же является собственный капитал банка.

По отношению к высоте прибыли банк нельзя сравнить с другим предприятием, работающим на капитал собственный и привлеченный. В то время, когда последнее уже на собственный капитал получает прибыль, банк на собственный капитал, поскольку он не является денежно-торговым капиталом, получает только %. Если, оставив в стороне для простоты пункты 1, 4, 5 (допустим, что они взаимно покрываются), мы обозначим через p’ среднюю норму прибыли, через Za — норму процента по активным операциям, через Zp — по пассивным операциям, то для того, чтобы дать банку прибыль по средней норме на его собственный капитал, сумма привлеченных капиталов при собственном капитале банка, равном 1, должна равняться \(\frac{p’ - Z_a}{Z_a - Z_p}\).

Пример:

Собственный капитал банка равен 1 миллиону, p’ = 10, Za = 5, Zp = 4.

Вместо средней прибыли в 100.000 банк непосредственно получает на собственный капитал только 50.000. Недостающие 50.000 он должен покрыть разницей между Za и Zp — по привлеченным капиталом, в данном случае одним процентом. Ясно, что он должен для этой цели привлечь 5 миллионов. И только 6-й миллион уже начинает давать банку сверхприбыль за счет менее счастливых соперников, не могущих привлечь так много чужих капиталов, или за счет других отраслей применения капитала, норма прибыли которых в своем стремлении к средней находится в данное время ниже средней.

Примечания

---

1. Переходного периода в условиях социалистического союза крестьянских стран, не пополненного еще странами индустриальными. ↩

2. «Раз только вообще происходят процессы обмена, объект действительно отдается, Право собственности на продаваемый предмет каждый раз уступается. Но стоимость при этом не уступается» («Капитал», т. III, кн. 1, стр. 330). ↩

3. В капиталистических условиях тезаврирование, как правило, превращается в кредитную операцию. ↩

4. 1) Случай, если период обращения не кратен периоду производства; 2) постепенное накопление стоимости изнашиваемого основного капитала; 3) сезонные производства; 4) накопление капитала, нужного для расширения производства до достижения им известного минимума; 5) повышение цены продукта без соответствующего повышения средств производства и рабочей силы. ↩

5. Из процентов он ничего не может уступить, так как возможно, что они уже сполна им уплачены кому следует. ↩

6. Но не капиталистов. Ибо для капиталиста, как личности, низкая норма может компенсироваться большими размерами капитала. Концентрация собственности вполне обеспечивает эту компенсацию. ↩

7. Мы говорим о товарной потребительной стоимости. Деньги, как таковые, обладают специфической общественной потребительной стоимостью, так сказать, потребительной стоимостью второй степени. ↩

8. В неакционерных предприятиях фиктивный капитал, обычно, образуется сверхприбылью. Тут фиктивный капитал принимает вид цены «фирмы», патентов, секретов. ↩

9. «Die allgemeine Profitrate ungleich weniger als ein handgreifliches festes Factum erscheint, wie die Zinsrate oder der Zinsfuss» (К. Мarx, Тheorien, III В., S. 534). ↩

10. Капитализацию можно рассматривать, как учет всех квот дохода на бесконечное число периодов. ↩

11. Т. е. с вычетом процентов, если стоимость не может быть получена сейчас. ↩

12. Отвлекаясь от тех случаев, когда получатель ссуды временно депонирует часть ее. Необходимость таких случаев упраздняется, когда ссуда заменяется открытием специального текущего счета. ↩

13. «В том факте, что даже накопление долгов может являться как бы накоплением капитала, со всей полнотой обнаруживается то извращение реальных отношений, которое совершается в системе кредита» («Капитал», т. III, кн. II, 1922 г., стр. 15). ↩

14. Правда, каждый банк в отдельности рассматривает, как свободный — ссудный капитал, еще свои текущие счета в других банках, но этот дополнительный источник отпадает, поскольку речь идет о всех банках, взятых вместе. ↩

15. Грабеж, получение ренты, взяток, налогов, наследства и т. д. ↩

16. И помимо коммерческого кредита. ↩

17. Наличие обеспечения не уничтожает элемента риска и страхования. Векселя могут быть протестованы, фонды и реальные ценности — понизиться в цене, особенно в момент массового их давления на рынок. ↩