Перейти к содержанию

Айхенвальд А., Борилин Б. О неравномерности экономического развития при капитализме⚓︎

Журнал «Под знаменем марксизма», 1927, №2—3, с. 95—118

I⚓︎

Факт неравномерности экономического развития капитализма и в прошлом, и в настоящем совершенно бесспорен. В строе, где существует частная собственность на средства производства и анархия производства, не было и не могло быть равномерности экономического развития. Думать, что развитие хозяйства, развитие техники и т. д. в мире капитализма может идти путем равномерного, гладкого, соответственного роста отдельных предприятий, отраслей, стран, отдельных элементов, составляющих общую хозяйственную систему, значило бы верить в «предустановленную гармонию», рождающуюся из стихии, значило бы совершенно не понимать того особенного механизма движения производительных сил, который свойственен капитализму, и только капитализму. «Любой марксист, даже любой человек, знакомый с современной наукой вообще,—говорит Ленин,— скажет, что ни равномерности, ни гармоничности, ни пропорциональности в мире капитализма никогда не было и быть не могло» (Лепин, т. XV], стр. 183).

И именно потому, что факт неравномерности экономического развития капитализма совершенно бесспорен, очевиден, приемлется как данное, именно поэтому особенно важно видеть причины наличия этого факта, видеть тот механизм, который порождает неравномерность.

Не вскрыв этого механизма, мы превратили бы существеннейшую, важнейшую закономерность развития мировой системы капитализма, являющуюся буквально решающей для его судеб, в простую констатацию факта, в банальную, бесплодную истину.

Таким образом, важно прежде всего установить содержание понятия неравномерности экономического развития капитализма, т. е. установить, о чем идет речь. Речь идет о неравномерности экономического развития, вытекающей из особенностей капиталистического способа производства, из особенностей свойственного капитализму механизма движения производительных сил. Речь идет об этом, а не о неравномерности развития, как «законе всей человеческой истории» (Троцкий); об этом, а не о неравномерностях развития человеческой истории до и после рождества Христова.

Это сразу станет ясным, если мы обратим внимание на то, в чем прежде всего обнаруживается действие закона неравномерности развития. Этот закон прежде всего проявляется в том, что «равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран (подчеркнуто нами. Л. и Б.), при капитализме быть не может» (Ленин, т. XIII, стр. 329). «Капиталистическая сила» (Ленин) этих единиц и групп развивается с различной быстротой, а иногда и в различных направлениях. В основе этого неравномерного развития капиталистических предприятий, отраслей, стран, конечно, лежит прежде всего неравномерное технико-производственное развитие капиталистического предприятия, отрасли, страны.

Однако тут возможно смешение явления неравномерности экономического развития капитализма с явлением совсем другого порядка. Характерны ли технические перегруппировки внутри хозяйства вообще, изменения производственной пропорциональности между отраслями, изменения хозяйственного веса каждой из них, технико-экономические перегруппировки между отдельными целыми хозяйственными комплексами (странами) и т. д. только для капитализма? Отнюдь нет. Такие перегруппировки всегда были и будут. Так, напр., более быстрый рост металлургии, машиностроения, производства, средств производства по сравнению с производством средств потребления, развитие парового двигателя, развитие применения электричества и тому подобные изменения в соотношении ролей отдельных отраслей производства вытекают прежде всего из имманентных законов технического развития производительных сил. При разном общественном строе будет разный темп, быстрота, разный конкретный состав отраслей в общих рамках этих технических передвижек. Но сами по себе технические перегруппировки между отраслями характерны не только для капитализма. Можно предположить, что при социализме они будут еще более грандиозны.

Точно также сосредоточение производства на более крупных хозяйственных единицах вытекает прежде всего из требований самого роста применяемых человеком производительных сил. Возвращение, предположим, к мелкому производству исторически немыслимо, так как производительные силы переросли рамки мелкого, раздробленного, необобществленного процесса труда. Наконец, изменения в разделении труда и в распределении «кАйхенвальд А., Борилин Б. О неравномерности экономического развития при капитализмевот» производства между различными крупными хозяйственными комплексами (странами) тоже само по себе характерно не только для капитализма.

Если все сказанное правильно, то в чем же, действительно, заключается неравномерность экономического развития при капитализме? В особенном, свойственном только капитализму способе осуществления этих технико-экономических перегруппировок. При капитализме движение по пути развития производительных сил, а значит, и осуществление связанных с этим движением технико-экономических перегруппировок характеризуется неравномерностью, негармоничностью, скачкообразностью в развитии отдельных частей капиталистического хозяйства. Это развитие сопровождается созданием диспропорций, несоответствий, неравномерностей в соотношении этих частей. Технико-экономические перегруппировки между предприятиями, трестами, отраслями, странами имеют при капитализме совершенно особые формы и особое значепие. Ибо, во-первых, капиталистическая частная собственность превращает все эти экономические единицы или группы в «атомизированные», формально самостоятельные, обособленные друг от друга общественным разделением труда, противостоящие друг другу на рынке хозяйственные комплексы. А в силу этого всякие технико-экономические перегруппировки превращаются в перегруппировки «капиталистической силы» между этими владеющими капиталистскими группами, между этими «атомами» неорганизованного целого — вместо того, чтобы быть простыми передвижными внутри организованного в единое планомерноуправляемое хозяйственное целое единого — напр. социалистического — общества, в котором отдельные единицы и части разнятся друг от друга только с точки зрения материально-производственных отношений и в котором поэтому проблема неравномерности роста и перегруппировок теряют все свои характерные социал-экономические черты. Ибо, во-вторых, вследствие такой частно-собственнической организации хозяйства перегруппировки происходят скачкообразно, внезапно, насильственно, создавая огромное количество нарушений и диспропорций. В этом и заключается неравномерность экономического развития капитализма. Именно из специфической формы буржуазного производства вытекает этот способ совершения технико-экономических перегруппировок. Установление пропорциональности отдельных сфер производства при постоянных технических сдвигах, а также между размерами производств и потребления может явиться только на пути неравномерного, скачкообразного, сопровождающегося перегруппировками и нарушением пропорциональности движения отдельных предприятий, отраслей, стран вперед. Потому «невозможны никакие иные средства восстановления время от времени нарушенного равновесия, как кризисы в промышленности, войны в политике» (Ленин, т. XIII, стр. 132).

Неравномерность экономического развития капитализма дает себя знать с огромной силой в момент кризисов. Последние являются «насильственными взрывами, которые на мгновение восстанавливают нарушенное равновесие» (Маркс, Капитал, т. III, ч. 1. стр. 225. Курсив наш). Однако кризисы, восстанавливая нарушенное равновесие не упраздняют и не могут упразднить (даже на мгновение!) неравномерности экономического развития капитализма. Даже состояние восстановленного равновесия капиталистического производства отнюдь не исключает, а, наоборот, включает в себя ряд структурных неравномерностей в темпах и в уровнях развития, являющихся следствием именно стихийного, анархического, неорганизованного движения вперед.

Другими словами, было бы ошибочно думать, что неравномерность сводится только к тому, что развитие совершается с конъюнктурными колебаниями, т. е. с более пли менее кратковременными диспропорциональностями, в среднем взаимно уравновешивающимися и ликвидируемыми каждый раз от кризиса до кризиса. В этом случае пришлось бы предположить, что вне конъюнктурных колебаний при капитализме нет и быть не может никаких других, более постоянных, коренных, глубоких неравномерностей. В этом случае оказалось бы, что анархическая организация капитализма не оставляет никаких следов за пределами конъюнктурного цикла, на развитии производительных сил, взятом по целым периодам в одно, два или несколько десятилетий, на структуре капиталистического хозяйства, т. е. на соотношении его основных частей (отраслей, стран и т. п.). С этой точки зрения во всех значительных перестройках и перегруппировках внутри «организма» капиталистического хозяйства, в различных темпах роста отраслей и районов в течение длительных периодов не будет заключаться ни атома какой-либо неравномерности: они сведутся к технико-производственным перестройкам, без которых ведь не может обходится ни одно развивающееся общественное хозяйство и которые поэтому не составляют специфически капиталистического типа развития производительных сил.

В этом случае совершенно непонятным оказалось бы, почему Ленин, говоря о неравномерности, приводил примеры не каких-либо конъюнктурных колебаний, но именно глубоких, серьезных перестроек и перегруппировок экономической силы отдельных стран,— перегруппировок, длившихся десятилетиями и изменявших всю структуру мирового хозяйства.

На самом деле последствия анархической организации капиталистического хозяйства, особенности капиталистического типа развития производительных сил не исчерпываются одними только конъюнктурными колебаниями, характерными для промышленных циклов. Они находят свое отражение в самой структуре капиталистического хозяйства, они создают не только конъюнктурные, но и структурные неравномерности. В известном условном смысле можно сказать, что конъюнктурные неравномерности переходят в структурные.

В период подъема различные отрасли и части капиталистического хозяйства анархически развиваются, стремясь достигнуть максимальных размеров, конкурируя друг с другом, расширяясь количественно, не считаясь с взаимным ростом и неизбежно нарушая пропорциональность в распределении труда, равновесии общественного хозяйства.

Перед лицом кризиса одни отрасли оказываются далеко шагнувшими вперед, выпятившимися и разросшимися, другие наоборот, сравнительно мало успевшими, несколько оттесненными и т. д. В чем состоит действие кризиса? Он «на мгновение восстанавливает нарушенное равновесие», используя в качестве составных элементов и основ этого равновесия массу материальных средств производства, анархически созданную предыдущим развитием. Кризис частично отсекает ту долю производственного аппарата, запасов и т. п., которая препятствует установлению какого бы то ни было равновесия. Вся остальная масса средств производства, запасов и т. п. становится «материалом» для устанавливаемого равновесия. Ибо, конечно, кризис не может вернуться назад, перекроить результаты предыдущего развития, «выбрать» материал для устанавливаемого им равновесия. Кризис должен согласовать неравномерно и анархично выросшие части. Правда, «согласовывая» их, он вовсе не должен сохранить достигнутые ими размеры, усвоенные ими темпы и т. д. Он может обрезать или закреплять, ускорять или замедлять и т. д.; но все это он делает исходя из реальных данных, из реальных результатов предыдущего периода анархического подъема. Именно эти результаты он «согласовывает», а не что-либо другое. Из этого явствует, что кризис нащупывает и устанавливает такое равновесие, которое возможно добиться при данном, определенном предшествующем развитии, которое можно «сделать», «слепить» из имеющегося материала».

Говоря точнее, причина кризиса в том, что весь этот «материал» не мог сложиться ни в какое равновесие; а работа кризиса в том, что он хирургическими методами приводит отдельные части этого «материала» в какое-то возможное взаимосоответствие.

Было бы прямо смешно думать, что кризис проделывает это путем установления какого-либо «равенства» между развивавшимися отраслями или предприятиями, путем обязательной ликвидации всех последствий неравномерности их роста. Эго ниоткуда не следует. Пропорциональность, конечно, не имеет ничего общего с равенством. Для того, чтобы установить равновесие, пропорциональность —для этого кризис вовсе не должен, да и не может, упразднить результатов и проявлений неравномерности экономического развития капитализма. Кризис вынужден упразднить, отсечь, исправить только те неравномерности, созданные прошлым развитием, которые при данном «материале» прямо противоречат устанавливаемой пропорциональности. Зато другие неравномерности кризис кладет в основу этой новой пропорциональности, т. е. закрепляет их.

Предположим, например, что какая-либо отрасль или предприятие росли особенно быстрым скачкообразным темпом, особенно энергично применяли технические улучшения, особенно выдвинулись по своему уровню над другими и т. д. Значит ли это, что кризис обязательно должен сильнее всего ударить по этой отрасли, оттеснить ее, подтянуть остальные и т. д? Ничего подобного. Если есть возможность установить определенное равновесие путем закрепления такого «выдвижения» нашей отрасли или предприятия через сокращение других, более, слабых, через приспособление потребностей к использованию ее продуктов, если это не исключается требованиями технического развития, то кризис не замедлит провести в жизнь, закрепить подобную неравномерность. И, разумеется, неправильно было бы пытаться объяснить этот факт только какими-то техническими закономерностями, «независящими от капиталистической формы».

Из того, что материально-техническое развитие имеет свою внутреннюю логику, которая не допускает, чтобы какой-либо общественный строй произвольно выбирал темп и порядок развития отдельных производственных отраслей (и в известной степени даже районов) — из этого совершенно неверно было бы сделать тот вывод, что общественно-экономический механизм движения производительных сил имеет второстепенное значение простого проводника заранее данного каким-то образом выведенного из «самих» технических законов «как таковых» порядка, маршрута, производственной пропорциональности и других подобных сторон материально-тАйхенвальд А., Борилин Б. О неравномерности экономического развития при капитализмеехнического развития. Каждому общественно-экономическому механизму движения производительных сил соответствует определенный тип развития производительных сил. Думать, что капитализм просто осуществляет какие-то заранее предустановленные производственно-технические шаги, темпы, пропорции, независящие от капиталистического механизма, целиком вытекающие непосредственно из «логики» технического развития — значит как раз не понимать действительного значения данного типа развития производительных сил. Внутренняя логика технического развития «сама по себе» не могла, конечно, обусловить именно такого-то взлета именно такой-то отрасли или предприятия, соединяющегося именно с таким-то сравнительным отставанием других отраслей. Этот путь, эти конкретные неравномерности развития производительных сил обусловлены капиталистическим типом их развития, «логикой» капиталистического развития техники.

Дело сводится, таким образом, к следующему. Кризис имеет дело с неравномерным уровнем технического развития производственных отраслей и предприятий, с неравномерным темпом роста их продукции, с неравномерным распределением основного капитала по областям, районам, странам; с неравномерным использованием естественных возможностей и т. д. и т. п. Кризис не может и не должен стереть все эти неравномерности. Кризис устраняет — или вернее даёт толчок к устранению — только тех из них, которые прямо стоят на пути технического прогресса. Кризис закрепляет в качестве элементов устанавливаемого им равновесия, т. е. включает в данную структуру капиталистического хозяйства, ряд других неравномерностей, созданных анархическим производственным развитием.

Вопрос о том, какие именно неравномерности обрекаются кризисом на уничтожение, в основном разрешается так, чтобы было возможно осуществление развертывания производительных сил (предполагая «нормальный» капитализм). Одни неравномерности, несмотря на всю свою гипертрофированность, резкость, грубость, могут являться капиталистической формой известного шага техники вперед; другие, наоборот, оказываются капиталистической формулировкой прошлой (уже пройденной), подлежащей преодолению ступени технического развития. На основе первых кризис сможет установить новую пропорциональность, вторые же окажутся препятствием для этого и будут поэтому обречены на уничтожение. Конечно, из того, что на данной ступени, благодаря действию данного кризиса, та или иная неравномерность закрепилАйхенвальд А., Борилин Б. О неравномерности экономического развития при капитализмеась, «вошла в структуру» хозяйства, еще не значит, что она не будет обречена на упразднение следующим кризисом. В общем, конечно, каждая структурная неравномерность рано или поздно натыкается на определенную границу своего роста, ибо бесконечное «расхождение» в развитии отдельных частей капиталистического хозяйства исключено естественными, техническими факторами, которые по-особенному, по-своеобразному, но все же сказываются через механизм кризисов.

Подведем теперь некоторые предварительные итоги. Как видно, своеобразной отличительной чертой капиталистического типа развития производительных сил, капиталистического способа технических перестроек и перегруппировок является неизбежность создания не только конъюнктурных, но и структурных неравномерностей внутри хозяйства.

Последнее означает, что благодаря анархической организации хозяйства экономическое развитие, в течение нескольких циклов, выдвигает вперед ту или другую отрасль промышленности, предприятие или страну, возводит темп ее развития до максимума, выпячивает ее значение на первый план, предоставляет ей в общей структуре капиталистического хозяйства особо значительное, иногда прямо исключительно важное место — чтобы затем в следующий период задержать быстроту ее роста, оттеснить ее с завоеванных позиций, уменьшить или свести на нет ее особую роль и т. д. В течение ряда циклов такое выпячивание той или другой отрасли может чередоваться, причем на протяжении истории хозяйства данной капиталистической страны (или всего мира) роль той или иной отрасли может даже измениться несколько раз — при чем, разумеется, в конечном итоге,— но только в конечном итоге — изменение ее роли будет соответствовать логике технического развития. Еще в большей мере это относится к соотношению «капиталистической силы» отдельных стран — частей мирового хозяйства. Гегемония одной страны, ее руководящее положение в техническом развитии в один период сменяется ее оттеснением в следующий период. Структура мирового хозяйства претерпевает беспрерывные изменения, и только через них прокладывает себе дорогу рост производительных сил всего капиталистического мира.

Поясним и проиллюстрируем эти положения на примере. В нижеследующей таблице даны темпы роста пяти отраслей индустрии С.-А. С. Ш. Мы взяли именно эту страну, потому что на ее хозяйственной динамике факторы «посторонние» — факторы внешней торговли — отражаются меньше, чем на хозяйстве Англии или Германии.Айхенвальд А., Борилин Б. О неравномерности экономического развития при капитализме

Динамика роста различных отраслей промышленности С.-А. С. Ш. по десятилетиям прирост (+) или убыль (—) за десятилетие в %% 1.

Чугун Уголь Потреблен.
хлопка		 Нефть Цемент
1850 — 60 . . + 45 + 108 + 47 — —
1860 — 70 . . + 103 + 126 — 6 + 952 —
1870 — 80 . . + 124 + 116 + 97 + 399 —
1880 — 90 . . + 139 + 120 + 60 + 74 + 287
1890 —900 . . + 48 + 71 + 54 + 39 + 115
1900 — 10 . . + 98 + 86 + 24 + 230 + 351
1910 — 20 . . + 35 + 29 + 43 + 112 + 25
1920 — 25 . . 0 — 11 — + 70 —

О чем говорит нам эта таблица?

Мы видим, как резко меняются соотношения темпов роста отдельных отраслей. В первые 20 лет (1850—60 и 1860—70) максимальный темп из трех отраслей, по которым есть данные за оба эти десятилетия, показывает уголь. Чугун дает меньший темп — в первое десятилетие даже меньший, чем хлопок. Зато в два следующие десятилетия (1870—80 и 1880—90) чугун дает темп более высокий, чем уголь или хлопок. Пятое десятилетие (1890—1900) дает нам новый «сюрприз»: чугун вновь растет медленнее угля и даже хлопка. Шестое и седьмое десятилетие (1900—10 и 1910—20) восстанавливает соотношение 1870—80 и 1880—90 г.г., создавая, однако, невиданное до сих пор соотношение между темпом роста угля и хлопка. До сих пор уголь всегда имел темп, превышавший темп хлопка. В десятилетие же 1910—20 г.г. хлопок дал прирост гораздо более значительный, чем уголь. Послевоенные годы (1920—25) дают 0 для чугуна и — 11 для угля. Не менее интересны пертурбации темпа роста нефти. Как правило, ее темп чрезвычайно высок, гораздо выше, чем темп роста угля, чугуна и хлопка. Но зато в течение двух десятилетий подряд (1880—90 и 1890—1900 г.г.) ее прирост был ниже прироста угля и чугуна, а в течение одного из этих десятилетий (1890—1900 г.г.) — даже ниже прироста хлопка. И ведь все эти колебания касаются не каких-либо коротких конъюнктурных отрезков, а целых периодов по 10-ти и по 20-ти лет!

Какой общий вывод можно сделать из нашей таблицы?

Капитализм производит конечно, необходимые технические перегруппировки. Но «разумное и естественно необходимое проявляется здесь лишь как слепо действующее среднее» (Маркс, Письма к Кугельману, стр. 63). В среднем чугун, нефть, цемент растут быстрее угля и хлопка; в среднем, в конечном счете, необходимые перестройки совершаются. Но на целые периоды уголь или даже хлопок обгоняют по темпу роста нефть, уголь, а иногда и цемент (1910—20 г.г.), чтобы затем наступило обратное соотношение. Сами технические перестройки совершаются путем образования, ликвидации и нового образования структурных неравномерностей в динамике различных отраслей.

Мы уже сказали, что все это еще в неизмеримо большей степени относится к развитию капиталистических стран. Здесь неравномерность экономического развития охватывает отношения между огромными хозяйственными комплексами отраслей и предприятий, которыми в действительности являются капиталистические «народные хозяйства».

Те же самые причины, которые порождают явление неравномерности развития отдельных отраслей и предприятий, создают и неравномерность развития экономической силы отдельных стран. Однако по размерам и по силе неравномерность экономического развития отдельных капиталистических стран приобретает совершенно особое значение. И дело не только в том, что неравномерность здесь охватывает целые огромные хозяйственные комплексы. Возможная степень неравномерности темпов и уровней экономического развития отдельных стран значительно больше, нежели, напр., неравномерности развития отдельных отраслей внутри капиталистического хозяйства. Как ни велика структурная неравномерность, получающая свое выражение в различном развитии разных отраслей, она все же ограничена более узкими пределами, нежели неравномерность в развитии отдельных стран. Техническая и производственная пропорциональность не может быть здесь безболезненно игнорирована. Неравномерное «выпячивание», выдвижение какой-либо отрасли имеет известным своим пределом некоторую техническую грань, за которой невозможно уже никакое равновесие. Поле для неравномерного роста экономической силы капиталистических стран имеет более широкие размеры. «Экономическая экспансия» одного государства, одной страны может сопровождаться прямым ослаблением другой и может прямо обусловливаться этим ослаблением.

Та или другая капиталистическая страна может расти прямо за счет другой страны, может оттеснять эту страну с ее прежних позиций, при чем естественно-технические причины ставят этому процессу гораздо более отдаленную и эластичную грань, чем если бы дело шло об отраслях. Ибо персонификация технического прогресса, степень участия в создании равновесия производственных отраслей может передвигаться от одной страны к другой. Америка может заместить Англию в производстве необходимых мировому хозяйству масс товаров, в то время как угольная промышленность не может просто «заместить» металлургии, п наоборот. Нарушение пропорциональности между отраслями, созданное неравномерностью их развития, должно быть устранено последующим развитием. А нарушение «пропорциональности» между странами может способствовать еще дальнейшему развитию неравномерности в том же направлении, в каком оно происходит и до этого нарушения. Так, напр., как ни болезненно для Англии «непропорциональное», «неравномерное» по сравнении с ней экономическое развитие С.-А. С. Ш., тем не менее эго нарушение прежних пропорций между Англией и С.-А. С. Ш., именно в виду «болезненности» его для Англии, может способствовать еще большему ослаблению позиции Англии, не создавая особых затруднений для С.-А. С. Ш.

Ниже приводимые характерные диаграммы иллюстрируют положение о неравномерности развития стран при капитализме (см. диаграмму на стр. 104 и 105). Самый поверхностный взгляд на линию движения производства угля и чугуна показывает, с каким упорством и неумолимой жестокостью движется вверх кривая С.-А. С. Ш., далеко позади оставляя кривую Англии. Только до середины 80-х годов обе кривые подымаются более или менее равномерно. С середины же 80-х годов совершенно исключительный темп движения вверх кривых С.-А. С. Ш. соединяется с несравненно более медленным подъемом или даже застоем английских показателей. То же самое мы видим при сравнении кривых Германии и Англии. Таким образом наличие чрезвычайной неравномерности в развитии отдельных стран несомненно. Более того все указанные выше причины выдвигают в центр проблемы именно вопрос о неравномерном развитии экономической силы капиталистических стран.

Производство чугуна в важнейших индустриальных странах за 1850—1924 г.г. 2.

При анализе этого центрального вопроса проблемы неравномерности надо, однако, иметь в виду, что неравномерные уровни экономического развития отдельных стран существовали и до образования капиталистического мирового хозяйства. Но эти не одинаковые хозяйственные уровни различных стран, не объединенных в единое экономическое целое, не тождественны еще с капиталистической неравномерностью.

Когда говорится о неравномерности, то имеется в виду неравномерное развитие частей какого-то единого целого. До тех пор, пока мировое хозяйство еще не сложилось, пока обмен основных веществ не вышел из локальных границ государств — до этих пор можно было говорить о неравенстве между странами но не о неравномерности. Но по мере укрепления мировых хозяйственных связей дело изменялось. Мировое хозяйство создавалось из чрезвычайно пестрых, не одинаковых по уровню, неравномерно развитых частей. Неравенство в развитии капитализма, проистекавшее из разновременности вступления разных стран в капиталистический водоворот и своеобразной географии развития капиталистического хозяйства, превратилось теперь в неравномерность уровней, в пестроту ткани мировой капиталистической системы. В одном месте Ленин формулирует это явление следующим образом:

«...капитализм развивается неравномерно и объективная действительность показывает нам на ряду с высоко развитыми капиталистическими нациями, целый ряд наций очень слабо и совсем неразвитых экономически»3.

Доимпериалистический капитализм уже превратил отдельные страны из замкнутых хозяйств в переплетенные и объединенные части единого целого. Однако с укреплением международных хозяйственных связей, с продвижением процесса конструирования единого мирового хозяйства вперед, с укреплением взаимозависимости между странами, находящимися на самом различном экономическом уровне, все резче выявлялся факт превращения неравенств в неравномерности. И только империализм, действительно окончательно создавший систему мирового хозяйства, смог со всей резкостью и определенностью выявить факт неравномерности уровней частей мирового хозяйства.

Добыча угля в С.-А. С.Ш., Англии, Германии и Японии4

II⚓︎

Если империализм окончательно конструирует систему мирового хозяйства и этим окончательно возводит неравенства и неравномерности, то одновременно он создает некоторые противодействующие неравномерности тенденции. Интернационализация капитализма, прогресс международного разделения труда, миграция капитала и т. д. порождают нивелировочные тенденция в мировом хозяйстве. Отсталые некапиталистические страны втягиваются в капиталистическое развитие; страны молодого капитализма растут быстрее «старых» капиталистических стран; распространение промышленной техники уменьшает глубину различия производственных укладов различных стран; в результате этого появляются и усиливаются некоторые формы и черты экономической жизни, общие всем капиталистическим странам. Условия жизни некоторых слоев населения по разным странам сближаются. Сферы коренного, качественного, экономического и материального разрыва в условиях производства и существования сужаются. Словом, интернационализация капитализма не только усиливает неравномерность его хозяйственной ткани, но и накладывает нивелирующий отпечаток на разные страны и нации.

Все это, конечно, несомненно. Но было бы совершенно неверно сделать тот вывод, что империализм действительно идет к полному устранению неравномерности уровней развития, что империализм способен создать «сплошное» мировое хозяйство. Сделать такой вывод значило бы скатиться к каутскианству. Видеть нивелировочные тенденции и не видеть их бессилия, их ограниченности, их неспособности осуществить действительное уравнение — значит подкрашивать империализм. Ленин указывает на это со всей резкостью.

«Как ни сильно шла за последние десятилетия нивелировка мира,— пишет он в «Империализме» (том XIII, стр. 299),— выравнивание условий хозяйства и жизни в различных странах под давлением крупной промышленности, обмена и финансового капитала, но все же разница остается немалая и среди названия шести стран мы наблюдаем, с одной стороны, молодые, необыкновенно быстро прогрессировавшие капиталистические страны (Америка, Германия, Япония), с другой — страны старого капиталистического развития, которые прогрессировали последнее время гораздо медленнее предыдущих (Франция, Англия); с третьей — страну, наиболее отставшую в экономическом отношении (Россию), в которой новейший капиталистический империализм оплетен, так сказать, особенно густой сетью отношений докапиталистических».

И, разумеется, эта поистине «немалая» разница остается и по-сейчас не потому, что капитализм просто не успел еще доделать своей нивелировочной работы. Суть дела в том, что нивелировочные тенденции наталкиваются на противоречия, противодействия, в основных закономерностях монополистического капитализма, империализма. Поскольку интернационализация хозяйственной жизни осуществляется империализмом — постольку она осуществляется так, что в невиданной мере обостряется неравномерность в развитии капиталистических хозяйств и что эта неравномерность становится центральным движущим фактором конкретных перипетий в судьбе империализма. Благодаря этому старая неравномерность уровней, создавшаяся благодаря объединению неравных национальных хозяйств в одно мировое хозяйство, эта как бы «наследственная» неравномерность переплетается со вновь созданными самим империализмом неравномерностями, закрепляется благодаря империалистическим закономерностям. Словом, не изжив неравномерности, вытекавшей из локальности и ограниченности сфер распространения капитализма, империализм, во-первых, создает в мировом хозяйстве новые неравномерности. а во вторых, закрепляет эти старые неравномерности, придавая им особую форму.

Почему империалистическое развитие происходит особенно неравномерно? Почему, в связи с этим, неравномерность становится решающей силой империалистического развития» (Сталин)? Прежде всего потому, что во весь рост встает вопрос о неравномерном развитии окончательно объединенных в мировое хозяйство капиталистических стран. Поскольку на арене мирового хозяйства субъектами выступают государственно-капиталистические объединения, постольку неравномерность, приобретает особый масштаб и характер. Она превращается в неравномерность развития целых колоссальных хозяйственных и людских массивов. Но рядом с этим грандиозным масштабом неравномерности, империализм создает также невиданную ее остроту.

Присмотримся к основным особенностям империалистической эпохи. Развитие монополии — вот что прежде всего отличает империализм от прежнего старого капитализма. Гигантская концентрация производства приводит к сосредоточению в руках немногих магнатов капитала фактической монополии на целые отрасли производства. Монополизируются рынки сбыта товаров и капиталов. Монополизируется обученная рабочая сила, захватываются монополистическими союзами основные источники сырья. Создаются огромные государственно-капиталистические и международные монополистические объединения. Монополистический капитализм становится капитализмом государственно монополистическим. Наконец, высшее свое выражение монополия находит в разделе колоний и всей территории земного шара между несколькими передовыми империалистическими государствами.

Определяя на основе всего этого империализм, как монополистический капитализм, Ленин понимает этот его монополистический характер в двух главных смыслах. Он пишет:

«На пороге XX века мы видим образование двоякого рода монополии: во-первых, монополистические союзы капиталистов во всех странах развитого капитализма; во-вторых, монополистическое положение немногих богатых стран, в которых накопление капитала достигло гигантских размеров» (т. XIII, стр. 284); и в другом месте — «с одной стороны, финансовый капитал есть банковский капитал монополистических немногих крупных банков, слившийся с капиталом монополистических союзов промышленников, а с другой стороны — раздел мира есть переход от колониальной политики беспрепятственно расширяемой на незахваченные ни одной державой области к колониальной политике монопольного обладания территорией земли, поделенной до конца» (т. XIII, стр. 305. Курсив наш). Не подлежит сомнению, что по обеим этим линиям господство монополий усиливает и обостряет неравномерность капиталистического развития.

Прежде всего, надо сказать, что всякая монополия в конкретной обстановке империализма обязательно оказывается по самой сути дела равносильной усилению неравномерности экономического развития отдельных частей хозяйства. Суть дела в том, что представление об империализме было бы неправильным, если бы мы не видели того, что выросшая монополия находится «в общей обстановке капитализма, товарного производства, конкуренции, в постоянном и безысходном противоречии с этой обстановкой» (том XIII, стр. 214). Ибо «чистые монополии, чистый империализм без основной базы капитализма никогда не существовал, нигде не существует и никогда существовать не будет» (т. XVI, стр. 112). «Нечистые монополии, а монополии рядом с обменом, рынком, конкуренцией, кризисами — вот существенная особенность империализма вообще» (т. XIV, часть 1, стр. 120—121). «Именно это соединение противоречащих друг другу «начал»: конкуренции и монополии и существенно для империализма, именно оно и подготовляет крах, то есть социалистическую революцию» (т. XIV, часть 1, стр. 121). Полемизируя с Каутским, Ленин упрекает его в том, что он «обходит и затушевывает как раз самые глубокие и коренные противоречия империализма: противоречия между монополиями и существующей рядом с ними свободной конкуренцией, между гигантскими “операциями” (и гигантским прибылями) финансового капитала и “честной” торговлей на вольном рынке, между картелями и трестами — с одной стороны и не картеллированной промышленностью — с другой и т. д.» (т. XIII, стр. 328). В масштабе мирового рынка и мировой конкуренции соединение этих двух начал приводит на практике к особенно острым и колоссальным противоречиям — к столкновениям отдельных государственно-капиталистических объединений, к военной конкуренции между империалистическими союзами.

Поскольку нет монополизации вне ее переплетения со свободной конкуренцией, постольку внутри империалистического хозяйства создается некоторая раздвоенность в хозяйственной организации. Неравномерность экономического развития как бы отливается и закрепляется благодаря определенным организационным формам. Ограничивается характерная для капитализма периода свободной конкуренции, возможность перелива капитала, осуществляющего уравнение норм прибыли. Сфера действия монопольной цены чрезвычайно расширяется и при этом монопольная цена и монопольная прибыль существуют рядом с ценой свободной конкуренции и с свободной борьбой за приложение капитала. Насколько при свободной конкуренции основной тенденцией была тенденция к равенству, настолько же монополизация, неизбежно остающаяся частичной и сосуществующей с свободной конкуренцией, служит основой для нарушения равенства, для попыток закрепления достигнутого привилегированного положения, для задержки развития враждебных монополистических групп или слабых хозяйственных единиц. Всеобщее неравенство условий создается в силу монополизации сырьевых источников, рынков сбыта и рынков капитала. Захват, закрепление за собой колоний, полуколоний и других территориальных областей, огораживание таможенными кордонами и связанные со всем этим методы борьбы — все эти структурные особенности монополистического капитализма,— не довершенного, не законченного неизбежно половинчатого капиталистического монополизма,— вызывают еще большую неравномерность, чем обычная капиталистическая анархия, основанная на простой «свободной игре сил». Это общее положение, то есть то, что из самой структуры монополистического капитализма вытекает усиление неравномерности — находит свое выражение в целом ряде конкретных явлений.

Возьмем сначала вопрос о неравномерности, вытекающей из раздела мира и «монополистического обладания территориями».

Развитие монополий и раздел мира делают уже невозможным прежнее сравнительно свободное, мирное, друг другу не противоречащее развитие капитализма во всех странах. Вместо прежней эпохи «плавно эволюционирующегося и расширяющегося постепенно на новые страны капитализма» (том XIII, стр. 153) наступила другая эпоха. Капитализм уже не может развиваться на основе «свободно захватного» занятия земель, рынков и т. д., ибо закончился территориальный раздел мира, монополизированы отдельные рынки сбыта, отрасли производств, источники сырья и т. д. И вместе с тем это не уничтожает конкурентной борьбы, а придает ей особую форму — форму прямого насилия одного империалистического государства над другим, форму «силового давления»». Единственно возможным при империализме средством восстановления соответствия между экономической, политической и военной силой и между распределением земель, рынков, источников сырья и т. д. является империалистическая война.

Одно то, что конкуренция принимает военную форму, форму столкновений — государственно-капиталистических объединений, борющихся за передел мира,— одно это приводит к тому, что одна страна неизбежно вытесняет другую с ее рынков и т. д., развивается за счет отставания другой. Здесь в буквальном смысле «Des einen für anderen Brot».

Возьмем вопрос о другой структурной неравномерности, наследуемой, закрепляемой и самостоятельно усиливаемой империализмом. Разница между положением передовых и отсталых стран и колоний не может исчезнуть при империализме. Наоборот, последний предполагает ограбление горсткой великих держав большинства населения земного шара. Эксплуатация поделенных колоний, известная задержка самостоятельного роста их хозяйства свойственны империализму в качестве неотъемлемых его черт. И «иная организация невозможна. Отказаться от колоний, «сфер влияния», от вывоза капитала? Думать об этом, значит свести себя на уровень попика, который каждое воскресенье проповедует богатым величие христианства и советует дарить бедным» (Ленин, т. XIII. стр. 131). Было бы величайшим оппортунизмом думать, что империалисты могут, в целях расширения покупательной способности колониальных стран, всерьез проводить в них политику помощи широким слоям населения, всерьез заботиться о повышении хозяйственного уровня этих стран.

Далее, может ли империализм уменьшить неравномерность в развитии отдельных отраслей производства, а также промышленности и сельского хозяйства? Конечно, нет. Такое мнение было бы не менее оппортунистическим. Картеллирование промышленности и установление монопольных цен приводит к особенному обострению неравномерности в развитии сельского хозяйства и промышленности. С другой стороны, при империализме наиболее организованная картеллированная промышленность, хотя бы тяжелая индустрия, не может не брать дани с других менее организованных, не картеллированных отраслей. «Равномерное» развитие тяжелой и легкой индустрии невозможно при империализме — хотя бы из-за неравной степени картеллированности и потребностей милитаризма. Именно этим, например, объясняются беспокойство и жалобы некоторых промышленных кругов, в наше время на опасные формы европейского стального объединения и т. п. — жалобы, имеющие, конечно, большое основание.

Наконец, огромное, усиливающее неравномерность действие оказывает своеобразное, чисто империалистическое явление «загнивания» не только отдельных участков внутрихозяйственных организмов каких-либо стран, но даже целых стран, и именно таких, которые достигли монопольного положения в качестве богатейших стран и «в которых накопление капитала достигло гигантских размеров» (Ленин). Монополистический капитализм в одних странах дает образчик паразитизма, вырождения, застоя и упадка, а одновременно в других странах перевешивают повышательные тенденции и монополистический капитализм дает энергичный рост хозяйства. «Отдельные отрасли промышленности, отдельные слои буржуазии, отдельные страны проявляют в эпоху империализма с большей или меньшей силой то одну, то другую из этих тенденций (т. е. загнивания или быстрого роста — А. и Б.). В целом капитализм неизмеримо быстрее, чем прежде, растет, но этот рост не только становится вообще все более неравномерным, но неравномерность проявляется в загнивании самых сильных капиталов стран (Англия)» (Ленин, т. XIII, стр. 333. Курсив наш). Благодаря загниванию, империалистическая неравномерность оказывается не только неравномерностью темпов, но даже неравномерностью направлений хозяйственной динамики отдельных стран.

III⚓︎

Подведем некоторые итоги. Империализм есть, по самой своей сути, система мирового хозяйства. Империализм есть монополистический капитализм; империализм есть милитаристический капитализм, который поделил между государственно-капиталистическими объединениями весь мир и который, поэтому, толкает эти объединения на военную борьбу за передел мира, за передел сфер эксплуатации и порабощения. Империализм есть загнивающий капитализм, при котором быстрый лихорадочный рост сочетается с застоем или регрессом отдельных стран, отраслей, слоев буржуазии и т. д. Все эти характерные черты неслыханно усиливают неравномерность экономического развития и выдвигают ее в качестве «решающей силы», главной черты, обобщающей и объясняющей нам характер всего империалистического развития. В самом деле. В качестве мировой системы, в которой хозяйственными единицами являются национально-капиталистические объединения, империализм окончательно превращает неравенство между отдельными капиталистическими (и даже не капиталистическими) странами в неравномерность экономического развития отдельных частей единого мирового хозяйства. Этим самым он создает, наряду с объединенностью, также и пестроту составных частей мировой империалистической системы. В качестве монополистического капитализма империализм нарушает ту тенденцию к уравнению условий борьбы отдельных капиталистов, которая (тенденция) вытекает из свободы конкуренции и создает неравномерную, «разнотипную» («переходную») организацию хозяйства. В качестве поделившего и переделяющего весь мир милитаристического капитализма империализм явным и прямым образом делает неизбежным то, чтобы серьезные успехи одной империалистической державы достигались путем «обирания», ограбления, вынужденного регресса другой такой державы. В качестве паразитического и загнивающего капитализма империализм придает неравномерности высшую форму, характерную именно для умирающего капитализма.

Ленин, опираясь на все эти обстоятельства, ясно и четко говорит об усилении, обострении, неравномерности развития при империализме и выставляет неравномерность в качестве основной черты для определения «конкретной экономической действительности современного всемирного хозяйства» (Ленин). В одном месте «Империализма» Ленин пишет: «Финансовый капитал и тресты не ослабляют, а усиливают различие между быстротой роста различных частей всемирного хозяйства» (т. XIII, стр. 312). В другом месте Ленин, полемизируя с Каутским, называет «глубоко ошибочной и льющей воду на мельницу апологетов империализма» мысль, «будто господство финансового капитала ослабляет неравномерности и противоречия внутри всемирного хозяйства, тогда как на деле оно усиливает их» (т. XIII. стр. 310, курсив Ленина). Как не вспомнить тут прямопротиворечащее этому заявление тов. Троцкого о том, что «капитализм несомненно крайне неравномерно развивается и сейчас во всех странах, но в XIX столетии неравномерность была больше, чем в XX»; или что «в тот период неравномерность капиталистического развития была резче, глубже»; или, наконец, что «империализм развивает более «уравнительные» тенденции, чем дофинансовый капитализм» (Бюллетень XV партконференции № 10, стр. 63). Мы подчеркиваем слова «развивается», «развитие», чтобы показать, что т. Троцкий имел в виду нс только нивелировку уровней, но и сближение темпов. Как известно, на VII Пленуме ИККИ ему пришлось, очевидно, после обнаружения резкого противоречия этих утверждений с Лениным, серьезно изменить свои формулировки (хотя и тут дело не обошлось без ошибок).

Совершенно неопровержимо и для каждого несомненно, что в приведенных местах тов. Троцкий говорит именно то, что говорил Каутский и что Ленин называл «глубокоошибочной» и апологетической мыслью.

В недавно опубликованном предисловии к «Мировому хозяйству» Н. И. Бухарина Ленин дает прекрасную формулировку по вопросу об усилении неравномерности развития при империализме по сравнению с классическим капитализмом. «Была эпоха сравнительно «мирного» капитализма, когда он вполне победил феодализм в передовых странах Европы и мог развиваться наиболее — сравнительно — спокойно и плавно, «мирно» расширяясь на громадные еще области незанятых земель и не втянутых окончательно в капиталистический водоворот стран... эта эпоха миновала безвозвратно, она заменилась. эпохой, сравнительно более порывистой, скачкообразной, катастрофической, конфликтной, когда для массы населения типичным становится не столько «ужас без конца», сколько «конец с ужасом» (см. «Правду» от 21/1 1927 г.). «Мирный» капиталпзм,—пишет несколько дальше Ленин,— сменен не-мирным, воинственным, катастрофическим империализмом».

Скачкообразно развивающийся, «немирный, воинственный, катастрофический империализм» — вот как Ленин характеризует главные черты нашей эпохи. И эта характеристика целиком вытекает из ленинского закона неравномерности экономического развития.

Нет никакой трудности подтвердить все эти ленинские положения статистическими доказательствами. Взглянем опять на наши диаграммы (см. стр. 104 и 105). Вывод, сам собой вытекающий из них, совершенно ясен. Если в доимпериалистический период линии развития производства угля и чугуна в отдельных странах часто идут почти параллельно, если в эти годы неравномерность сравнительно слаба, то в период «расцвета» империализма неравномерность и скачкообразность неслыханно усиливаются.

Нужно ли говорить, что этот вывод имеет решающее значение для всего учения о социалистической революции, для всякого серьезного опровержения ультра-империалистских «мечтаний», для ясного понимания того, как будет побеждать в борьбе за коммунизм международный пролетариат.

IV⚓︎

Всегда, когда Ленин опровергает ультра-империалистские теории, он говорит о конкретных экономических условиях эпохи империализма. «Лучшим ответом на мертвые абстракции “ультраимпериализма” является противопоставление им конкретной экономической действительности современного всемирного хозяйства»... «Сопоставьте с этой действительностью — с гигантским разнообразием экономических и политических условий, с крайним несоответствием разных стран и пр., с борьбой между империалистическими державами,— идеи Каутского о «мирном» ультра-империализме!» (т. XIII, стр. 310—311). В самом деле. «Ультра-империализм» был бы возможен только при том условии, если бы соотношение сил отдельных империалистических стран было твердо установленным и не меняющимся. Предположим, например, примерное равенство уровней развития и сил крупнейших империалистических государств — равенство устойчивое и прочное. При наличии этого условия появилась бы возможность сначала простого устранения военных столкновений путем раздела сфер влияния, а потом и более тесного сплетения и даже слияния этих государств в «один единственный трест всемирный, поглощающий все, без исключения, предприятия и все, без исключения, страны» (Ленин). Но на деле мы имеем другую картину. Во-первых, неравномерность, пестрота уровней развития отдельных частей мирового хозяйства (колонии и метрополии, молодые и старые, мощные и слабые капиталистические государства и т. д.) совершенно исключают возможность мирного сговора и объединения всех этих разнородных частей; во-вторых, над частичными соглашениями между империалистами, над их попытками к интернациональному объединению, тяготеет та же непрочность и неустойчивость. Каждое такое соглашение вместо дальнейшего развития, углубления, укрепления оказывается неизбежно обреченным на срыв, ввиду назревания нового противоречия, неразрешимого в рамках старого соглашения. Ибо неравномерность роста империалистических государств создает новое соотношение сил, новую острую противоположность интересов, а это требует новой борьбы за передел колоний, за господство на рынках и т. д. Разная быстрота темпа роста, неравномерность экономического и политического развития беспрерывно обновляют и обостряют противоречия между государствами, беспрерывно подготовляют новые конфликты, кризисы, перегруппировки. Благодаря этому невозможно «перерастание» временных соглашений в ультра-империалистское объединение. Опровергая ультра-империалистские измышления Каутского, Ленин пишет: «При капитализме немыслимо иное основание для раздела сфер влияния, интересов, колоний и пр., кроме как учет силы участников дележа, силы обще-экономической, финансовой, военной и т. д. А сила изменяется не одинаково у этих участников дележа, ибо равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран при капитализме быть не может. Полвека тому назад Германия была жалким ничтожеством, если сравнить ее капиталистическую силу с силой тогдашней Англии, тоже Япония по сравнению с Россией. Через десяток, другой лет мыслимо ли предположить, чтобы осталось неизменным соотношение силы между империалистскими державами? Абсолютно немыслимо» (том XIII, стр. 329). И в другом месте: «Чтобы проверить действительную силу капиталистического государства, нет и быть не может иного средства, кроме войны. Война не есть противоречие основам частной собственности, а прямое и неизбежное развитие этих основ. При капитализме невозможен равномерный рост экономического развития отдельных хозяйств и отдельных государств» (т. XIII, стр. 132).

В предисловии к «Мировому хозяйству» Н. И. Бухарина Ленин признает, что ««абстрактно “мыслима” новая фаза капитализма после империализма, именно ультра-империализм». Но суть дела в том, что если «развитие идет к монополиям, следовательно, к одной всемирной монополии, к одному всемирному тресту» (г.ХШ, стр. 310) — то ограничиваться только этим положением, значит довольствоваться бессодержательной тавтологией, просго констатируя абстрактную, голую, логически выведенную тенденцию, взятую саму по себе. Ибо центр действительного вопроса в том, что развитие идет к этому» (т. е. к «одному единственному тресту, всемирному, поглощающему все, без исключения, предприятия и все, без исключения, государства». А. и Б.), «при таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях,— отнюдь не только экономичегких, но и политических, национальных и пр. и пр., что непременно раньше, чем дело дойдет до одного всемирного треста, до «ультра-империалистского» всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм превратится в свою противоположность» («Правда» от 21/1-27 г».)

Другими словами, на пути тенденции к всемирной монополии встает непреодолимое для капитализма препятствие: он запутывается в противоречиях, которые ему разрешить не под силу, он каждым шагом своего развития вместо уравнения и объединения вызывает новую неравномерность, новое обострение противоположностей, новый конфликт, кризис, катастрофу. Вместо постепенного ослабления противоречий, вместо постепенного примирения государств, вместо постепенного объединения мира благодаря неравномерности развития создается расширенное воспроизводство противоречий, углубление межгосударственных конфликтов, «разгораживание» мира... Наконец, вместо эпохи мирного ультраимпериализма, наступает эпоха социалистической революции: потрясения империалистской системы приводят к выпадению из нее звена за звеном, части за частью.

После всего вышесказанного не трудно понять, в чем лежит неизбежность того, что это выпадение происходит неравнмерно. Это вытекает непосредственно из неравномерности капиталистического развития. Конечно, было бы величайшей вульгаризацией и упрощенчеством думать, что из закона неравномерного развития вытекает то, что первыми должны выпадать из системы империализма наиболее передовые, развитые страны. Такой вывод обнаружил бы только непонимание закона неравномерности. Суть дела в том, что, благодаря неравномерности капиталистического развития, потрясение всей мировой системы империализма с разной силой отражаются на разных странах. Неравномерность экономического и политического развития приводит к тому, что противоречия империализма являются не однотипными и однообразными, а очень сложными, сильно дифференцированными и переплетенными. Взятая конкретно, мировая капиталистическая цепь представляет собою целую гамму переходов от привилегированных, развитых, богатейших империалистических стран вроде С.-А. С. Ш. через менее сильные, частично загнивающие капиталистические или полукапиталистические страны к бесконечно эксплуатируемым и ограбляемым колониям. Если оппортунистические извратители марксизма представляют себе переход от капитализма к империализму в виде одноактной и относительно простой процедуры преобразования уже «нивелированного», уже организованного и «чистого» капитализма в демократически организованный строй, при котором, разве в худшем (для с.-д.) случае, «выстроится в одно место одно войско в скажет: «мы за социализм», а в другом — другое и скажет: «мы за империализм». И это будет социальная революция!» (Ленин, т. ХIII. стр.431), то совершенно ясна ошибочность этого представления. Корни этой ошибки лежат в неправильном понимании самого империализма, как конкретной исторической эпохи со всеми его неравномерностями и противоречиями. Именно конкретная структура империалистического капитализма делает невероятным одновременный, «чистый», равномерный или гармонически пропорциональный переход» (Ленин, т. XVI, стр. 183) к диктатуре пролетариата. «Кто ждет «чистой» социальной революции, тот никогда ее не дождется, тот революционер на словах, не понимающий действительной революции» (Ленин, т. ХШ, стр. 431). Ленин с полной ясностью представлял себе всю сложность вопроса о том, какое звено выпадет первым из империалистической цепи. Если в общей форме на этот вопрос можно ответить, что первым выпадет то звено, в котором комбинация условий приводит к максимальному обострению империалистических противоречий, то невозможно точно указать, именно где это обострение окажется максимальным. Ибо в сумму факторов разложения империализма входит целый ряд моментов. Сюда относится и такой фактор, как объединение борьбы угнетенных колониальных, главным образом, крестьянских народов с пролетарскими восстаниями. «Социальная революция не может произойти иначе, как в виде эпохи, соединяющей гражданскую войну пролетариата с буржуазией в передовых странах и целый ряд демократических и революционных, в том числе и национально-освободительных движений в неразвитых, отсталых и угнетенных нациях.

Почему? Потому, что капитализм развивается неравномерно...» (Ленин, т. XIII, стр. 369—370).

В связи с этим надо иметь в виду также и то, что из-за неравномерности уровней развития частей мирового хозяйства мы имели и имеем в ряде стран переплетение полуфеодальных пережитков с империализмом. Мы уже приводили то место, где Ленин говорит о том, что в России «новейший капиталистический империализм оплетен, так сказать, особенно густой сетью отношений докапиталистических» (т. XIII, стр. 299; писано в 1916 г.). Отсюда вытекает огромное значение для первоочередности выпадения той или иной страны имеющееся в ней конкретное переплетение национально-демократических и пролетарско-коммунистических революционных сил.

С другой стороны — обостренность самого генерального противоречия между империализмом и индустриальным пролетариатом зависит от того, является ли данная страна привилегированной победительницей или побежденной, идет ли ее экономическое развитие быстро вверх или она загнивает, катится вниз и теряет свои хозяйственные позиции.

Мы только самым беглым образом наметили основные причины, приводящие к неравномерной остроте и силе империалистических противоречий в разных странах. Но уже из этого легко понять всю неизбежность того, чтобы социалистическая революция возникала и побеждала неравномерно, частично, шаг за шагом, сначала в отдельных странах, а не во всем мире одновременно. Неравномерное экономическое развитие капиталистических стран, неравномерный их рост, как и неравномерное их загнивание в соединении с неравномерностью уровней развития частей мирового хозяйства создает неизбежность соединения краха империализма с его частичным укреплением, соединения известного подъема капитализма, его стабилизации в одних странах, с его упадком и гибелью в других. Поскольку социалистическая революция происходит не одноактно, а как целая эпоха, постольку неизбежна и некоторая се цикличность. За кризисом всей империалистической системы, хотя бы за потрясением ее военным столкновением хищников, будет следовать прилив революционной волны и выпадение из империалистической системы какой-либо ее части. Вслед за этим возможно наступление периода частичной стабилизации империализма, отнюдь, однако, не исключающей, а даже предполагающей одновременное его расшатывание в некоторых, даже важнейших пунктах. Империализм не отменяет цикличности, свойственной всякому капиталистическому развитию, он только видоизменяет ее, только придает ей специфическую, можно сказать катастрофическую, форму. Империализм—«умирающий» и «загнивающий» капитализм — будет проходить свою историческую дорогу к могиле циклично. Отсюда следует, что и социалистическая революция тоже будет назревать и развертываться циклами, включающими и отступления и наступления, но каждый раз все более ослабляющими империализм и расширяющими сферу победы революционного пролетариата.

При таком понимании эпохи социалистической революции совершенно ясен смысл проблемы строительства социализма в отдельных странах. Тов. Троцкий на XV конференции спрашивал: какой смысл имеет ставить вопрос о построении социализма в одной стране, если быть уверенным, что в течение нескольких ближайших десятилетий европейский капитализм будет гнить и «качаться вокруг довоенного уровня», а европейский пролетариат сможет взять власть. По мнению т. Троцкого европейский пролетариат имеет не меньше шансов взять за это время власть, чем мы — построить социализм. Зачем же нам, в таком случае, доказывать нашу способность, опираясь на внутренние силы , построить социализм?!

В этих рассуждениях сквозит, по крайней мере, недостаточно ясное и правильное понимание эпохи международной революции. Несомненно, что до того, как здание социалистического общества в основных чертах будет в Советском Союзе построено, вспыхнет не раз восстание пролетариата той или иной капиталистической страны, или угнетенных масс той или иной колонии или полуколонии. Несомненно также, что к этому времени мировая революция будет иметь за собой новые серьезные победы, что ее силы к этому времени возрастут и окрепнут. Но не менее несомненно, что в этот же период мы будем иметь и полосы частичной стабилизации, частичного роста капитализма в ряде стран. Частичное движение вверх капиталистического хозяйства; разложение капитализма и его революционное ниспровержение; строительство социализма в странах победоносной пролетарской революции — таковы будут три основные элемента исторического содержания эпохи социалистической революции.

И вот, если так понимать эту эпоху, то тогда совершенно ясно будет все интернационально-революционное значение вопроса о возможности построения социализма в отдельных странах. Ибо что же должны и что же могут делать пролетарии тех стран, на долю которых «выпало» историческое «счастье» первыми прорвать цепь империализма? Если у победившего пролетариата в его стране достаточно внутренних сил для построения социализма, то тогда рядом с стабилизирующимся и разлагающимся империализмом в течение циклов его развития — вернее его умирания — будет строиться социализм. Если же в стране победившей революции не хватит сил для социалистического строительства в условиях эпохи империализма — то тогда, если вовремя не подоспеет помощь, гибель такой советской страны неизбежна.

Просто смешно было бы ставить вопрос о том, что произойдет «раньше»: дойдет ли социалистическая революция до такого пункта своего развертывания, когда пролетариат хозяйственно передовых стран сможет оказать «государственную» поддержку строительству социализма, в более отсталых в хозяйственном отношении странах; или же пролетариат революционно-передовых стран успеет в основных чертах построить социализм до того момента, когда пролетариат революционно-отсталых стран сможет настолько продвинуться вперед, чтобы оказать ему «государственную» материальную поддержку и полностью освободить его от капиталистического окружения. Подлинной схоластикой, ненужным и вредным гаданием были бы попытки разрешения этого конкретно исторического вопроса. Важно, исходя из конкретной характеристики эпохи империализма и социалистической революции, установить две вещи: во-первых, может ли пролетариат капиталистических стран осуществить свою задачу — совершить социалистическую революцию в своих странах и, во-вторых, может ли пролетариат уже победивших стран (или страны) осуществлять свою задачу — успешно строить социализм. Оппозиция думает, что интернационализм заключается в том, чтобы на первый вопрос отвечать положительно, а на второй — отрицательно. Поверхностность этой точки зрения бросается в глаза. Точно неясно, что оба эти процесса (революционная борьба пролетариата капиталистических стран и социалистическое строительство советских стран) есть ни что иное, как две части одной и той же великой революционной работы! Точно наличие внутренних сил для построения социализма в революционно-передовой стране не дает крепчайшую базу международной пролетарской борьбе!

В действительности на эти вопросы надо ответить следующим образом. На первый вопрос уже из одного только анализа империалистической эпохи следует тот ответ, что пролетариат капиталистических стран имеет в себе достаточно сил, чтобы осуществить объективно-историческую необходимость революционной смены капиталистического общественного порядка порядком социалистическим. Со вторым вопросом дело обстоит сложнее. Если в обще-теоретической форме несомненна принципиальная возможность построения социализма сначала в отдельных странах, то самое содержание этого вопроса не позволяет ограничиться этим ответом, а требует конкретного рассмотрения того, о каких странах идет речь. Ибо, конечно, не во всякой одной стране, в которой пролетариат может оказаться у власти, действительно возможно построение социализма в окружении агонизирующего империализма и назревающих социалистических революций. В странах, где промышленность и крупно-капиталистические предприятия вообще играют совершенно ничтожную роль, или где незначительные размеры и бедность страны естественными богатствами исключают всякую ее самостоятельность — в таких странах пролетариат на основе одних внутренних сил не может создать социалистического руководства всем развитием народного хозяйства, т. е. не может создать основной предпосылки для возможности его социалистической переделки. В этих странах такое руководство мыслимо только в виде «государственной» хозяйственной поддержки со стороны социалистического пролетариата других стран. Зато в тех отдельных странах (или отдельной стране), где на основе внутренних сил можно создать социалистическое руководство развитием всего народного хозяйства — в этих странах победоносный пролетариат может выполнить свою задачу, может построить социализм рядом, одновременно, в рамках одного мирового хозяйства с стабилизирующимся, разлагающимся, гибнущим капитализмом.

Из всего этого следует, что благодаря неравномерности выпадения отдельных стран из империалистической системы, благодаря цикличности умирания империализма, огромное значение приобретает вопрос о том, может ли страна, в которой социалистическая революция произошла раньше, чем в других, успешно строить социализм, имеет ли она для этого необходимые внутренние силы. Такая постановка вопроса прямо вытекает из правильного понимания характера и путей социалистической революции, из понимания того факта, что разложение капитализма будет происходить в течение циклов, продолжаясь, быть может, целые десятилетия. Таким образом, из конкретного анализа современной международной эпохи с полной ясностью вытекает интернациональное значение положения о возможности построения социализма в отдельных странах и необходимость выяснения того, достаточно ли имеет данная страна внутренних сил для построения социализма. Ибо только на этой основе можно правильно и решительно наметить перспективы революционной борьбы, можно правильно понять конкретный путь от капитализма к социализму и смело звать на этот путь рабочий класс.

Так же, как пролетариат капиталистических стран может и будет, несмотря на приливы и отливы, в течение империалистических циклов неуклонно продвигаться вперед, так же и пролетариат советских стран сможет в течение этих циклов не разлагаться и отступать, а успешно строить социализм. И так же, как пролетариат капиталистических стран может до построения полного социалистического общества, не дожидаясь этого построения, одержать решительную победу над мировым империализмом, также и пролетариат Советского Союза может, не дожидаясь окончания агонии империализма, в течение цикла этой агонии, строить и построить социализм. Кто не понимает этого положения, тот не понимает ни ленинского закона неравномерности экономического развития при капитализме, ни ленинской теории социалистической революции, ни подлинного пролетарского интернационализма.

  1. Вычислено по данным «Statistical Abstract of the United States» 1920 г.; за 1920—1925 г.г. данные по сборнику «Мировое хозяйство за 1913—1925 г.г.» Фин. изд. НКФ ↩

  2. Диаграмма взята из брошюры «Die Vereinigte Stahlwerke A.-G», Berlin 1926 ↩

  3. Ленин, т. XIII, стр. 369. ↩

  4. Источники: для С.-А. С. Ш.—Statistical Abstract о. t. United States за 1920 г. и сборник «Мировое Хозяйство за 1913—26 гг.»; для Германии и Англии—Первушин, «Хозяйственная конъюнктура», стр. 296—300 и 308—313; для Японии —по данным «Statistische Jahrbuch f. d. Deutsche Reich». В виду того, что для Англии и С.-А. С. Ш. данные в так наз. «больших» тоннах, по 1016 кило, а по Германии и Японии в метрических тоннах, по 100 кило, диаграмма отражает разницу в уровнях с некоторой неточностью. ↩