Серебряков В. Против воинствующего меньшевизма (финн-енотаевщина). Предисловие #
Сборник «Против воинствующего меньшевизма (финн-енотаевщина)», Ленинградское отделение коммунистической академии при ЦИК СССР, Институт экономики, Государственное социально-экономическое издательство, Москва — Ленинград, 1931 год, стр. 3–11.
Ленинградский профессор политической экономии А. Ю. Финн-Енотаевский занял далеко не последнее место среди вождей контр-революционного меньшевизма, объединившихся в «Союзном бюро ЦК РСДРП(м)» и представших недавно перед пролетарским судом. В общей системе вредительской меньшевистской «работы» на долю Финна выпала очень ответственная, сугубо важная роль. Финн не ограничивался участием в заседаниях «Союзного бюро», организацией связи с зарубежными социал-интервентами, передачей денег и прочими «операциями». Помимо всего этого, он специально занимался тем, что подводил теоретический фундамент под ту политику восстановления капитализма, которую проводили меньшевики. Теоретическая деятельность Финна была целиком направлена на осуществление определенного «социального заказа», который международная и российская буржуазия передала своей меньшевистской агентуре. Эта деятельность целиком входила, в качестве одного из важнейших звеньев, в общую цепь контр-революционного вредительства. Все ученые построения Финна с начала до конца пронизаны одним руководящим стремлением — показать жизненность, необходимость капитализма и невозможность социалистического строительства в СССР.
Разоблачение той практики, которую проводил Финн, плечо к плечу с Рубиным, Громаном, Гинзбургом, Сухановым и иже с ними, чрезвычайно помогло полному уяснению и раскрытию «теории» всех этих ученых мужей. В свете уроков процесса меньшевиков-интервентов с предельной ясностью обнажаются скрытые пружины, заложенные в замысловатых теоретических построениях вождей российского меньшевизма. Очевидной для всех становится «близорукость», мягко выражаясь, тех, кто заявлял, что Рубин — автор «Очерков по теории стоимости» может не иметь ничего общего с меньшевистским функционером Рубиным, что профессор Ленинградского политехнического института и Финансово-экономического института Финн-Енотаевский является просто безобидно-брюзжащим ученым, а не руководящим меньшевистским деятелем, что член Комакадемии Суханов преодолел в себе Суханова-полународника, Суханова-меньшевика.
Но блестяще проведенное разоблачение практики российских и стоящих за их спиной международных социал-интервентов не только очень многое проясняет для работников теоретического фронта, но и к многому обязывает. Оно обязывает, прежде всего, к развернутой, углубленной большевистской критике меньшевистских теорий и теориек. Оно обязывает к тому, чтобы переворошить все писания отечественных и заграничных социал-фашистов. Оно обязывает к тому, чтобы внимательнейшим образом проверить, не осталось ли в работах молодых теоретиков-коммунистов тех или иных «хвостиков», тех или иных отрыжек финн-енотаевщины, рубинщины, громанщины и т. п. И особенно следует рассмотреть под этим углом писания представителей той породы академических, нейтральных «марксистов», которая, к счастью, сейчас может уже считаться вымирающей.
Настоящий сборник ставит своей задачей сослужить хотя бы небольшую службу в деле разоблачения и борьбы с социал-интервенционистской теорией. Следуя английской пословице «Помети прежде всего перед своим домом», Институт экономики ЛОКА занялся, в первую очередь, местным представителем контр-революционного меньшевизма, Финн-Енотаевским.
Сборник представляет собой несколько переработанную стенограмму заседания Института, происходившего 9-го февраля 1931 года. Не все писания Финна разоблачены здесь одинаково подробно, не все стороны его вредительской концепции подверглись достаточно основательной и подробной критике. То, что дано в сборнике, представляется нам лишь первым шагом, но и этот первый шаг принесет, как мы надеемся, известную пользу.
Теория Финна, несомненно, требует беспощадной марксистско-ленинской критики. Писания Финна не представляют собою простой механической суммы рассуждений на различные темы. За отдельными частными положениями, за заботливо подобранными в качестве прикрытия цитатами из Маркса, за защитной окраской сугубой теоретичности и академичности пристальный взор без труда обнаружит довольно стройную цепь выводов, поднимающихся от самых абстрактных проблем до практических вопросов сегодняшнего дня, трактуемых в духе последовательной борьбы с революционным марксизмом-ленинизмом. Ниже мы попытаемся кратко обрисовать основной стержень произведений Финна.
Исходным пунктом многословных рассуждений Финна является идея насчет того, что все строение общества совершенно автоматически обусловливается уровнем материальных производительных сил, а всякий шаг в общественном развитии может совершаться лишь в точную меру роста этих производительных сил. В противоположность Марксу, подчеркивавшему, что движение общества совершается на основе противоречия между производительными силами и производственными отношениями, что производственные отношения играют далеко не пассивную роль и то направляют, то тормозят развитие производительных сил — в противоположность этому Финн выдвигает свою чисто-механистическую теорию.
Мы не будем здесь касаться тех многочисленных штрихов, которыми Финн расцвечивает свое исходное положение, не будем останавливаться на том, как прилагает его Финн к своей теории стоимости, теории денег, теории кризисов и т. д. Читатель найдет более или менее подробные указания на сей счет в выступлениях товарищей Кашарского, Духовного, Рейхардта, Серебрякова. Поставим здесь перед собой вопрос о том, для чего служит Финну механистическая трактовка существа и связи производительных сил и производственных отношений. Она нужна Финну для того, чтобы сделать отсюда реакционнейшие практические выводы.
Первый вывод состоит в том, что, поскольку в современном капитализме производительные силы еще кое-как развиваются, постольку «капитализм далеко еще не отжил своего века, не превратился в фактор регрессивным». Для Финна капитализм не является загнивающим, умирающим капитализмом, не переживает своего всеобщего кризиса, а способен еще к долгому развитию. И он не жалеет чернил для того, чтобы получше расписать мощь современного капитализма и его способность к техническому прогрессу. Нещадно извращая факты, Финн тщится доказать, что капитализм процветает. Совсем накануне нынешнего мирового кризиса, в апреле 1929 года, Финн радостно заявляет о «небывалом подъеме промышленности» в САСШ, присоединяясь к общему хору певцов американского «просперити». «Вы верно слышали, что САСШ переживают теперь небывалый подъем промышленности», заявляет Финн в книге, напечатанной в 1930 г., и добавляет: «Имеются неоспоримые данные, показывающие колоссальный рост капитализма во всех областях, неимоверный рост накопления капитала, развития производительных сил в целом ряде новых отраслей» («Совр. денежные и кред. иллюзии» стр. 10). Финн восхваляет «разумную» линию развития капитализма САСШ и рассматривает современный капитализм, как благополучно вернувшийся к довоенной нормали.
Пусть факты говорят о крайне замедленном развитии производительных сил в современном капитализме, пусть факты говорят о безысходном кризисе буржуазной системы, о хронической недогрузке производственного аппарата, о хронической безработице, о нынешнем циклическом мировом кризисе, глубочайшем из всех, какие знает история — тем хуже для фактов. Наш профессор во славу капитала делает вид, что всего этого не существует.
Апологетические рассуждения Финна об империализме вообще и послевоенном капитализме в частности более подробно разбираются в выступлениях товарищей Кашарского, Рейхардта и Азарина.
За первым выводом следует второй. Раз капитализм продолжает успешно развивать производительные силы, раз он еще не отжил свой век, значит Октябрьская революция преждевременна и неправомерна — так рассуждает Финн. В свое время Финн-Енотаевский решил во имя «развития производительных сил данной страны» выступить с поддержкой российского царизма в империалистической войне. В годы войны этот «марксист» находился в рядах самого верноподданного оборончества. Но будучи готов признать и защищать царизм, Финн решительно отказывается от признания и защиты пролетарской революции. Он тщательнейшим образом «доказывает», что Октябрьская революция неправомерна, так как в России еще не созрели-де производительные силы. Он всячески заявляем что Октябрьская революция не является и не может быть пролетарской революцией, что она может быть лишь «доведением до конца начал, выдвинутых революцией 1905 г.», т. е. только буржуазной революцией. Не решаясь отрицать тот бесспорный факт, что в Октябре получил власть именно пролетариат, Финн, тотчас же характеризует его, как «ставший преждевременно у руля класс».
Таким образом, от преклонения перед империализмом Финн переходит к опорачиванию пролетарской революции. Вместе со своим «коллегой» по Союзному бюро — Сухановым он твердит избитую догму II Интернационала, заключающуюся в том, что пока производительные силы «окончательно» не созреют, пролетарской революции не может и не должно быть. Эта вреднейшая теория, пытающаяся демобилизовать рабочий класс, блестяще разоблачена Лениным в его статье «О нашей революции».
Будучи, по понятным соображениям, недоволен пролетарской революцией, Финн дышит поистине зоологической злобой по отношению к созданной ею диктатуре пролетариата. Наш профессор категорически против насилия, он требует демократии, он настаивает на необходимости «политических свобод», он не жалеет слов одобрения для маргариновых «гильдейских социалистов», но зато не упускает никакого случая, чтобы из какого-нибудь примечания не показать фигу в кармане большевикам. Разбор соответствующих политических высказываний Финна читатель встретит в выступлениях товарищей Бортника и Кашарского.
Вслед за вторым выводом Финн делает третий. Раз Октябрьская революция неправомерна, а диктатура пролетариата неуместна, то они обречены на неудачу. Обнаруживая трогательное согласие с троцкистами и столпами «ленинградской оппозиции», Финн развивает теорию о невозможности победы социализма в одной стране, особенно, если эта страна — Россия, опять-таки по причине отсталости производительных сил.
В своей слепой ненависти к диктатуре пролетариата меньшевистский профессор отказывается понять, что наши производственные отношения оказываются могучим средством развития производительных сил, что именно эти новые отношения дают возможность в кратчайший срок преодолеть оставшуюся в наследство от царизма экономическую отсталость, сколотить фундамент социалистической экономики и не только обеспечить таким образом победу социализма в нашей стране, но создать надежный оплот для мировой пролетарской революции.
Финн не хочет понять всего этого. Он не признает социалистического строительства в СССР, отрицает социалистический характер наших производственных отношений и, делая дальнейший, четвертый вывод из своей исходной установки, объявляет хозяйство СССР государственно-капиталистическим. А дальше Финн проводит ту мысль, что из государственных предприятий Советского Союза может развиться или социализм (но это он считает возможным лишь при особых, с его точки зрения, невероятных условиях), или капитализм. Вот этого-то второго результата и хочется Финну. Он тщательно подчеркивает, что было бы неплохо, если бы «у нас был чисто государственный капитализм», он приветствует его дальнейшее развитие и в 1926-м году, на 10-м году пролетарской диктатуры, пишет: «… Развитие государственного капитализма было бы прогрессивным в наших условиях». Профессор, именующий себя социалистом и марксистом, рвется к капитализму еще более энергично, чем чеховские три сестры — в Москву.
Товарищи найдут в выступлении товарища Эскина разбор финновской «теории советского хозяйства» в связи с другими построениями соратников Финна по меньшевистскому вредительству.
Финну, однако, мало всего вышеразобранного. Завершая свою концепцию, он пытается и социализм изобразить так, чтобы он был возможно больше похож на капитализм. По Финну при социализме продолжает действовать закон стоимости, являющийся, как известно, основным законом капиталистической экономики. По Финну при социализме сохраняются деньги и притом обязательно золотые. По Финну при социализме и коммунизме сохранится государство. Финн упорно старается доказать, что при социализме произойдут не такие уже большие изменения по сравнению с капитализмом. «Ребяческая наивность изображать», раздраженно пишет он, «что в социалистическом хозяйстве перестают действовать законы природы и общества и что их сменяют нормы, установленные людской волей, которая может предписывать истории ход по своему благоусмотрению и строить какие угодно формы жизни». Нехитрый смысл приведенной цитаты состоит именно в смазывании того совершенно нового, что несет с собой социализм, в попытке доказать, что по крайней мере часть законов капитализма являются вечными законами, которые сохраняют свою силу и при социализме.
Мы постарались бегло наметить основной скелет, центральную ось многочисленных писаний Финн-Енотаевского. Все это значительно более подробно разбирается в настоящем сборнике и нашей целью было лишь помочь читателю сразу уловить ту основную канву, на которой ловкий меньшевистский профессор расшивает причудливые узоры высказываний по самым разнообразным вопросам, начиная с денег и кончая теорией относительности.
Нам остается только подвести итоги, вытекающие уже из предыдущего беглого рассмотрения и еще более подтверждающиеся произведенным в сборнике подробным разбором. Эти итоги таковы: Теория Финна является классическим образом того, насколько далеки от марксизма взгляды современных социал-интервентов. Теория Финна является классическим подтверждением того, что российский меньшевизм есть законченное контр-революционное течение, целиком служащее делу восстановления капитализма.
А позорный провал меньшевистской авантюры, растерянное вранье Абрамовичей и жалкий лепет самого «раскаявшегося» Финна на процессе могут послужить еще одним подтверждением того, что Октябрьская революция вполне «правомерна» и что победа социализма в нашей стране не только возможна, но что мы уже вступили в период социализма и кладем последние камни фундамента социалистической экономики.
По поручению Института экономики ЛОКА