Атлас З. Стабилизация капитализма и «манипулируемая валюта» #

(S. W. Kemmerer «On moneys», Philadelphia, 1934 г.)

Журнал «Под знаменем марксизма», 1934, № 5, с. 149—163

Вышедшая в свет в текущем году книга известного «доктора денежных систем всего мира» Эдвина Уольтера Кеммерера посвящена исследованию основных актуальных проблем денежного обращения, «стоящих в данный момент перед американским народом». Кеммерер, имеющий огромный опыт в стабилизации денежных систем, «больший, чем кто бы то ни было во всем мире», применял до сих пор свое искусство во многих странах всех 5 континентов, где ему удавалось «вылечивать» больные организмы. Сейчас Кеммерер хотел бы применить свое искусство на родине, в США, денежная система которой больна и больна серьезно.

Для Кеммерера не существует «теории ради теории» и «истории ради истории». Теория и история денежного обращения для него лишь играют подчиненную роль для практики, для валютной политики, для врачевания денежных систем. Хотя рецензируемая книга посвящена современным проблемам денежного обращения США, однако и в ней мы находим исторические экскурсы, например о «гринбэках» в США (глава V) и германской инфляции (глава VI). В книге даны также и теоретически-догматические главы, например о классическом «золотом стандарте» (глава I) или об «Инфляции, рефляции, дефляции» (глава IV).

Но все это имеет лишь подсобное значение для критической оценки новейших валютно-политических манипуляций США, а именно, для критики современного бумажно-денежного стандарта США (глава II), «плана покупки золота» (глава IV), проблемы серебра и «плана покупки серебра» (главы VII и VIII) и, наконец, так называемого «товарного доллара», который Рузвельт пытается осуществить практически (глава IX). В итоге всесторонней критики правительственной политики денежного обращения Кеммерер намечает единственно верный с его точки зрения валютно-политический курс, а именно, указывает пути возврата к золоту (The Way Back to Gold, глава XI).

Кеммерер все время скользит по поверхности явлений денежного обращения, не претендуя на особенную глубину теоретического анализа, вкуса которому он никогда не имел. В качестве трезвого практика, представителя «здравого рассудка» он поднимает голос протеста против вредного и опасного дурмана идей «управляемой валюты», охватившего в последнее время американское гак называемое «общество».

То, что Маркс давно доказал теоретически, разбив в прах всякие иллюзии «трудовых денег», «конституированной ценности», «неизменного мерила стоимости» и т. д., Кеммерер подтверждает на основе своей практики.

Кеммерер целиком во власти золотого фетишизма, и так как он прочно стоит на почве капитализма, то для него нет никаких вообще путей для освобождения человечества от власти золота, от золотого фетиша. Для Кеммерера нет и быть не может лучшего стандарта чем золотой стандарт.

Перед миром «не стоит национальная проблема создания замены для золотого стандарта, но стоит скорее интернациональная проблема улучшения золотого стандарта» (стр. 13).

Поскольку международные экономические связи, мировая торговля являются необходимостью для современного капитализма, а мир представляет комплекс политически суверенных государств, постольку национальный бумажный стандарт не может быть основой интернациональных связей. Только странам, подчиненным и зависимым, можно навязать «регулируемую валюту» других стран:

«Суверенное государство не желает, чтобы ценность его бумажно-денежной единицы управлялась или контролировалась другим государством, как это имеет место в отношении стерлинга для стран, тесно связанных экономически или политически с Великобританией» (стр. 15).

«Бумажный стандарт» исключает возможность устойчивых международных связей, «нормальной торговли»; резкие колебания курсов валют расстраивают механизм международного движения товаров и капиталов.

Бумажный стандарт — это «огромное препятствие для международной торговли, ибо он вызывает большие колебания вексельных курсов между всеми странами бумажного стандарта и между каждой из этих стран и золото-стандартными странами» (стр. 15).

Кеммерер против бумажных денег, против инфляции. Анализируя современное строение денежной массы США (8 видов денег!), Кеммерер считает так называемые федеральные резервные ноты худшим видом бумажных денег, ибо эти ноты так же, как и современная германская марка, не имеют никакого обеспечения, кроме правительственного долга. Они являются поэтому «самым слабейшим звеном нашей денежной системы» (стр. 26). Кеммерер против осуществленных правительством США инфляционистских законов, полагая, что при современном валютном законодательстве «будет ощущаться недостаток в том доверии, которое необходимо для здорового и устойчивого восстановления» (стр. 27).

Итак, Кеммерер отчетливо с первых страниц этой книги определяет свою позицию по отношению к правительственному курсу и инфляционистским теориям. Кеммерер, далее, в исторических экскурсах стремится найти обоснование своих позиций, совершенно не понимая при этом всей специфики инфляционного процесса в период всеобщего кризиса капитализма. Так, он ставит на одну доску, скажем, инфляционистский опыт с «гринбэками» в США и германскую инфляцию 1923 года, или современный инфляционный «эксперимент». Оставляя поэтому в стороне эти экскурсы, так же как и некоторые догматические, теоретические рассуждения Кеммерера, перейдем к его трактовке проблемы «манипулируемой валюты» как одной из попыток регулирования и стабилизации капитализма.

Кеммерер считает, что идея «товарного доллара» американского происхождения: еще в 1679 г. ее выдвинул американский астроном Симон Ньюкомб. Но математическая точность, столь необходимая в астрономических исследованиях, недостаточна для экономиста. Прежде чем оперировать количеством, экономист должен проанализировать качество, и в этом прежде всего заключается научное исследование явлений социальных и экономических. Поэтому без качественного анализа денег невозможен правильный количественный анализ денежного обращения. Ньюкомбу как астроному игнорирование этого было простительно. Но что сказать об Ирвинге Фишере, который законы механического равновесия применяет в политической экономии и на основе этой явно бесплодной методологии выдвигает идею «товарного доллара»? Эта идея чрезвычайно проста, но простота в данном случае отнюдь не является формой проявления гениальности. Кеммерер не может понять порочность идеи товарного доллара в самой ее основе, но он практически опровергает эту идею, демонстрируя этим бесплодность методологии Фишера как наиболее крупного современного представителя вульгарной количественной теории денег.

Существует несколько вариантов плана товарного доллара, но все они сводятся к стабилизации доллара, к созданию доллара с фиксированной ценностью. Как же этого можно достигнуть? Оказывается, совсем просто: если уровень цен, фиксируемый товарным индексом, повышается, золотое содержание доллара должно быть повышено в том же проценте, и это будто бы компенсирует повышение цен. «Покупательская сила золота», скажем, упала вследствие роста товарного индекса на 10%, но зато золотое содержание доллара также повысилось на 10% и, следовательно, покупательская сила доллара (с большим золотым номиналом) осталась неизменной. Иным образом можно компенсировать и падение цен соответствующим снижением золотого содержания доллара. Так просто и так… нелепо!

В ценовом механизме проявляет свое действие закон стоимости; непрерывное стихийное колебание цен отдельных товаров является необходимостью для товарного производства. Изобретатели товарного доллара и их современные эпигоны не понимают того, что действительными деньгами является золото, а не его денежное название, например доллар. Обесценение товаров при периодических кризисах, происходит в отношении золота как монопольного выразителя общественного труда, не в отношении его денежных названий, или бумажных знаков. Если же существует размен на золото, то указанные манипуляции будут заключаться лишь в изменении курса валюты на золото. А всякое заранее известное изменение курса валюты будет антиципироваться капиталистами, и этим будет усиливаться та тенденция, для нейтрализации которой проводится вся эта политика. Б. М. Андерсон в своей статье «О практической невозможности товарного доллара» в «Chase Economic Bulletin» от 13/XII 1933 г. прекрасно показал тот рыночный механизм, который опрокидывает этот план товарного доллара:

«Прежде всего рассмотрим случай падающих цен. Мы допустим, что цены упали на 2 или 3% и что продолжается тенденция падения цен, так что мы можем ожидать, что в ближайшие 2 или 3 месяца правительство будем прогрессивно уменьшать золотое содержание доллара. Почему же иностранцы не будут извлекать свои деньги с нашего рынка, превращать свою наличность в американских банках в золото, чтобы предохранить себя от потери 2 или 3%, которые они ясно могут антиципировать? Почему спекулянты не будут превращать доллары в золото, антиципируя возможность обратного превращения и получения для себя этим путем новых долларов? И почему всякий, кто имеет иностранные платежи, не будет приобретать в большом количестве иностранной валюты, вызывая этим отлив золота из страны? И не будут ли все эти сделки сокращать массу денег страны, поскольку золото будет отливать из центральных органов путем превращения бумажных долларов в золото? И не будут ли эти операции уменьшать банковские резервы, сжимать денежный рынок, повышать норму процента по краткосрочным ссудам, сокращать кредиты для обращения товаров и ценных бумаг? Но может ли являться правильной процедурой сжатие денежного рынка, когда желают поднять цены?»

Итак, попытка повысить цены, следовательно предотвратить кризис или моментально устранить его первые удары путем манипуляции «ценой золота», т. е. золотым содержанием доллара, бесплодна, по крайне мере, до тех пор пока сохраняется золотой стандарт, размен на золото. При этой предпосылке отлив золота, резкое сокращение денежной массы, искусственное сжатие денежного рынка оказываются просто-напросто результатом одного из видов «нелепого и невежественного банковского законодательства», которое может только усугубить кризис.

Чтобы поднять цены в бумажных долларах, нужно с самого начала оторвать доллар от золота, прекратить размен. Только в этих условиях может оказать какой-то эффект «манипулируемая валюта» («managed currency»). Поэтому сторонники активного регулирования капитализма через денежный механизм, как Кейнс, требует отказа от золотого стандарта, свободной от золота манипулируемой валюты… Однако эта «свобода» иллюзорна. Как показывает практика, эта иллюзия, пытаясь стать практической догмой, приносит немало хлопот капитализму.

В период «просперити» никто, конечно, всерьез не помышлял о «манипулируемой валюте». Стоит ли манипулировать валютой, чтобы снижать цены, урезывать прибыли капиталистов? Монополистический капитал такой манипуляции, конечно, никогда не разрешил бы своим правительственным агентам, имеющим право регулировать валюту и банковскую систему. Напротив, когда ураганом жесточайшего экономического кризиса были сметены все барьеры монополистического «регулирования цены» и индекс покатился книзу, вершители судеб монополистического капитализма внезапно вспомнили о прекрасных идеях Фишера и Кейнса. Они стали добиваться компенсации понесенных ими потерь в ходе кризиса в первую очередь за счет рабочего класса. Они стали, во-вторых, требовать выхода из кризиса для своей страны за счет своих конкурентов с мирового рынка, за счет углубления общего кризиса обнищания рабочего класса в других странах.

Таково то действительное «благо народа», к которому стремились Мак-Кенна и Кейнс в Англии, Фишер и Томас в США. Рузвельт не может действовать в интересах всего «народа» против класса капиталистов: «Если Рузвельт попытается действительно удовлетворить интересы класса пролетариев за счет класса капиталистов, последние заменят его другим президентом… Что может противопоставить президент воле класса капиталистов?» (Из беседы товарища Сталина с Г. Уэллсом, «Большевик», 1934 , №17). Такова та «национальная политика», которую стал осуществлять Рузвельт с момента валютной катастрофы в США в марте 1933 г. За этими теориями и этой политикой нетрудно обнаружить их действительный, классовый смысл: стремление использовать валюту в интересах монополистического капитала для выхода из кризиса за счет рабочего класса.

Но Кеммерер об этом умалчивает, хотя, как покажем ниже, он понимает, что манипуляции с валютой кое-кого серьезно задевают.

Итак, полагаться на естественный процесс излечения больного организма нельзя, необходимо манипулировать валютой. Но чтобы манипуляция дала то, что надо, а именно: повышение цен, снижение реальной зарплаты рабочих, снижение реального дохода фермеров за счет ножниц цен между промышленными и сельскохозяйственными товарами — необходимо активно влиять на цены через денежный механизм, отнюдь не ограничиваясь чисто номинальным изменением золотого содержания доллара.

А это возможно путем расширения денежной массы и кредита либо путем ускорения обращения денег. При золотом стандарте правительство бессильно оказывать влияние на действительные, золотые цены товаров указанными выше путями, ибо здесь объем денежной массы и скорость обращения денег целиком определяются товарным обращением: количество денег здесь не оказывает влияния на цены, но, напротив, как теоретически доказал Маркс, сумма цен товаров определяет количество необходимых для обращения денег.

Иное дело в условиях бумажно-денежного обращения. Маркс показал, что в этом случае при прочих равных условиях количество бумажных денег будет определять их «стоимость» и, следовательно, уровень бумажных цен; равным образом, цены отдельных товаров в той или иной мере в этом случае подвержены воздействию правительственной валютной политики. Здесь-то и открываются возможности манипуляции с валютой, которой в условиях кризиса требуют господствующие группировки монополистического капитала по указанным выше классовым мотивам.

Манипуляции здесь возможны потому, что правительство теми или иными путями может расширить объем денежной массы либо вызвать снижение курса или золотого содержания доллара и этим ускорить обращение денег. Словом, здесь государство может при данных золотых ценах влиять на факторы денежного обращения и этим путем воздействовать на бумажные цены. Однако вмешательство государства, выпускающего бумажные деньги с принудительным курсом, — а только о таких бумажных деньгах мы здесь говорим, — на первый взгляд как бы уничтожает экономические законы. Государство, которое в монетной цене только давало определенному весовому количеству золота легальное название, а при чеканке только накладывало на золото свой штемпель, теперь, по-видимому, магической силой своего штемпеля превращает бумажки в золото. Так как бумажные билеты имеют принудительный курс, то никто не может помешать государству навязать обращению произвольно большое число этих билетов и напечатать на них любые монетные названия, например в 1 фунт стерлингов, 5 фунтов стерлингов, 20 фунтов стерлингов. Билет, раз попавший в обращение, не может быть оттуда выброшен, так как пограничные столбы данного государства задерживают его движение, а вне обращения он теряет всякую стоимость, Как потребительную, гак и меновую. Оторванный от своего функционального бытия, он превращается в ничего не стоящий клочок бумаги. Однако эта власть государства только кажущаяся. Государство может бросить в обращение любое количество бумажных билетов с любыми монетными названиями, но с этим механическим актом его контролю приходит конец. Поглощенные обращением знаки стоимости или бумажные деньги подпадают под власть его имманентных законов»¹.

Суть дела именно в том, что этим механическим актом ограничивается роль государства и вступают в силу «имманентные законы обращения». Равным образом роль государства ограничивается механическим актом снижения золотого содержания доллара. Но говорить о каком-то сознательно осуществляемом «контроле» за рыночными процессами, о «контролируемой инфляции» — это значит не понимать законов обращения. Государство этими мероприятиями, правда, может вызвать рост бумажных цен, но эта тенденция действует путем расстройства всего механизма ценообразования, и, следовательно, вся система цен приносится в жертву интересам тех групп капиталистов, которым выгодна эта тенденция.

Сильнейшие и хаотические разрывы в ценах — неизбежный результат инфляционного процесса, что подтверждается всей историей денежного обращения. И это не проходит даром как для рабочего класса (падение реальной зарплаты), так и для мелких товаропроизводителей, прежде всего для фермерского крестьянства (отставание в росте цен на сельхозпродукты), не обладающего аппаратом монополистического давления на рынок, на цены. Кеммерер видит, что так называемый «стабилизованный доллар» неизбежно должен обострить экономические и политические противоречия классов и внутриклассовых группировок. Он говорит: «Что бы, например, произошло в случае, если индекс цен правительства повысился бы, в то время как цены пшеницы и хлопка под влиянием необыкновенно хорошего урожая или неблагоприятных рыночных условий сильно упали бы?» (стр. 152). Конечно, скажем мы, произошло бы ограбление фермерства; в этом случае манипуляция товарным долларом дала бы немало новых золотых долларов монополистическому капиталу, поскольку эта манипуляция усилила бы «ножницы цен» между промышленными и сельскохозяйственными товарами.

Однако идеи Кеммерера или Варбурга столь же полезны монополистическому капиталу, как и противоположные идеи Кейнсов, Фишеров и других. Дело в том, что инфляция как метод сверхэксплуатации должна иметь свою меру. Германская инфляция 1923 г. прекрасно показала, что нарушение этой меры развязывает такие силы (не только экономические, но и политические!), которые составляют реально ощутимую угрозу для существования капитализма. Каждому овощу свое время, и теория Кеммерера нужна для практики монополистической буржуазии в определенный момент, в то время как вчерашняя практика нуждалась совсем в иной теории, и Кеммерер был далек от этой практики.

* * *

В связи с объявлением «плана покупки золота» Рузвельт в своей радиоречи 22 октября 1933 г. заявил, что это «политика», а не уловка («ехpedient»)» и что мы «таким образом продолжаем двигаться в направлении управляемой валюты» (стр. 29). Итак, покупка золота по повышенной цене была задумана Рузвельтом как один из маневров рефляции, а в отдаленном будущем — стабилизации доллара на докризисном индексе цен. Рузвельт располагал большими стабилизационными валютными фондами, и никогда еще в истории, как правильно замечает Кеммерер, эти фонды не использовались для резкого подъема товарных цен до более высокого уровня, который должен был стать вечным, неизменным уровнем. Каковы же экономические орудия, которыми располагал Рузвельт, чтобы осуществить свою столь же красивую, сколь и утопическую идею?

Сторонники «плана покупки золота» рассчитывали на комбинированное действие ряда факторов как следствия реализации этого плана. Во-первых, предполагалось, что рост цены золота и падение вексельного курса, вызванное покупкой золота, должны, как обычно бывает при инфляции, автоматически привести к росту товарных цен, поскольку повышена цена золота, являющегося «мерой для обмена ценностей». Во-вторых, повышение цены золота и падение вексельного курса должно стимулировать экспортную торговлю, в особенности сельхозпродуктами. Это вызовет повышение цен экспортируемых товаров внутри страны, а через экспортируемые товары повышение цен распространится на все прочие товары.

В-третьих, массовая скупка золота даст увеличение золотых резервов эмиссионных банков, что создаст новый базис для дальнейшей экспансии банкнот и депозитных средств обращения.

В-четвертых, даже независимо от третьего момента самые операции по покупке золота непосредственно означают экспансию средств обращения, которая вызовет тенденцию повышения цен (стр. 32–35). Оправдались ли эти расчеты? Опыт еще раз подтвердил абсурдность вульгарной количественной теории денег, на которой базировался этот план. В течение 26 месяцев с момента отмены золотого стандарта в Англии (с сентября 1931 г. до декабря 1933 г.) курс валюты упал на 61%, но индекс оптовых цен возрос только на 5%. Поэтому не без основания лондонский «Экономист» 28 октября 1933 г. писал:

«Британский опыт в течение последних двух лет служит очевидным доказательством нечувствительности внутренних цен к изменению внешне курсовой ценности валюты. И если это истина для Великобритании, где 1/3 всей экономической жизни страны находится в прямой связи с внешним миром, почему это могло бы быть меньшей истиной для Америки, для которой значение мировой торговли значительно меньше?»

Отмена золотого стандарта в США и реализация указанного выше «плана покупки золота» еще раз подтвердили британский опыт. Кеммерер отмечает, что «правительство США подняло цену только одного товара, а именно золота, повысив к 30 декабря 1933 г. его цену на 64%, в то время как уровень цен далеко отставал от курса золота, хотя правительство именно преследовало цель повышения цен. Такие «покупки» имеют тенденцию увеличивать разрыв между ценой золота и уровнем товарных цен». Не достигая ни в коей мере поставленной цели, «правительство разрушает интернациональные курсы и вызывает ненужный антагонизм заграницей, в частности со стороны тех немногих стран, которые еще стремятся поддерживать золотой стандарт» (стр. 39).

Кеммерер считает, что из перечисленных четырех факторов непосредственное ценоповышающее влияние оказывает только четвертый фактор (экспансия средств обращения при покупке золота). Кроме того цена золота при бумажном стандарте оказывает также и косвенное влияние на уровень товарных цен, а именно через торговлю со странами золотого стандарта: вследствие стимулирования экспорта и ограничения импорта могут возрасти внутренние цены.

Кеммерер читает мораль инфляционистским политикам. Как, мол можно удовлетворяться результатом — некоторым повышением внутренних цен, — если этот результат достигнут столь невыгодным для страны образом: ведь стимулирование экспорта при падении курса валюты означает, что данная страна отдает другим странам все возрастающую сумму ценностей, а получает в обмен на них все уменьшающуюся сумму реальных ценностей. От этого, говорит Кеммерер, страну не может стать богаче! Странная мораль в условиях мирового кризиса! Разве США страдают от «бедности», а не от «богатства», от «недостатка», а не от «избытка» реальных ценностей? Разве считаются в своей практике капиталисты с тем, «богатеет» или «беднеет» страна в результате их коммерческих сделок? И разве более «этично» прямое уничтожение материального богатства, осуществлявшееся неоднократно в США при наличии безработицы и нищеты? Причем же тут широкий «народнохозяйственный» и «социально-этический» критерий Кеммерера?

Капиталистам нужно повысить свои прибыли путем повышения цен, сокращения издержек производства и расширения сбыта на мировом рынке. И что бы ни говорил Кеммерер, инфляция некоторые, хотя и бы и временные результаты в известной мере дает и поэтому рассматривается нами как одна из попыток капиталистов найти выход из кризиса. Иное дело, и в этом прав Кеммерер, что инфляция не означает стабилизации капитализма, контроля за экономикой, народнохозяйственного планирования и т. д. и т. п. Но из этого отнюдь не следует, что инфляция и так называемый «план покупки золота» как ее атрибут или метод были невыгодны и бесполезны для американской империалистической буржуазии.

Кеммерер, например, пишет следующее о реальных результатах «плана покупки золота»: «До конца 1933 г. он дал не более чем то, что привел в расстройство вексельные курсы, вызвал антагонизм за границей и повсюду ослабил доверие к доллару. Первые покупки внутреннего золота были сделаны по цене 31,36 за унцию, как раз на 52% выше паритета золотого доллара, что составляло золотую ценность 66 центов за один доллар. К концу 1’933 г. правительство подняло цену золота до 34,06 за унцию, которая была на 65% выше паритета золотого доллара и давала бумажному доллару ценность в 61 цент золотом. Несмотря на снижение золотой ценности нашего бумажного доллара на 8% за период от 25 октября 1933 г. до конца года товарные цены в целом упали в течение этого периода. Индекс товарных цен, еженедельно публикуемый «Анналистом», был 26 декабря 1933 г. на 2,6% ниже чем 24 октября 1933 г.» (стр. 43). Что же из этого следует? Лишь то, что нет и не может быть пропорциональности между движением курса валюты и товарными ценами и что возможно даже, как показывает приведенный Кеммерером факт, в отдельных случаях снижение цен несмотря на повышение «цены золота». Но разве приведенный Кеммерером факт опровергает возможность роста внутренних «бумажных» цен при падении курса валюты? Ни в коем случае! Снижение индекса на 2,6% в условиях кризиса ничего не доказывает, ибо без падения курса валюты снижение индекса, бесспорно, было бы бо́льшим в условиях кризиса, и влияние инфляции здесь сказалось в форме замедленного падения цен.

Снижение курса валюты само по себе влияет на внутренние цены через мировую торговлю (валютный демпинг), вызывая повышение (а в условиях кризиса — замедленное падение) цен на импортируемую и экспортируемую продукцию. При этом повышение цен происходит не только вследствии протекционистского влияния валютного демпинга: снижение курса валюты даже при неизменном объеме денежного обращения влияет инфляторно, а именно, через скорость обращения денег (так называемое «бегство от валюты»). Прямая экспансия кредитных и бумажных средств обращения естественно, усиливает эту тенденцию, но важно подчеркнуть, что уже самое падение курса валюты даже при неизменной эмиссии средств обращения является инфляционной мерой, и в большей или меньшей мере, в прямой или замаскированной форме инфляционистское влияние этого маневра валютной политики должно проявиться.

В другом месте своей работы Кеммерер утверждает, что «стремление расширить объем денежного и депозитного обращения и этим путем повысить цены нейтрализуется сокращением скорости обращения» (стр. 149).

В определенных условиях это, конечно, верно. Но если Кеммерер понимает значение скорости обращения как фактора, влияющего на понижение цен, то нельзя отрицать влияние этого фактора в иных условиях в противоположном направлении, а именно в случае, как мы указали, резкого падения курса валюты. Между тем Кеммерер стремится доказать, что только прямая экспансия средств обращения может оказать инфляторное действие. Это, как мы показали, теоретически неверно и практически опровергается фактами, когда происходит чисто инфляционный подъем бумажных цен при стабильной или незначительно возросшей денежной массе. Кеммерер не понимает, что специфичность инфляционного процесса в условиях современного экономического кризиса заключается именно в том, что инфляция не сопровождается значительным увеличением денежной массы; именно падение курса валюты через скорость обращения денег, действует как активная инфляторная сила.

* * *

Перейдем теперь к анализу результатов инфляционистской политики США и определению перспектив валютной политики этой страны. В отличие от Англии правительство США в лице Рузвельта сознательно ставило себе задачу путем инфляционистских мероприятий ликвидировать кризис, создать подъем и стабилизировать капиталистическую экономику.

Так называемая рефляция (политика снижения курса валюты и повышения цен до уровня цен периода подъема) является официальной программой экономической политики правительства США. Эта рефляция, как указывает Кеммерер, мотивировалась интересами должников (снижение долгового бремени производителей). В этих именно целях, по мнению Кеммерера, был отменен золотой стандарт и осуществлены такие мероприятия, как либеральное кредитование фермеров под обеспечение их продукции, большие расходы правительства на общественные работы, закупка фермерских продуктов правительством, либеральная политика кредитования промышленности и торговли федеральной резервной системой, большая экспансия банковского кредита в форме крупных покупок федеральными резервными банками ценных бумаг на открытом рынке и, наконец, «план покупки золота», осуществленный с октября 1933 г., и «план покупки серебра» — с декабря 1933 г. (стр. 49).

Каков же результат действия всех этих инфляторных сил? Кеммерер указывает, что экспансия средств обращения и кредита действительно была осуществлена: «Если страна имеет только 3/5 физического объема деловой активности (business) по отношению к 1926 г. и если эта активность обслуживается на 18% большей массой средств обращения и 3/4 объема банковского кредита, то очевидно, что средств обращения более чем достаточно, чтобы товарные цены были на уровне 1926 г.» (стр. 51). И если этого не произошло, то только потому, что инфляционная политика «не создает обстановки для оживления, ибо публика имеет мало доверия к деловой ситуации и опасается за будущую ценность доллара, в единицах которого заключаются все будущие деловые контракты» (стр. 55).

И далее: «Несмотря, однако, на инфляционные меры наша промышленная продукция в ноябре 1933 г. была не так близка к уровню, существовавшему до репрессии, как например в золотостандартной Франции или в Германии, Канаде и Великобритании».

Итак, Кеммерер, во-первых, признает наличие значительной инфляции, во-вторых, считает, что инфляция не улучшила положения США по сравнению с другими странами и, в-третьих, что инфляционная политика препятствует хозяйственному оживлению. В отношении первого пункта спора нет: инфляция в США — факт. Верно также и то, что инфляционная политика вообще не может создать условий для устойчивого восстановления экономики. Более или менее устойчивый «нормальный» подъем может быть только при наличии устойчивой валюты: это подтверждается всей историей капиталистического развития в главнейших странах. Но неверно то, что инфляция ничего не дала монополистической буржуазии США. Утверждение Кеммерера является замаскированной апологией той сверхэксплуатации рабочего класса, которую фактически осуществила монополистическая буржуазия США путем инфляции.

В целом ряде документов Коминтерна неоднократно подчеркивалось значение инфляции как метода хотя бы временного и относительного укрепления монополистического капитала в данной стране за счет дополнительной эксплуатации рабочего класса. Так например в тезисах, принятых VI пленумом ИККИ в феврале–марте 1926 г., была дана следующая оценка инфляции того периода во Франции: «Нынешнее сравнительно благополучное состояние французской промышленности в значительной степени проистекает из состояния инфляции, равносильной снижению реальной заработной платы французского рабочего».

Кеммерер забывает, что США сильнее и ранее других стран были поражены экономическим кризисом, и поэтому сравнение показателей объема промышленной продукции США, например, с Францией — не доказательство того, что монополистический капитал США ничего не выиграл от инфляции.

В отношении уровня цен в бумажной валюте США добились многого.

В то время как индекс «Анналиста» в июне 1934 г. стоял только на 23% ниже 1929 г. (высшей точки), английский индекс (Board of Trade) на 26,2%, германский индекс (Statistisches Reichsamt) на 30,4%, а французский индекс (Statistique genérale de la France) на 42,5% ниже того уровня индекса для этих стран, США бесспорно опередили все страны в деле взвинчивания внутренних товарных цен.

Инфляционная конъюнктура вообще и в США в частности, не создавая устойчивого подъема, в то же время играет известную роль в действии «внутренних экономических сил капитализма». Такую именно оценку инфляционной или военно-инфляционной конъюнктуры дал товарищ Сталин своем докладе на XVII съезде партии:

«Не может быть сомнений, что военно-инфляционная конъюнктура играет здесь немалую роль… Но было бы грубой ошибкой объяснять все военно-инфляционной конъюнктурой. Такое объяснение неправильно хотя бы потому, что охарактеризованные мною некоторые сдвиги в промышленности наблюдаются не в отдельных и случайных районах, а во всех или почти во всех промышленных странах, в том числе в странах с твердой валютой. Очевидно, что наряду с военно-инфляционной конъюнктурой здесь имеет место также и действие внутренних экономических сил капитализма».

Итак, инфляционный фактор оказывает влияние наряду с «действием внутренних экономических сил капитализма», и потому именно мы рассматриваем инфляцию как один из классовых методов экономической политики, используемых империалистической буржуазией в борьбе за капиталистический выход из кризиса. Рузвельт не проводил бы столь настойчиво свою инфляционистскую политику, если бы в самом деле инфляция, как утверждает Кеммерер, только вредила бы «стране», т. е. монополистическому капиталу США. Выгоды последнего от инфляции бесспорны (хотя бы ценой дальнейшего углубления общего кризиса капитализма). Конечно, Англия и Япония, ранее США осуществлявшие инфляционистскую политику, в общем от инфляции получили больше чем США, которые своей политикой дали лишь реванш в международной валютной войне Англии, Японии и другим странам.

«Твердолобый» сторонник устойчивой валюты, Кеммерер не понимает ни действительных причин современного мирового экономического кризиса, ни действительной роли инфляции в ходе кризиса и в переходе кризиса в «депрессию особого рода». Кеммерер даже утверждает, будто бы вообще США могли избегнуть отказа от золотого стандарта!

* * *

Нам остается бросить взгляд на перспективы валютной политики США, как они рисуются маститому «доктору денежных систем всего мира» Кеммереру.

Кеммерер прежде всего не без основания напоминает об опыте мировой войны, указывая, что этот опыт показал невозможность действительного расцвета при наличии «управляемых валют» и потребовал всеобщего возврата к золотому стандарту (стр. 172).

Не отрицая возможности некоторого, правда, неустойчивого, оживления в результате инфляции, Кеммерер, однако, в мрачных красках рисует перспективы инфляции. Выгоды от инфляции в результате расширения экспорта временны, неустойчивы, валютная война вызывает хаос в мировой торговле, и поэтому с точки зрения необходимых для США нормальных и устойчивых мирохозяйственных связей инфляция должна быть отвергнута. Искусственное обесценение курса валюты вызывает со стороны всех других стран всем известные контрмеры и в числе их применение того же оружия — инфляции, что приводит к «интернациональному соревнованию в инфляции, имеющему своим результатом хаос в мировой торговле, в мировом денежном обращении и во всех международных финансовых операциях» (стр. 40).

Столь же категорически Кеммерер отвергает всевозможные инфляционистские проекты «манипулируемой валюты» в целях подъема внутренней экономики.

«В периоды, когда сильны проекты инфляции, как это было в США весной и летом 1933 г., в некоторых сферах может иметь место лихорадочная деловая активность, обязанная предвосхищению и учету повышения цен, Но такое «просперити» не является устойчивым, как мы могли недавно убедиться, к нашему сожалению. До тех пор, пока мы твердо не стабилизируем денежную единицу, к которой народ (от инициативы которого зависит наше экономическое восстановление) имеет полное доверие, мы не можем оживать устойчивого и нормального расцвета. Выдвигая эту идею, можно сказать, что чем скорее мы вернемся к золотому стандарту, тем лучше» (стр. 173–174).

Общеизвестно, что сторонники «рефляции» и в их числе сам Рузвельт отнюдь не против стабилизации валюты, но лишь после того, как уровень цен достигнет своего «естественного уровня», а таковым они считают уровень цен периода «просперити». Кеммерер категорически отвергает эту, мы сказали, «перспективную стабилизацию» и требует отказа от всякой тактической и политической игры в этом вопросе; он настаивает на решительной и немедленной стабилизации и восстановлении золотого стандарта «всерьез и надолго».

Как стабилизировать? Не нужно рассуждать на эту тему, но немедленно стабилизировать валюту. Поэтому нет никаких особых путей и особого подхода для стабилизации: «The way to Stabilize is to Stabilize» («Путь к стабилизации — это стабилизация»). Кеммерер полагает, что это так же легко сейчас сделать США, как и тем колониальным и полуколониальным странам, в которых Кеммерер в свое время так искусно проводил стабилизации валют. Кеммерер пишет: «Политические доктора в Вашингтоне в течение некоторого времени лечили наш экономический организм обычным лекарством — инфляцией — и продолжают делать то же самое. Пациент сопротивляется, и до настоящего времени лекарство было только малоэффективным; но система пациента уже полна лекарством, и она не может больше его впитывать. Медленно публика теряет доверие к нашей валюте, как показывает отлив капитала из страны, повышение цен на фондовом рынке, сокращение спроса на первоклассные государственные ценные бумаги и неустойчивость на рынке. Отказ от золотого стандарта верной 1933 г. не был необходимым» (стр. 184–185).

Верно ли, что отказ от золотого стандарта весной 1933 г. не был необходимым, что он, следовательно, был «ошибкой» Рузвельта и его сторонников? Это так же верно, как и то, что современный экономический кризис был «ошибкой», что он был порожден той или иной политикой правительств Франции, Англии или США, например политикой в области долгов и репараций! Попытки найти конкретных «виновников» экономического кризиса вообще, валютного кризиса в частности напоминают попытки отыскать виновников мировой империалистической войны. Дело, конечно, в самой экономической системе, в капитализме эпохи всеобщего кризиса, из которого вытекают все особенности современного экономического кризиса и в частности крах американского доллара весной 1933 г., отнюдь не являвшийся результатом определенной политики, хотя, действительно, инфляционистская политика усиленно инспирировалась определенными кругами в США перед крахом, и эта настойчивая пропаганда инфляции, конечно, ускорила созревание предпосылок валютного краха.

Иное дело после краха золотого стандарта в США. Здесь уже мы можем говорить об определенной, сознательно осуществляемой на базе бумажно-денежного стандарта инфляционистской политике. Кеммерер думает, что его советы вполне научны и объективны, что его радикальный рецепт (устойчивая золотая валюта) — универсальное средство лечения капитализма. Между тем вся «наука» Кеммерера лишь обосновывает определенную линию валютной политики, которая уместна и полезна для монополистического капитала лишь в определенных условиях и которая бесполезна и абсурдна, в иных условиях (например весной 1933 г.). Но в данный момент для монополистического капитала США есть все основания для того, чтобы выслушать всерьез консультации заслуженного доктора денежного обращения г-на Кеммерера. Тем более, что последний, порицая все то, что было, не собирается никого линчевать за беды, принесенные «ложной» политикой правительства американскому «народу» и всему миру. Более того, Кеммерер отнюдь не догматик и вовсе не требует, как это следовало бы логике вещей из его анализа, восстановления status quo и исправления допущенной весной 1933 г. «ошибки», т. е. возврата к золотому стандарту на базе прежнего, золотого содержания доллара. Он трезвый политик и поэтому отвергает путь возврата к прежнему паритету как «тяжелый длительный и морально не оправдываемый» (стр. 177). Он возражает против политики дефляции и требует стабилизации доллара на уровне 66 2/3 цента (стр. 184–185).

Он указывает, что этот уровень стабилизации даст общий уровень оптовых цен на 10% ниже 1926 г. и на 26% выше чем в ноябре 1933 г. Почему Кеммерер настаивает на этом уровне, почему он не хочет «наказывать» инфляционистов? Потому только, что именно этот уровень цен (результат проведенной инфляции!) «дает существенную и достаточную помощь классу дебиторов, интересы которых защищает правительство» (стр. 185). Кеммерер явно не сводит концы с концами. С одной стороны, он утверждает, что отказ от золотого стандарта, и инфляция были «ошибкой», а с другой стороны, не хочет отказаться от той «помощи», которую дает так называемому классу дебиторов, в первую очередь монополистическому капиталу, современный уровень курса валюты и товарных цен. Кеммерер, вполне естественно, рекомендует монополистическому капиталу то, что выгодно последнему, но почему же тогда «ошибкой» была инфляция, если она принесла выгоды монополистическому капиталу? Противоречия Кеммерера — это внутренние противоречия его так называемой «науки», которая не есть наука, но определенная классовая политика, не открывающая никаких закономерностей и необходимая монополистическому капиталу лишь в определенных, конкретных условиях.

Кеммерер, далее, рисует весьма радужную перспективу для капиталистического мира. Его прогноз звучит пророчески: «Я ожидаю до 1940 г. падения ценности золота по крайней мере до уровня 1926 г. В этом случае наш уровень цен был бы более чем вдвое выше уровня начала 1933 г.» (стр. 186). Для Кеммерера, конечно, нет специфической депрессии в условиях всеобщего кризиса капитализма, «депрессии особого рода, которая не ведет к новому подъему и расцвету промышленности, но и не возвращает ее к точке наибольшего упадка» (Сталин).

Кеммерер знает только одно: кризис должен смениться подъемом, а раз подъем — значит рост цен и падение ценности золота. Если это верно, то почему бы в таком случае ценности золота не возвратиться до 1940 г. к уровню 1926 г.? Но что для этого надо делать? Оказывается, совсем немногое. Для этого достаточно «вылечить» валюту следующим образом: прибыль, полученная правительством от переоценки доллара, должна быть использована для сокращения правительственного долга, но отнюдь не для дальнейшей экспансии денежного обращения и кредита, например путем покрытия новых больших публичных расходов, что привело бы к новой широкой инфляции и подорвало бы золотой стандарт (стр. 187). Кеммерер рекомендует восстановить золотую валюту в форме так называемого золотослиткового стандарта, т. е. без обращения золотых монет и с разменом банкнот только на крупные золотые слитки стоимостью в 8000 долл, (такая система существовала в Англии и Франции до кризиса). Если правительство твердо возьмет курс на стабилизацию, то восстановится доверие к доллару и не возникнет вновь опасности отлива золота: «Результатом такой решительной и быстрой стабилизации было бы восстановление делового доверия и появление сильного стимула в направлении нормального и устойчивого восстановления» (стр. 190).

Таково последнее слово д-ра Кеммерера. Что сказать по этому поводу? Конечно, если причина мирового экономического кризиса заключалась в психологическом факторе, в крушении доверия, то, пожалуй, кризис можно было бы ликвидировать простым актом восстановления золотого стандарта, восстановлением «доверия» к доллару». Но стоит ли доказывать, что причины современного кризиса лежат «несколько» глубже, чем это кажется Кеммереру, и что поэтому метод лечения Кеммерера не столь уж радикален. Впрочем, в этом методе есть свой резон. Стремление вытащить капитализм из трясины экономического кризиса и «депрессии особого рода» не может не заключаться также в стремлении восстановить устойчивую валюту, на базе которой только и может развиваться и мировая торговля и внутренняя экономика.

В этом аспекте Кеммерер как будто «бьет в точку». Но удастся ли в ближайшее время капитализму стабилизировать свою денежную систему? Эта стабилизация, бесспорно, соответствует общим интересам мирового капитализма. Но мало ли что соответствует «общим» интересам капитализма! Так например еще в 1922 г. Генуэзская конференция вынесла резолюцию о том, что скорейшее восстановление золотого стандарта во всех странах является необходимым условием ликвидации последствий войны и нормального развития мировой экономики. Это всеми было признано, но мы знаем, что именно после этой конференции и в Германии, и в Австрии и во Франции инфляция достигла грандиозных масштабов. Это и не могло быть иначе, ибо «отдельные слои буржуазии не могут сговориться насчет линии своей валютной политики. Теоретически весь мир понимает, что для капитализма самое выгодное — стабилизовать все валюты… Однако влиятельные круги крупной буржуазии в Англии и Франции тайно работают над созданием инфляции… чтобы таким образом создать для себя одинаковые условия конкуренции со странами с неустойчивой валютой…»². Эта оценка возможностей стабилизации валют V конгрессом Коминтерна в свете того анализа мировой экономики, который был дан товарищем Сталиным на XVII съезде партии, вполне приложима к капитализму в данный момент. Отсюда всякие прогнозы устойчивой стабилизации валют «в таком-то году и такого-то числа» не более, чем политическое шарлатанство или в лучшем случае наивная иллюзия.

Нельзя, конечно, отрицать возможности в условиях «депрессии особого рода» временных соглашений между основными империалистическими странами о прекращении валютной войны и заключении «валютного перемирия». Однако речь может идти не о прочной и устойчивой стабилизации, не о настоящем «валютном мире», но именно о временной и неустойчивой стабилизации валют, о «валютном перемирии». Это так, потому что ни предкризисный подъем, ни современная, совершенно своеобразного характера депрессия не ликвидировали и не могли ликвидировать общего кризиса капитализма.

Валютной стабилизации сейчас все более настойчиво требуют от правительства влиятельные круги монополистического капитала, и Кеммерер дает теоретическое выражение их политическим требованиям в данный момент. Об этом красноречиво говорит та критика экономической и в частности валютной политики Рузвельта, которая в весьма резких тонах давалась в самое последнее время в различных организациях монополистического капитала США. Достаточно указать на состоявшуюся в сентябре этого года конференцию «American Management Association». На этой конференции было представлено свыше 100 крупнейших банков, страховых обществ и промышленных компаний. Резолюция, принятая этой конференцией, считает дефицитный бюджет основным фактором депрессии и требует прекращения манипуляций над ценами путем финансов и маневров правительства, отказа от теории «управляемой валюты», стабилизации доллара на базе золота с паритетом, возможно более близким к прежнему паритету, восстановления размена банкнот на золото, денационализации золота и отмены всех законов о серебре. (Последний закон о национализации серебра был издан всего лишь в августе этого года).

Аналогичные заявления были опубликованы отдельными группами капиталистов в американской печати. Однако единогласия по этим вопросам нет и быть не может внутри господствующих монополистических группировок. Проявляют активность также и инфляционные круги конгресса. Происшедшее в последние месяцы падение курса английского фунта, приблизившегося к докризисному паритету с долларом, неопределенность валютной политики Англии и Японии затрудняют и без того наталкивающуюся на серьезные внутренние противоречия стабилизацию доллара. Неудивительно, что в этих условиях Рузвельт вынужден маневрировать… Из сообщений иностранной печати в октябре с. г. мы знаем, что Рузвельт заверил представителей крупного капитала о нежелательности инфляции. В то же время Рузвельт указал, что выступления сейчас с заявлениями о стабилизации доллара ослабят позицию США в отношении английского фунта, свяжут руки правительству и принесут политический вред.

Отставка «экономического диктатора» Джонсона и реорганизация NIRA, ряд обещаний в отношении смягчения правил биржевого контроля, ослабления правительственного контроля над банками и пр. свидетельствуют о том, что Рузвельт не может не считаться с критикой его политики указанными группировками монополистического капитала. Не исключена потому возможность, что Рузвельт в конце концов откажется от столь торжественно и совсем недавно объявленной им «всерьез и надолго» политики «управляемой валюты» и Кеммерер — ярый критик этой теории — быть может даже займет пост правительственного консультанта по валютной политике.

Однако в условиях дальнейшего обострения противоречий капитализма и углубления всеобщего кризиса капитализма, в условиях все большего назревания предпосылок для перерастания войны экономической в новую мировую кровавую войну невозможно ожидать прекращения валютной войны и достижения такого типа устойчивой и длительной стабилизации валют, какой обычно происходил в условиях промышленного капитализма. Вот почему ныне не может радикально помочь капитализму даже столь богатый опыт в стабилизации валют, какой, бесспорно, имеется у доктора Кеммерера! Ни «манипулируемая валюта», ни автоматический золотой стандарт не в силах вывести современный капитализм из заколдованного круга его внутренних противоречий, не могут ликвидировать общего кризиса капиталистической системы.

Примечания #