Перейти к содержанию

Мендельсон А. Понятие «общественно-необходимый труд» как элемент теории стоимости Маркса⚓︎

Журнал «Под знаменем марксизма», 1922, №7—8, с. 154—164

[# 154] В № 5—6 «Под знаменем марксизма» помещена статья тов. Дволайцкого — «К теории ценности Маркса», посвященная вопросу о различном толковании понятия «общественно-необходимый труд». Приглашая товарищей устраивать на страницах журнала теоретические дискуссии, автор делает почин, выступив защитником т. н. технической версии в понимании общественно-необходимого труда. Ввиду того, что я стою на точке зрения, значительно отличающейся от той, которую развивает т. Дволайцкий, а также вследствие того, что статья т. Дволайцкого меня не убедила в правильности его точки зрения, я позволю себе воспользоваться приглашением и высказать свои соображения.

Терминами техническая и экономическая версия я буду пользоваться в дальнейшем для обозначения точки зрения т. Дволайцкого и его противников, как терминами, более или менее установившимися1, хотя и не считаю их вполне правильными.

Сущность спора намечена в статье т. Дволайцкого. Здесь нам кажется необходимым подчеркнуть лишь следующее: так как «технической средней» никто из сторонников Марксовой теории не отрицает, то вопрос идет о том, имеет ли определение общественно-необходимого труда «еще и другую сторону» и, если имеет, то не вносит ли эта т. н. экономическая версия диссонанса в теорию трудовой стоимости, не нарушает ли ее целостности.

Приводя замечание Татьяны Григоровичи, т. Дволайцкий признает, что Маркс употреблял понятие «общественно-необходимый труд» в двух смыслах и при этом ссылается на одно место из III т. «Капитала». У читателя, не интересовавшегося специально данным вопросом, может получиться впечатление, что одно и именно только одно место в «Капитале» служит поводом приписывать Марксу т. н. экономическую версию. Между тем как изучение работ Маркса под углом зрения интересующего нас вопроса приводит к убеждению, что т. н. экономическая трактовка понятия общественно-необходимого труда встречается у него неоднократно, и не только не является случайным мотивом в его построениях, но составляет органическую часть всей его концепции.

Действительно, уже в первом томе «Капитала» имеются замечания, которые, казалось бы, ни в ком не должны вызывать сомнений насчет точки зрения Маркса… «Товар прежде всего должен быть потребительной ценностью для владельца денег; потраченный на него труд должен быть, следовательно, потрачен в общественно-полезной форме или выдержать испытание как звено общественного разделения труда. Но общественное раз[# 155]деление труда есть естественно развивающийся производственный организм, нити которого были вытканы и продолжают ткаться за спиной у товаропроизводителей… Данный продукт сегодня удовлетворяет какой-либо общественной потребности; завтра, быть может, он будет целиком или частью вытеснен с своего места каким-либо другим сходным продуктом. Если даже какой-нибудь труд, как, напр., труд нашего ткача, является патентованным звеном в системе общественного разделения труда, то это еще ни в коем случае не гарантирует потребительной ценности произведенных именно этим ткачом 20 арш. холста. Если общественная потребность в холсте, которая, как и все другое, имеет свои границы, удовлетворена уже другими соперниками ткачами, то продукт нашего приятеля становится излишним и потому бесполезным»2 а потому, продолжим мы, не имеет стоимости.

Еще яснее и определенней выступает роль общественной потребности в качестве «количественной границы… количеств общественного рабочего времени, которое можно целесообразно затратить на различные особые сферы производства» в следующем отрывке.

«Допустим, что каждый находящийся на рынке кусок холста содержит в себе только общественно-необходимое (очевидно, в техническом смысле. — А. М.) рабочее время. Все-таки вся сумма кусков может содержать в себе излишне затраченное рабочее время. Если желудок рынка не может поглотить всего количества холста по нормальной цене 2 шилл. за аршин, то это указывает, что в форме труда ткачей холста потрачена слишком большая часть общей суммы общественного рабочего времени. Действие от этого получается то же самое, как если бы каждый отдельный ткач на производство своего индивидуального продукта потратил рабочего времени больше общественно-необходимого… Весь холст на рынке считается, как один товар, а каждый кусок — лишь как известная часть его. И, действительно, ценность каждого индивидуального аршина есть также лишь овеществление того же самого общественно-определенного количества однородного человеческого труда» (там же стр. 65).

Нас не должно смущать то обстоятельство, что Маркс при помощи одного и того же термина «общественно-необходимый» обозначает явления разного порядка — техническую необходимость и т. н. экономическую. По поводу аналогичного явления он замечает: «употребление одних и тех же termini technici в различных смыслах неудобно, но неизбежно во всякой науке» (там же, стр. 160).

В третьем томе «Капитала» относятся к нашему вопросу частично цитируемые и энергично толкуемые тов. Дволайцким места из 1‑ой части стр. 162—163 и из 2‑ой части — гл. 37‑ая, стр. 172—173, в которых Маркс подробно развивает т. н. экономическую версию.

В «Theorien über den Mehrwert», т. II, Маркс высказывается в том же духе (ср. стр. 267—269 и 299—300).

Мало того, Энгельс, в предисловии к «Нищете философии», написанном 1884 г., при анализе труда, образующего стоимость, подчеркивает необходимость отметить наряду с техническим моментом и момент т. н. экономический. Разбирая теорию стоимости Родбертуса, он говорит: «труд здесь опять принимается без всякой критики… Тратят ли производители 10 дней на производство продуктов, которые можно произвести в один день, или только один день; применяют ли они орудия наилучшие или наихудшие» (общественно-необходимый труд в техническом смысле — А. М.) «употребляют ли они рабочее время на выделку общественно-необходимых предметов и в общественно-потребном количестве или же они выделывают предметы совершенно ненужные или предметы нужные изготовляют в коли[# 156]честве большем или меньшем необходимого» (общественно-необходимый труд в экономическом смысле. — А. М.), — обо всем этом не говорится ни слова»3.

То же двойственное понимание общественно-необходимого труда, не вносящее путаницы, а, наоборот, придающее этой категории необходимую полноту и цельность, мы видим в следующем отрывке: «если бы он (Родбертус. — А. М.) спросил себя, вследствие чего и каким образом труд создает ценность, а следовательно, определяет и измеряет ее, то он пришел бы к общественно-необходимому труду, к труду, необходимому для каждого отдельного продукта, как относительно всех прочих продуктов того же рода, так и относительно общественно-совокупной потребности»4.

Эти места окрыляют буржуазных критиков. Маркс ведь утверждает, что единственный источник стоимости — труд, а здесь вдруг — апелляция к общественной потребности. И, совершенно не уясняя и не желая себе уяснить, как вопрос ставится Марксом, как координируются в его теории момент полезности, труд и общественная потребность, они вскрывают у него «противоречия». Категорический императив классового инстинкта предопределяет «толкование» буржуазных критиков.

Но по вопросу о понимании общественно-необходимого труда не совсем благополучно обстоит дело и среди марксистов.

Так, А. Богданов в четвертом выпуске второго тома «Курса политической экономии», стр. 92—93, дает изложение и критику экономической версии. Порочный круг в экономической трактовке понятия «общественно-необходимый труд» в том виде, как она изложена Богдановым, несомненен; но вопрос в том, соответствует ли изложение Богданова тому, что говорил Маркс.

Прежде всего нужно покончить с могущей получиться у незнакомых с историей написания «Капитала» хронологической аберрацией, будто бы третий том — именно там т. н. экономическая версия наиболее подробно развита — был написан позже первого, так что при развитии своей точки зрения Маркс впал в противоречия. По достаточно компетентному свидетельству Энгельса «между 1863 и 1867 гг. Маркс… составил в наброске две последние книги «Капитала» и подготовил к печати рукопись первой книги»5. Мало того, третья книга «написана, по крайней мере, в большей своей части, в 1864 и 1865 годах. Лишь после того, как она в существенном была готова, Маркс приступил к обработке книги I, первого тома, напечатанной в 1867 г.»6. Все те «противоречия», которые находят между первым и третьим томами «Капитала», не только смутно бродили в голове Маркса, но были им выявлены во всей полноте. Трудно предположить, чтобы Маркс, которому даже злейшие враги не отказывали в железной логике, мог не заметить таких «мелочей», как «противоречия», которые ему приписывают, в частности — отказ от признания труда единственным источником стоимости. У него, очевидно эти противоречия как-то примирялись.

Для того, чтобы составить себе правильное представление о взглядах Маркса, нужно твердо помнить о методе исследования, которого он придерживается на протяжении трех томов «Капитала».

«Исследование Маркс ведет таким образом, что начинает с самого простого и постепенно переходит к сложному. «Так как единичный товар — элементарная форма богатства, то наше исследование начинается с анализа товара», пишет Маркс в начале «Капитала». И, в действительности, чем дальше Маркс подвигается в своем исследовании, тем больше привле[# 157]кает он новых факторов и моментов, которые делают хозяйственные явления все более многообразными и сложными.

В первом отделе первого тома он исходит из предположения о примитивном обществе, состоящем из самостоятельных товаропроизводителей. Затем он делает шаг вперед, привлекает к рассмотрению проблему прибавочной стоимости, и переходит таким образом к капиталистическому производству. Последнее он рассматривает во всем первом томе лишь в стадии процесса производства и с точки зрения антагонистических взаимоотношений капиталистов и рабочего класса. Во втором томе он в первую голову выдвигает новый фактор — отношение капиталиста к своему капиталу, и рассматривает процесс обращения. В третьем томе он уничтожает единство класса капиталистов, рассматривает отношения отдельных категорий капиталистов друг к другу и распадение прибавочной стоимости на различные части — прибыль, процент и ренту. Лишь тогда приближается он к полной капиталистической действительности в ее основных проявлениях и характерных чертах. Дальнейшее продвижение вперед влечет за собой, само собой разумеется, постановку новых проблем7.

Исходя из этого, нельзя, конечно, говорить о законченном изложении теории стоимости в первом томе. Естественно было ожидать, вместе с усложнением объекта исследования, выявления тех моментов в первоначальной концепции, которых Маркс не касался, пока исследовал явление в упрощенном виде.

При первом подходе к анализу стоимости в простейших, элементарнейших условиях ее проявления, стоимость выступает прежде всего, как труд. Но тут же Маркс указывает и первый атрибут, который должен точнее определить этот существеннейший признак — общественную необходимость в техническом смысле.

Так понимаемый общественно-необходимый труд объясняет нам «без отказа» все явления, анализируемые на протяжении I и II т.т.

В третьем томе Маркс переходит к анализу капиталистического производства, взятого в целом. Теперь уже те «мелочи», от которых можно было отвлечься раньше — конкуренция, торговый капитал, процент, рента, — словом, «вся капиталистическая действительность» — выступают во всей своей полноте.

Установленное раньше понятие общественно-необходимого труда подвергается дальнейшему усложнению.

Стоимость превращается в рыночную стоимость. О том, что это — разные категории, свидетельствует целый ряд мест; напр., «и то и другое изменяется как раз потому, что изменяется вследствие изменения стоимости рыночная стоимость»8, или «спрос и предложение предполагают превращение стоимости в рыночную стоимость» (там же, стр. 170).

С категорией рыночной стоимости мы встречаемся у Маркса при анализе спроса и предложения. Товар-стоимость находится в самом круговороте товаров — на рынке; он должен принять присущую ему форму меновой стоимости, окончательно количественно определиться.

Мы не будем останавливаться на подробном анализе понятия рыночной стоимости; но поскольку мы достигли того пункта, где стоимость товара должна окончательно конституироваться, попробуем конкретизировать наш анализ примером.

Допустим, что речь идет об электрических лампочках. Степень развития производительных сил позволяет тратить на производство лампочки один час. Фабриканты производят согласно этой нормы. Если исходить из технического понимания общественно-необходимого труда, каждая произведенная с соблюдением вышеуказанных условий лампочка (с затратой одного часа [# 158] труда) должна иметь стоимость в один час труда. И сколько бы мы ни произвели лампочек, все они должны иметь эту стоимость.

Допустим, что обществу нужно для удовлетворения его потребностей плюс запас — один миллион лампочек; их же произведено два миллиона. Будет ли каждая лампочка сверх миллиона (вполне удовлетворяющего всю потребность общества в лампочках вплоть до образования запаса) иметь стоимость?

Основным условием, предпосылкой стоимости согласно теории Маркса, является полезность — способность удовлетворять какую-либо общественную потребность. Если потребность общества вполне удовлетворяется миллионом штук, то, очевидно, каждая лампочка сверх миллиона никакой потребности не удовлетворяет, следовательно, лишена предпосылки, основного условия стоимости — полезности, а потому и стоимости.

Для того, чтобы каждая лампочка представляла собой стоимость, общество должно было бы произвести миллион лампочек; но раз произведено два миллиона, то либо один миллион не будет иметь никакой стоимости, либо не обладает предпосылкой ее; либо, в силу того, что общественная потребность эластична, все два миллиона лампочек будут приравнены по стоимости одному миллиону и стоимость каждой понизится на половину; либо количественная граница установится где-то между одним и двумя миллионами штук, и индивидуальная стоимость одной лампочки выразится в соответствующем частном от деления миллиона часов на число штук.

Соответствие общественной потребности и есть «количественная граница тех количеств общественного рабочего времени, которые можно целесообразно затратить на различные особые сферы производства»9.

О том, что такой постановкой вопроса вводится существенный корректив в установленное прежде понимание общественно-необходимого труда, Маркс давал себе ясный отчет. В указанном нами месте 37‑ой гл. III тома он говорит: «необходимое рабочее время приобретает здесь иной смысл». И в то же время это «есть лишь более развитое выражение закона стоимости вообще» (там же).

Обратимся к изложению «экономической версии» А. Богдановым.

Возможно, что такое толкование и существует, но оно не соответствует тому, о чем говорил Маркс.

В изложении Богданова получается полное отождествление стоимости и цены, и устанавливается непосредственная зависимость между спросом и стоимостью.

Ничего подобного у Маркса нет.

При анализе превращения стоимости товара в цену Маркс вводит две вспомогательные категории — рыночную стоимость и цену производства. Получается следующая цепь превращений: стоимость — рыночная стоимость — цена производства — цена.

«Стоимость» соответствует высшей степени абстракции; по мере своего приближения к реализации она обрастает дополнительными характеристиками.

При идеальных условиях, если бы не было никаких отклоняющих обстоятельств, обмен товаров должен был бы совершаться согласно количествам общественно-необходимого труда (в техническом смысле), заключенного в продуктах, при условии, что каждый из них был бы полезностью, т. е. удовлетворял бы какую-либо общественную потребность. Но в действительности выступает целый ряд осложняющих моментов, в частности, тенденция нормы прибыли к уравнению.

И вот, стоимость отдельных товаров и целых групп товаров испытывает под влиянием этой тенденции некоторую модификацию. «В I и II кн. мы имели дело только со стоимостями товаров. В настоящее время… конструировалась цена производства, как превращенная форма стоимости товара»… «Стои[# 159]мость — всегда равна количеству заключающегося в товаре оплаченного в неоплаченного труда; цена производства — сумме оплаченного труда плюс определенное количество неоплаченного труда, независимое от условий самой данной сферы производства»10.

Здесь мы имеем дело с трансформацией стоимости под влиянием одного определенного обстоятельства.

Но одновременно с приближением момента реализации стоимости, обнаружения ее, как цены, является необходимость точнее определить другие признаки ее. Этому служит категория рыночной стоимости.

В то время, как вспомогательная категория цены производства есть стоимость, рассматриваемая с точки зрения соотношения оплаченного и неоплаченного труда, рыночная стоимость — категория, которая должна отобразить тот момент, когда стоимость превращается в цену. Категория рыночной стоимости должна отобразить процесс, самое превращение стоимости в цену. Отсюда понятна та неясность, незаконченность, как будто бы даже смешение категорий стоимости и рыночной стоимости, рыночной стоимости и цены, которые замечаются при чтении 10‑й главы.

Рыночная стоимость — это стоимость, перестающая быть стоимостью, но еще не превратившаяся в цену.

Десятая глава III‑го тома, посвященная в значительной своей части анализу рыночной стоимости и рыночной цены, является блестящим примером анализа процесса и в то же время доказательством того, как ограничен человеческий язык, как слова, прекрасно выполняющие свои функции, пока речь идет о запечатлении статических моментов, оказываются бессильными при изображении динамики явления.

Одна категория заступает место другой — «цена производства заступает место рыночной стоимости»11, цена и рыночная стоимость отождествляются — «средняя цена или рыночная стоимость» и т. д. И грани между всеми категориями как будто совершенно стираются. И наряду с этими имеются точные указания на различный характер всех этих категорий.

Различение стоимости, цены производства и цены не представляет трудности. Значительно сложнее обстоит дело с рыночной стоимостью.

Отличие рыночной стоимости от стоимости состоит в том, что более точные контуры приобретает категория общественно-необходимого труда. Причем уточнение происходит по обоим направлениям — и в технической, и в т. н. экономической трактовке.

Когда мы впервые встречаемся с определением общественно-необходимого рабочего времени в техническом смысле, оно выступает перед нами, как «рабочее время, которое при существующих нормальных в данном обществе условиях производства и средней умелости и напряженности труда необходимо для изготовления той или другой полезной вещи»12.

Но когда стоимость превращается в рыночную стоимость, тогда общая формула — «средне-необходимое или общественно-необходимее рабочее время» — наполняется более конкретным содержанием.

Рыночная стоимость, с точки зрения Маркса, «должна рассматриваться, с одной стороны, как средняя стоимость товаров, произведенных в данной отрасли производства, с другой стороны, как индивидуальная стоимость товаров, которые производятся при средних условиях данной отрасли и которые составляют значительную массу продуктов последней». При этом возможны три случая: либо рыночная стоимость «определяется стоимостью преобладающей средней массы товаров, либо она регулируется товарной массой, [# 160] произведенной при худших условиях, либо ее регулирует часть товаров, произведенная при наилучших условиях»13.

Анализируя товар, Маркс устанавливает двойственный характер его, как потребительной стоимости и стоимости меновой, при чем потребительную стоимость он характеризует только с качественной стороны, не останавливаясь на количественной.

С превращением стоимости в рыночную стоимость потребность в большей определенности приводит к подчеркиванию момента, не выявленного с достаточной определенностью прежде, а именно необходимости соответствия между массой труда, затрачиваемого на какую-либо отрасль производства и величиной общественной потребности в продуктах этой отрасли. Вскользь брошенные раньше замечания развиваются в третьем томе в целую теорию.

Ошибка экономической версии в изложении А. Богданова состоит в том, что отождествляются понятия «общественная потребность» и «спрос». («Остается узнать, найдет ли общество весь этот выполненный труд необходимым; а практически такая «необходимость» выразится в рыночном спросе»).

Между тем, между категориями «общественная потребность» и «спрос» в трактовке Маркса существует такое же отношение, как между стоимостью и ценой, между абстракцией и конкретным ее проявлением. Маркс определенно разграничивает эти две категории. «Пределы, в которых потребность, представленная на рынке, или спрос на товары, количественно отклоняется от действительной общественной потребности, конечно, очень различны для различных товаров»14. «Общественная потребность», т. е. то, что регулирует принцип спроса»15.

Вопрос о том, как обнаруживается влияние общественной потребности при образовании стоимости, нас в данном случае не касается. Это явление того же порядка, как редукция сложного труда к простому, как определение общественно-необходимого времени в техническом смысле. Но то обстоятельство, что мы не можем себе представить, как общественная потребность, оказывает свое влияние, не дает еще нам права подставлять вместо нее спрос. Категория спроса никакого отношения не имеет к стоимости; она соотносительна цене. А у Маркса во всех выше отмеченных местах речь идет отнюдь не о цене, а об образовании стоимости.

Простое декретирование того, что «понятие» общественно-необходимого труда… должно приниматься исключительно в смысле «техники» еще не решает вопроса.

Игнорирование общественной потребности, как количественной границы при определении полезности товара, а следовательно, и стоимости его, приводит лишь в дальнейшем анализе капиталистического хозяйства к противоречиям. Богданов, который в такой категорической, хотя в неубедительной форме выдвигает технический момент, упуская общественный, сам принужден обратиться к последнему, критикуя теорию кризисов Туган-Барановского. «Именно потребительную ценность товаров или, точнее, характер их общественной полезности упустил из виду в своих многочисленных схемах г. Туган-Барановский. У него получается так, что при сужении ткацкой промышленности производство ткацких станков… может все-таки расширяться. «Машины» будут куплены для производства новых машин. Как будто все они для такого дела годятся!»16.

Что это, как не апелляция к общественной потребности?

Кризис и есть та форма, в которой обнаруживается вся иллюзорность [# 161] стоимости, которой будто бы обладают объекты, произведенные с затратой среднего общественно-необходимого в техническом смысле труда, но без соответствия с величиной общественной потребности в данных объектах. При кризисах мы имеем дело именно с явлениями стоимости, а не цены. Изменения цен — отражение более глубоких, основных явлений стоимости17.

Оставляя в стороне «критику» г. Прокоповича18, мы, прежде, чем перейти к анализу аргументов т. Дволайцкого, считаем необходимым остановиться на возражении Эд. Бернштейна, выдвинутом в статье: «Arbeitswerth oder Nutzwerth»19.

«Согласно теории Маркса природа капиталистического хозяйства такова, что отношение — общественная потребность всегда неопределенна, а потому в действительности стоимость никогда не обнаруживается, либо обнаруживается случайно, что с точки зрения науки не может приниматься во внимание».

Исходя из этого, Бернштейн уличает Маркса, выражаясь мягко, в теоретическом маневрировании. При принятии во внимание категории общественной полезности категория стоимости лишается устойчивости, а вместе с тем оказывается невозможным сконструировать теорию прибавочной стоимости. И вот Маркс, чтобы избежать этого, «фактически ограничивается категорией рабочего времени в техническом смысле, отвлекаясь от второго момента» (там же).

Нам кажется, что нельзя исходить из момента неустойчивости, неопределенности при критике категорий, задачи коих отобразить явление в его движении органического, поскольку можно применить этот термин по отношению к обществу, — органического характера. Такого испытания, пожалуй, не выдержит и категория общественно-необходимого труда в техническом смысле.

В самом деле. Мы определяем общественно-необходимое рабочее время в техническом смысле, как рабочее время, которое при существующих нормальных в данном обществе условиях производства и средней степени умелости и напряженности труда, необходимо для изготовления той или другой полезной вещи»20. При построении абстрактной теории нам совершенно неважно установить, чему равна в действительности — в цифрах — «средняя степень умелости», «средняя степень напряженности», что такое «существующие нормальные условия» и т. п. В капиталистическом обществе все это устанавливается само собой, за спиной участников процесса, и тем не менее познавательное значение вышеупомянутых категорий огромно.

Точно так же обстоит дело с категорией общественной потребности. Несмотря на то, что «общественная потребность… существенно обусловливается отношением различных классов друг в другу и их взаимным экономическим положением, а следовательно, во-первых, отношением всей прибавочной стоимости к заработной плате и, во-вторых, соотношением различных частей, на которые распадается прибавочная стоимость (прибыль, процент, земельная рента, налоги и т. п.)»21, т. е. общественная потребность, является категорией производной по отношению к стоимости, но в то же время величина ее является той границей, за пределами которой продукты человеческого труда перестают быть потребительными стоимостями, а следовательно и стоимостями. Такое «взаимодействие между различными моментами» не должно нас смущать, ибо «это имеет место во всяком органическом целом»22.

[# 162] И общественная потребность выполняет свою роль, несмотря на то, что мы не можем постигнуть самый механизм процесса установления соответствия между количеством затраченного на данную сферу производства труда и общественной потребностью в нем. Внешнее же проявление этого внутреннего процесса воспринимается… в виде барометрических колебаний рыночных «цен».

Обратимся к статье т. Дволайцкого.

Поскольку т. Дволайцкий возражает против такого понимания экономической версии, по которому источником стоимости наряду с трудом является также общественная потребность (Ср. Франк), мы, разумеется, с ним вполне согласны. Но поскольку он вообще против экономической трактовки понятия «общественно-необходимый труд» и стремится доказать, что у Маркса имеется лишь одно определение общественно-необходимого труда — техническое, с этим ни в коем случае согласиться мы не можем.

Все цитированные нами места из работ Маркса и Энгельса достаточно убедительно свидетельствуют о том, что они считали необходимым отметить наряду с техническим и социальный момент в категории «стоимость образующего» труда.

Дабы не было неясности относительно того, какую роль отводит, по нашему мнению, Маркс общественной потребности в своей т. н. экономической версии, проиллюстрируем наше толкование примером, хотя и сознаем все неудобство конкретных иллюстраций в абстрактном анализе.

В вышеприведенном примере с электрическими лампочками мыслимы три случая, из которых два, а именно: 1) когда количество произведенных лампочек соответствует величине общественной потребности в них и 2) когда лампочек произведено меньше общественной потребности в них, — эти два случая, как очевидно каждому, не представляют никаких затруднений.

Остается еще тот случай — 3‑й, когда общественная потребность = 1 млн. (примерно) штук, а лампочек произведено 2 млн. штук. Вот в этом случае и только в этом, когда затрачено труда на данную отрасль больше, чем общество должно было бы затратить, оказывается влияние общественной потребности. Здесь мыслимы два варианта:

а) либо общественная потребность не поддается расширению и тогда один миллион лампочек не удовлетворяет никакой потребности, не представляет полезности, труд, на него затраченный, затрачен впустую и стоимость его (миллиона ламп) = нуль, стоимость же каждой лампочки из первого миллиона измеряется общественно-необходимым трудом в техническом смысле;

б) либо, так как общественная потребность категория эластичная и по отношению к стоимости производная, то она может расшириться до способности поглотить, скажем, примерно, 1,5 или даже все 2 млн. штук; очевидно, расширение это может иметь место лишь за счет понижения индивидуальной стоимости отдельной электрической лампочки (в противном случае общественная потребность сразу равнялась бы 1½ или 2 млн. штук). Раз общество может затратить лишь 1 млн. часов на производство электрических лампочек, то, сколько бы ни способна была «поглотить» расширившаяся общественная потребность, затраченное на это количество лампочек время — 1,5 или 2 млн. часов — приравнивается (стихийно, «за спиной участников процесса») 1 млн. часов. Индивидуальная стоимость каждой лампочки выразятся соответствующим частным \(\frac{1}{1.5}\) или \(\frac{1}{2} = \frac{2}{3}\) или \(\frac{1}{2}\) час. В данном случае мы имеем конфликт между общественно-необходимым трудом в техническом и общественно-необходимым трудом в экономическом смысле, конфликт, который с точки зрения Маркса решается не в пользу «технической средней», «потому что условием остается, чтобы товар представлял потре[# 163]бительную стоимость»23. Перефразируя слова Маркса, можно сказать: в форме труда рабочих, делающих электрические лампочки, потрачена слишком большая часть общей суммы общественного рабочего времени; действие от этого получается то же самое, как если бы каждый отдельный рабочий на производство электрической лампочки потратил рабочего времени больше общественно-необходимого (в техническом смысле).

В этом и только в этом сказывается роль общественной потребности.

Источник стоимости и мерило ее — труд. Если прежде стоимость одной электрической лампочки измерялась 1 часом труда, теперь она измеряется 2/3 или 1/2 час. Но все же лампочка имеет стоимость благодаря тому, что она — продукт труда, и величина стоимости измеряется количеством труда — 1, 2/3 или 1/2 ч. Общественная же потребность — это граница, которую нельзя безнаказанно перейти, ибо за пределами ее труд теряет всякое значение, так как перестает производить «полезности».

Должна ли быть введена или нет в теорию стоимости так называемая экономическая версия общественно-необходимого труда?

Исходя из «методологических основ учения Маркса», т. Дволайцкий полагает, что ей там места нет. Модификации стоимости под влиянием общественной потребности — ничто иное, как отклонения от состояния равновесия. Закон стоимости — закон равновесия, и не из отклонений он должен быть выведен.

Нам кажется, что т. Дволайцкий суживает сферу действия закона стоимости. Поскольку капиталистическое общество живет и развивается стихийно, в нем состояние равновесия и выход из этого состояния сменяют друг друга. Закон стоимости, если уж говорить о его методологическом значении, не может быть сведен только к закону обмена, как это делает т. Дволайцкий, опираясь на свой гипотетический пример и пару цитат. По духу всего учения Маркса закон стоимости — закон жизни и развития капиталистического общества и охватывает как состояние равновесия, так и выход из него. Физик, который вздумал бы «устанавливать закон равновесия тела в условиях, когда оно вверх тормашками стремительно летит вниз»24 — странный, выражаясь мягко, физик. Но экономист, изучающий основной закон жизни общества, в котором «постоянная (курсив мой — А. М.) тенденция различных сфер производства к равновесию обнаруживается лишь, как реакция против постоянного (курсив мой — А. М.) нарушения этого равновесия» поступил бы не менее странно, игнорируя одну сторону двустороннего процесса.

Кроме того, т. Дволайцкий в своей апелляции к постулату равновесия оперирует со стоимостью только в форме относительной стоимости. А как быть с абсолютной стоимостью — категорией, как известно, не чуждой Марксовой теории — принимать во внимание общественную необходимость труда в экономическом смысле при конструировании ее или нет? И, если нет, то не получится ли, что стоимостью будут являться продукты человеческого труда, не обладающие полезностью? Игнорирование социального момента в характеристике стоимость-образующего труда несомненно приводит к этому.

Второе соображение, по которому с точки зрения т. Дволайцкого недопустима экономическая трактовка понятия «общественно-необходимый труд», состоит в «признании примата производства над всеми другими явлениями социальной жизни».

Мы не думаем, само собой разумеется, отрицать правильность самого по себе тезиса о примате производства. Считаем, что это положение может быть использовано в числе прочих аргументов против признания обществен[# 164]ной потребности самостоятельным фактором, образующим стоимость; и следовательно, правильно использовано для критики Франка и ему подобных, которые стремятся уличить Маркса в противоречиях либо, по меньшей мере, превратить его по образу и подобию своему в эклектика. Но вся сила аргумента исчезает, когда он направлен против «расширительного» толкования общественно-необходимого труда, против той экономической версии, которую развивает Маркс.

Тот факт, что общественная потребность находится в функциональной зависимости от стоимости, отнюдь еще не исключает обратного влияния общественной потребности на стоимость в качестве «количественной границы». В том же самом «Введении», которое цитирует т. Дволайцкий, имеется целый ряд методологических указаний относительно анализа социально-экономических явлений. Маркс напоминает о том, что наряду с дифференцированием сложного комплекса общественных явлений и выявлением факторов основных и производных не нужно забывать о том «взаимодействии, которое имеет место во всяком органическом целом». Маркс несомненно считает общественную потребность явлением производным по отношению к стоимости и в то же время изложение теории стоимости он начинает с указания, что предпосылкой стоимости товара является полезность, т. е. способность удовлетворять какую-либо общественную потребность. Такова уже логика развития того сплошного противоречия, коим является капиталистическое общество. В действительной жизни сплошь да рядом благополучно разрешаются те противоречия, которые кажутся абсолютно неразрешимыми с точки зрения формальной логики. Т. Дволайцкий помнит, по всей вероятности, пример — сравнение Маркса: одно тело постоянно падает на другое и в то же время постоянно от него удаляется. С формальной точки зрения — неразрешимое противоречие, порочный круг; но этот «порочный» круг в жизни разрешается в… «диалектический» эллипсис, по которому первое тело движется вокруг второго. «Меновой процесс товаров заключает в себе противоречивые и друг друга исключающие отношения. Развитие товара не устраняет этих противоречий, но создает форму, в которой они могут двигаться»25.

Тот факт, что гг. Прокопович, Бернштейн, Франк и им подобные хотят по-своему «толковать» цитированные нами места из «Капитала» и других работ, не обязывает нас эти места игнорировать. Боюсь, что выплескивая из ванны воду, т. Дволайцкий выплескивает вместе с нею и ребенка. Опасение быть заподозренным в эклектизме не может служить оправданием в игнорировании чрезвычайно существенной стороны учения Маркса о труде, образующем стоимость.

Резюмируем выводы, в которым мы пришли.

У Маркса имеется двоякая трактовка понятия «общественно-необходимый труд».

Экономическая трактовка не носит случайного характера, и не только не противоречит технической, но, наоборот, дополняет ее. Без нее анализ двойственного характера труда, создающего стоимость, как труда конкретного и абстрактного, не был бы полон. Конкретный труд, охарактеризованный с качественной стороны, не был бы определен со стороны количественной.

Принятие одной только технической трактовки, не коррегированной категорией «общественной потребности», лишает категорию стоимости ее общественного характера. Между тем как с точки зрения Маркса «создателем стоимости является именно общественный человеческий труд, а не просто труд, как технический фактор производства».

Примечания⚓︎

  1. А. Богданов, И. Степанов. ↩

  2. К. Маркс ↩

  3. К. Маркс ↩

  4. Там же, стр. 18. ↩

  5. К. Маркс ↩

  6. К. Маркс ↩

  7. J. Rosenberg ↩

  8. К. Маркс ↩

  9. К. Маркс ↩

  10. К. Маркс ↩

  11. К. Маркс ↩

  12. К. Маркс ↩

  13. К. Маркс ↩

  14. Там же, стр. 164. ↩

  15. Там же, стр. 156. ↩

  16. А. Богданов, И. Степанов ↩

  17. Ср. K. Marх, «Theorien über den Mehrwert», 2‑й т., стр. 299—300. ↩

  18. Прокопович ↩

  19. Neue Zeit, II, 2, стр. 549—550. ↩

  20. К. Маркс ↩

  21. К. Маркс ↩

  22. K. Marx ↩

  23. К. Маркс ↩

  24. Ш. Дволайцкий ↩

  25. К. Маркс ↩