Классовая теория и история: Капитализм и коммунизм в СССР

2002

Стивен Резник, Ричард Вольф

Введение

Эта кни­га пред­ла­га­ет новую интер­пре­та­цию рож­де­ния, эво­лю­ции и смер­ти СССР. В зна­чи­тель­ной сте­пе­ни мы пола­га­ем­ся на име­ю­щу­ю­ся лите­ра­ту­ру. Одна­ко «излиш­ко­вая»* тео­рия клас­са, кото­рую мы нахо­дим у Марк­са и исполь­зу­ем для ана­ли­за совет­ской исто­рии, рез­ко отли­ча­ет­ся от тео­рий, исполь­зу­е­мых как ее защит­ни­ка­ми, так и ее кри­ти­ка­ми. Таким обра­зом, наше вни­ма­ние к мно­го­чис­лен­ным клас­со­вым струк­ту­рам, кото­рые вза­и­мо­дей­ство­ва­ли на про­тя­же­нии всей совет­ской исто­рии, поз­во­ля­ет нам извлечь и сфор­му­ли­ро­вать утвер­жде­ние, отсут­ству­ю­щее в име­ю­щей­ся лите­ра­ту­ре. Этот тезис выли­ва­ет­ся в два осо­бен­но про­ти­во­ре­чи­вых момен­та: (1) что опре­де­лен­ный тип капи­та­ли­сти­че­ской клас­со­вой струк­ту­ры вклю­чал в себя дей­стви­тель­ное клас­со­вое содер­жа­ние совет­ско­го «соци­а­лиз­ма», и (2) что ком­му­низм имел место и при­ни­мал фор­му ком­му­ни­сти­че­ско­го типа клас­со­вой струк­ту­ры толь­ко в очень огра­ни­чен­ных, под­чи­нен­ных сфе­рах совет­ской эко­но­ми­ки. Наш акцент на клас­се осно­вы­ва­ет­ся на более ран­них рабо­тах*. Поэто­му ниже мы толь­ко обоб­ща­ем осо­бую «излиш­ко­вую» кон­цеп­цию клас­са, кото­рую мы при­ме­ня­ем по ходу повест­во­ва­ния. При­ме­не­ние наше­го клас­со­во­го ана­ли­за к ком­му­низ­му, к госу­дар­ствен­ной фор­ме капи­та­лиз­ма и к совет­ской исто­рии про­дол­жа­ет попыт­ку вве­сти класс — в его спе­ци­фи­че­ском «излиш­ко­вом» опре­де­ле­нии — как в попу­ляр­ных, так и в науч­ных дис­кус­си­ях о том, как рабо­та­ют обще­ства и осо­бен­но о том, как они долж­ны быть изме­не­ны. Про­ти­во­сто­я­ние меж­ду капи­та­лиз­мом и социализмом/​коммунизмом, как в гло­баль­ном мас­шта­бе, так и в СССР, было цен­траль­ной частью исто­рии ХХ века. Выде­ляя опре­де­лен­ные клас­со­вые харак­те­ри­сти­ки уро­ков и насле­дия этой кон­фрон­та­ции, мы наде­ем­ся таким обра­зом при­дать кон­флик­там это­го сто­ле­тия более раз­ви­тое клас­со­вое сознание.

В отли­чие от дру­гих иссле­до­ва­ний, эта кни­га начи­на­ет­ся (часть пер­вая) с систе­ма­ти­че­ско­го клас­со­во­го ана­ли­за ново­го типа того, что такое ком­му­ни­сти­че­ская эко­но­ми­че­ская систе­ма и как она рабо­та­ет. Осно­вы­ва­ясь на уче­нии Марк­са, мы раз­ра­ба­ты­ва­ем кон­цеп­цию ком­му­низ­ма, кото­рая опре­де­ля­ет­ся как осо­бая, не экс­плу­а­та­тор­ская клас­со­вая струк­ту­ра. К како­му бы дру­го­му виду ком­му­низ­ма ни обра­щал­ся Маркс и дру­гие (напри­мер, «бес­клас­со­во­му» или «осно­ван­но­му на потреб­но­стях»), тип, раз­ра­бо­тан­ный на осно­ве клас­со­во­го ана­ли­за Марк­са, сам по себе явля­ет­ся свое­об­раз­ной ком­му­ни­сти­че­ской клас­со­вой струк­ту­рой[1]. Нашей целью при раз­ра­бот­ке поня­тия ком­му­ни­сти­че­ской клас­со­вой струк­ту­ры и изу­че­нии неко­то­рых ее раз­но­вид­но­стей явля­ет­ся поста­нов­ка сле­ду­ю­ще­го вопро­са и ответ на него: создал ли когда-нибудь СССР какие-либо фор­мы ком­му­ни­сти­че­ской клас­со­вой струк­ту­ры, и если да, то где, когда и что с ними случилось?

Во вто­рой части пред­ло­жен парал­лель­ный ана­лиз капи­та­ли­сти­че­ской клас­со­вой струк­ту­ры и её раз­но­вид­но­стей. Сре­ди послед­них, мы выде­ля­ем част­ную и госу­дар­ствен­ную фор­мы. Мы иссле­ду­ем воз­мож­но­сти и послед­ствия обще­ствен­но­го устрой­ства, в кото­ром госу­дар­ствен­ные чинов­ни­ки, а не част­ные лица, при­сва­и­ва­ют излиш­ки, создан­ные рабо­чи­ми на про­из­вод­ствен­ных пред­при­я­ти­ях. Раз­ли­чая част­ный и госу­дар­ствен­ный капи­та­лизм (с точ­ки зре­ния того, как они орга­ни­зо­вы­ва­ют про­из­вод­ство и рас­пре­де­ле­ние излиш­ка), мы созда­ём, отлич­ное от боль­шин­ства ранее при­ме­няв­ших­ся по отно­ше­нию к СССР, опре­де­ле­ние госу­дар­ствен­но­го капи­та­лиз­ма. Мы посвя­ща­ем 4 гла­ву объ­яс­не­нию этой раз­ни­цы. При раз­ра­бот­ке ново­го поня­тия госу­дар­ствен­но­го капи­та­лиз­ма наша цель заклю­ча­ет­ся в поста­нов­ке и отве­те на вопрос: создал ли СССР госу­дар­ствен­ный капи­та­лизм, и, если да, то где, когда и с каки­ми послед­стви­я­ми для эво­лю­ции совет­ско­го социализма?

Два всту­пи­тель­ных раз­де­ла кни­ги поз­во­ля­ют гораз­до более широ­кой тре­тьей части утвер­ждать, что СССР не толь­ко не достиг, но и не пытал­ся достичь ком­му­низ­ма (ни как клас­со­вой струк­ту­ры, ни, тем более, как бес­клас­со­вой) в мас­шта­бах все­го обще­ства. Вме­сто это­го, на про­тя­же­нии всей сво­ей исто­рии СССР пред­став­лял собой, глав­ным обра­зом, госу­дар­ствен­ную фор­му капи­та­лиз­ма. Боль­ше­вист­ское рево­лю­ци­он­ное госу­дар­ство заме­ни­ло част­ную фор­му капи­та­лиз­ма, пре­об­ла­дав­шую в про­мыш­лен­но­сти до 1917 года, на госу­дар­ствен­ный капи­та­лизм. Как мы пока­жем, Ленин гово­рил то же самое, а так­же наде­ял­ся пой­ти даль­ше в направ­ле­нии клас­со­вой струк­ту­ры без экс­плу­а­та­ции, полу­чив­шей раз­ное назва­ние: как соци­а­лизм или как ком­му­низм. Ста­лин и после­ду­ю­щие лиде­ры отка­за­лись от этой надеж­ды и пере­име­но­ва­ли совет­ский госу­дар­ствен­ный капи­та­лизм в «соци­а­лизм». В их пони­ма­нии соци­а­лизм был бес­клас­со­вым обще­ством, воз­глав­ля­е­мым пар­ти­ей рабо­че­го аван­гар­да, кото­рая кон­тро­ли­ро­ва­ла госу­дар­ство[2]. Это вме­сте с госу­дар­ствен­ной соб­ствен­но­стью и управ­ле­ни­ем про­из­вод­ством сде­ла­ли совет­ское обще­ство про­ти­во­по­лож­но­стью (и более высо­кой сту­пе­нью) капи­та­лиз­ма. Такой соци­а­лизм был пер­вым шагом на пути к более пол­но­цен­но­му буду­ще­му, кото­рое они назы­ва­ли «ком­му­низ­мом», где рабо­та долж­на была осно­вы­вать­ся на спо­соб­но­стях, а рас­пре­де­ле­ние про­дук­тов на потреб­но­стях. Наша цель — пока­зать, что совет­ский соци­а­лизм был не столь­ко шагом к ком­му­низ­му, сколь­ко госу­дар­ствен­ной капи­та­ли­сти­че­ской клас­со­вой структурой.

С 1917 по 1960‑е годы совет­ский госу­дар­ствен­ный капи­та­лизм пре­одо­лел несколь­ко серьёз­ных эко­но­ми­че­ских кри­зи­сов, добив­шись зна­чи­тель­ных успе­хов. Он моби­ли­зо­вал свои соб­ствен­ные ресур­сы, как пер­вый в мире про­воз­гла­шен­ный и устой­чи­вый, хотя и оса­ждён­ный, соци­а­лизм. Он повсю­ду создал гло­баль­ную сеть под­держ­ки, осно­ван­ную на про­тив­ни­ках капи­та­лиз­ма. И его само­опре­де­ле­ние соб­ствен­но­го госу­дар­ствен­но­го капи­та­лиз­ма как соци­а­лиз­ма, а зна­чит, и отри­ца­ние капи­та­лиз­ма, ста­ло стан­дарт­ной кон­цеп­ци­ей про­ти­во­сто­я­ния «двух вели­ких систем» два­дца­то­го века для боль­шин­ства людей с обе­их сто­рон. Одна­ко совет­ский госу­дар­ствен­ный капи­та­лизм в кон­це кон­цов столк­нул­ся с рядом про­блем, кото­рые ока­за­лись непре­одо­ли­мы­ми. По мере того, как эко­но­ми­че­ский спад 1970‑х годов пере­рос в общий соци­аль­ный кри­зис 1980‑х годов, наме­тил­ся крах. Далее мы пока­жем, что СССР про­шёл пол­ный цикл. Тогда как рево­лю­ция 1917 года заме­ни­ла част­ный капи­та­лизм госу­дар­ствен­ным, кри­зис 1980‑х послу­жил толч­ком к дви­же­нию в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии. Такая сину­со­и­да (oscillation), рус­ско­го капи­та­лиз­ма отоб­ра­зи­ла коле­ба­ния меж­ду част­ной и госу­дар­ствен­ной фор­ма­ми капи­та­лиз­ма, кото­рые так­же были харак­тер­ны для капи­та­лиз­ма в дру­гих стра­нах (в том чис­ле госу­дар­ствен­но­му капи­та­лиз­му стран союз­ни­ков СССР).

Клас­со­вый ана­лиз, исполь­зу­е­мый в раз­ра­бот­ке утвер­жде­ний, пред­став­лен­ных в этой кни­ге, выте­ка­ет из марк­сист­ской тра­ди­ции, но ни при­выч­ным обра­зом, ни с обыч­ным резуль­та­том. Марк­сизм, на дан­ный момент, — бога­тей­ший и наи­бо­лее раз­ра­бо­тан­ный кла­дезь клас­со­вой кри­ти­ки капи­та­лиз­ма. Тако­вым он стал за послед­ние 100 лет, как толь­ко он вышел за пре­де­лы Евро­пы что­бы стать гло­баль­ной сово­куп­но­стью огром­но­го коли­че­ства тео­ре­ти­че­ской и прак­ти­че­ской борь­бы, наце­лен­ной на анти­ка­пи­та­ли­сти­че­ское клас­со­вое пре­об­ра­зо­ва­ние. Всё более углуб­ля­ю­ще­е­ся раз­но­об­ра­зие марк­сист­ской тра­ди­ции сде­ла­ло марк­сизм неогра­ни­чен­ным ресур­сом для ана­ли­за. Из всех кон­ку­ри­ру­ю­щих тео­рий мы исполь­зу­ем один вид клас­со­во­го ана­ли­за, на наш взгляд, наи­бо­лее убе­ди­тель­ный, что­бы кри­ти­ко­вать дру­гие тео­рии, исполь­зу­е­мые как защит­ни­ка­ми, так и кри­ти­ка­ми Совет­ско­го Сою­за по край­ней мере послед­ние 70 лет.

Клю­че­вое раз­ли­чие меж­ду их ана­ли­зом клас­сов и нашим заклю­ча­ет­ся в отли­чии поня­тия «класс» как тако­во­го. Офи­ци­аль­ная совет­ская, как и боль­шин­ство дру­гих кон­цеп­ций клас­са, зача­стую осно­ва­ны на отно­ше­нии к вла­сти и/​или отно­ше­нии к соб­ствен­но­сти. При опре­де­ле­нии клас­са по отно­ше­нию к соб­ствен­но­сти, насе­ле­ние делит­ся на клас­сы соглас­но тому, как мно­го и каким имен­но иму­ще­ством они вла­де­ют или не вла­де­ют: бога­тые про­тив бед­ных. При опре­де­ле­нии клас­са по отно­ше­нию к вла­сти, насе­ле­ние делит­ся на тех, кто отда­ёт при­ка­зы, и тех, кто эти при­ка­зы выпол­ня­ет: началь­ни­ки про­тив под­чи­нён­ных. Коро­че гово­ря, эти виды под­хо­дов к клас­со­во­му ана­ли­зу фоку­си­ру­ют­ся на обще­ствен­ном рас­пре­де­ле­нии соб­ствен­но­сти и вла­сти. Соглас­но клас­си­че­ской эко­но­ми­че­ской фор­му­ли­ров­ке, капи­та­лизм пред­став­ля­ет собой част­ную фор­му соб­ствен­но­сти и част­ные рыноч­ные сдел­ки, в то вре­мя как соци­а­лизм и ком­му­низм пред­став­ля­ет из себя госу­дар­ствен­ную соб­ствен­ность и спла­ни­ро­ван­ное госу­дар­ством рас­пре­де­ле­ние. Отсю­да сле­ду­ет, что соци­а­лизм насту­па­ет тогда, когда госу­дар­ство, в каче­стве пред­ста­ви­те­ля все­го обще­ства, во-пер­вых, отни­ма­ет част­ную соб­ствен­ность у её вла­дель­цев и обоб­ществ­ля­ет ее, и во-вто­рых, отме­ня­ет част­ные рыноч­ные сдел­ки (таким обра­зом устра­няя власть част­ных рыноч­ных аген­тов), и заме­ня­ет их госу­дар­ствен­ным пла­ни­ро­ва­ни­ем как основ­ным меха­низ­мом рас­пре­де­ле­ния всех ресур­сов и про­дук­тов[3].

Мы же опре­де­ля­ем клас­сы ина­че. Для нас клас­сы опре­де­ля­ют­ся по тому, как обще­ство орга­ни­зу­ет про­из­вод­ство, при­сво­е­ние и рас­пре­де­ле­ние при­ба­воч­но­го про­дук­та. Про­ще гово­ря, такое опре­де­ле­ние клас­сов пред­по­ла­га­ет, что во всех обще­ствах часть людей вза­и­мо­дей­ству­ет с при­ро­дой с целью про­из­вод­ства опре­де­лен­но­го коли­че­ства про­дук­та. Сум­мар­ное коли­че­ство про­из­ве­ден­но­го про­дук­та все­гда пре­вы­ша­ет ту долю, кото­рая воз­вра­ща­ет­ся к этой части насе­ле­ния (к тру­дя­щим­ся) для потреб­ле­ния и вос­про­из­вод­ства. Это пре­вы­ше­ние есть «при­ба­воч­ный про­дукт». Вто­рая часть насе­ле­ния полу­ча­ет этот при­ба­воч­ный про­дукт непо­сред­ствен­но от про­из­во­ди­те­лей. Нако­нец, тре­тья часть полу­ча­ет пере­рас­пре­де­лен­ную долю при­ба­воч­но­го про­дук­та от вто­рой части. Любая клас­со­вая струк­ту­ра обще­ства под­ра­зу­ме­ва­ет орга­ни­за­цию насе­ле­ния по прин­ци­пу отно­ше­ния к при­ба­воч­но­му про­дук­ту: как его (1) про­из­во­ди­те­ли, (2) как те, кто его при­сва­и­ва­ют (и сле­до­ва­тель­но рас­пре­де­ля­ют), и/​или те, (3) кому доста­ет­ся его пере­рас­пре­де­лен­ная часть.

Как деталь­но пока­за­но в пер­вой части, в клас­со­вой струк­ту­ре ком­му­ни­сти­че­ско­го обще­ства про­из­во­ди­те­ли и те, кто при­сва­и­ва­ют — одни и те же люди, тогда как клас­со­вое раз­де­ле­ние при капи­та­лиз­ме состо­ит в том, что про­из­во­ди­те­ли и те, кто при­сва­и­ва­ют — люди раз­ные. Про­сво­и­те­ли излиш­ка экс­плу­а­ти­ру­ют про­из­во­ди­те­лей посколь­ку и имен­но пото­му, что пер­вые из них не явля­ют­ся про­из­во­ди­те­ля­ми. В части 2 пока­за­но, как капи­та­ли­сти­че­ская клас­со­вая струк­ту­ра может при­ни­мать одну из двух форм. При част­ном капи­та­лиз­ме один или несколь­ко чело­век без офи­ци­аль­ной долж­но­сти в госу­дар­ствен­ном аппа­ра­те функ­ци­о­ни­ру­ют как при­сво­и­те­ли при­ба­воч­но­го продукта/​эксплуататоры, тогда как при госу­дар­ствен­ном капи­та­лиз­ме при­сво­и­те­ли при­ба­воч­но­го продукта/​эксплуататоры состо­ят из одно­го или груп­пы госу­дар­ствен­ных долж­ност­ных лиц.

Подав­ля­ю­щее боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей соци­а­лиз­ма и ком­му­низ­ма, как сто­рон­ни­ки, так и оппо­нен­ты, опи­сы­ва­ли класс с точ­ки зре­ния того, кому какая соб­ствен­ность при­над­ле­жит и кто какой вла­стью обла­да­ет. СССР был, таким обра­зом, соци­а­ли­сти­че­ским или ком­му­ни­сти­че­ским в эко­но­ми­че­ском отно­ше­нии, пото­му что в нём была упразд­не­ны част­ная соб­ствен­ность и рынок (част­ная власть), заме­нен­ные на кол­лек­тив­ную соб­ствен­ность и госу­дар­ствен­ное пла­ни­ро­ва­ние. Кри­ти­ки Сою­за ста­ви­ли под сомне­ние его соци­а­ли­сти­че­ские или ком­му­ни­сти­че­ские каче­ства глав­ным обра­зом на тех же двух осно­ва­ни­ях: не было осу­ществ­ле­но под­лин­но­го или дей­стви­тель­но­го упразд­не­ния част­ной соб­ствен­но­сти и рын­ка, и/​или были недо­ста­точ­но пол­но и нефор­маль­но предо­став­ле­ны пол­но­мо­чия рабо­чим для осу­ществ­ле­ния кон­тро­ля над госу­дар­ством и про­из­вод­ством. Боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей по обе сто­ро­ны игно­ри­ро­ва­ли соци­аль­ную орга­ни­за­цию излиш­ка. Лишь малая часть уде­ли­ла ему немно­го вни­ма­ния как чему-то вто­рич­но­му и про­из­вод­но­му от клю­че­во­го вопро­са о том, как рас­пре­де­ля­лись соб­ствен­ность и власть.

Наше иссле­до­ва­ние, напро­тив, выдви­га­ет на перед­ний план соци­аль­ную орга­ни­за­цию излиш­ка. Таким обра­зом, мы иссле­ду­ем, как рево­лю­ция 1917 года изме­ни­ла про­из­вод­ство, при­сво­е­ние и рас­пре­де­ле­ние излиш­ка. После опре­де­ле­ния того, как изме­ни­лись соб­ствен­ность и рас­пре­де­ле­ние вла­сти, у нас оста­ет­ся глав­ный вопрос: как эти изме­не­ния повли­я­ли на соци­аль­ную орга­ни­за­цию излиш­ка? Фак­ти­че­ские изме­не­ния в струк­ту­ре соб­ствен­но­сти и вла­сти в СССР, с одной сто­ро­ны, не дела­ют эту про­бле­му менее зна­чи­мой, с дру­гой же, не дают отве­та на постав­лен­ный вопрос. Изме­не­ния в соци­аль­ном рас­пре­де­ле­нии соб­ствен­но­сти и вла­сти, важ­ные сами по себе, не опре­де­ля­ют, как изме­ни­лась соци­аль­ная орга­ни­за­ция излишка.

Как пока­за­но в этой кни­ге, изме­не­ния, вне­сён­ные совет­ской рево­лю­ци­ей в рас­пре­де­ле­ние соб­ствен­но­сти и вла­сти, не отме­ни­ли базо­вой орга­ни­за­ции излиш­ка — то, каким обра­зом совет­ские люди были раз­де­ле­ны на про­из­во­ди­те­лей и при­сво­и­те­лей излиш­ка, и полу­ча­те­лей частей это­го излиш­ка рас­пре­де­лен­но­го в их поль­зу при­сво­и­те­ля­ми. Орга­ни­за­ция про­мыш­лен­но­го излиш­ка в СССР — при­о­ри­тет­ное направ­ле­ние совет­ской эко­но­ми­че­ской поли­ти­ки на про­тя­же­нии его исто­рии — оста­ва­лась капи­та­ли­сти­че­ской. СССР изме­нил капи­та­ли­сти­че­скую клас­со­вую орга­ни­за­цию с част­ной на госу­дар­ствен­ную. Напри­мер, вме­сто част­ных сове­тов дирек­то­ров, при­сва­и­ва­ю­щих про­из­ве­ден­ный про­мыш­лен­ны­ми рабо­чи­ми изли­шек, в СССР при­сво­и­те­ля­ми высту­па­ли госу­дар­ствен­ные чинов­ни­ки. Мас­са про­мыш­лен­ных рабо­чих, как и до 1917 года, про­из­во­ди­ла изли­шек, кото­рый при­сва­и­вал­ся дру­ги­ми и рас­пре­де­лял­ся ими же, опять же, меж­ду дру­ги­ми людьми.

Дан­ная кни­га стре­мит­ся пока­зать важ­ные выво­ды, полу­чен­ные при ана­ли­зе поня­тия клас­са опре­де­ля­е­мое по отно­ше­нию не к соб­ствен­но­сти или вла­сти, а к излиш­ку. Мы пола­га­ем, что это опре­де­ле­ние клас­са, глав­ное откры­тие Марк­са, было в основ­ном забы­то в марк­сист­ской тра­ди­ции после него. Воз­рож­де­ние, раз­ви­тие и систе­ма­ти­че­ское при­ме­не­ние опре­де­ле­ния клас­са порож­да­ет новые интер­пре­та­ции свое­об­раз­ной клас­со­вой струк­ту­ры ком­му­низ­ма, коле­ба­ний капи­та­лиз­ма меж­ду част­ной и госу­дар­ствен­ной фор­ма­ми, а так­же взле­та и паде­ния СССР, что и пред­став­ле­но в этой книге.

Исто­рия марк­сиз­ма и исто­рия СССР глу­бо­ко пере­пле­те­ны. Это неуди­ви­тель­но, учи­ты­вая при­вер­жен­ность как боль­ше­ви­ков, так и после­ду­ю­ще­го руко­вод­ства исклю­чи­тель­но к марк­сист­ской тео­рии при­ме­ни­тель­но к исто­рии, эко­но­ми­ке и соб­ствен­ной поли­ти­ке. Эти марк­сист­ские тео­рии опре­де­ля­ли класс исхо­дя из отно­ше­ния к соб­ствен­но­сти и вла­сти. Совет­ские лиде­ры власт­но и эффек­тив­но наста­и­ва­ли на при­ме­не­нии имен­но этих тео­рий и опре­де­ле­ний в ущерб дру­гим. При­ме­ча­тель­но, что кри­ти­ки совет­ско­го соци­а­лиз­ма — марк­си­сты и немарк­си­сты — почти все­гда согла­ша­лись с теми же опре­де­ле­ни­я­ми и тео­ри­я­ми, неза­ви­си­мо от того, насколь­ко их выво­ды про­ти­во­ре­чи­ли выво­дам сто­рон­ни­ков Сове­тов. Посколь­ку мы отвер­га­ем общие для них опре­де­ле­ния поня­тия клас­са по отно­ше­нию к соб­ствен­но­сти и вла­сти, а вме­сто них исполь­зу­ем излиш­ко­вое опре­де­ле­ние, наша оцен­ка кон­фрон­та­ции капитализма/​социализма и ее вопло­ще­ние в исто­рии СССР отли­ча­ет­ся от всех их оце­нок. Таким обра­зом, эта кни­га — неиз­беж­ное кри­ти­че­ское отно­ше­ние как к марк­сиз­му, так и к выра­бо­тан­ным исто­ри­ям СССР.

Учи­ты­вая эти цели, это вве­де­ние долж­но про­яс­нить, что не вхо­дит в пере­чень наших задач. Мы не исто­ри­ки, и это, в основ­ном, не труд по эмпи­ри­че­ской исто­рии. Мы ценим и при­зна­ем богат­ство эмпи­ри­че­ской исто­рии, доступ­ной нам в раз­но­об­раз­ных аспек­тах[4]. Если наше пере­осмыс­ле­ние побу­дит дру­гих пред­при­нять подроб­ное прак­ти­че­ское иссле­до­ва­ние совет­ской и дру­гих исто­рий, мы будем рады, но такое иссле­до­ва­ние не явля­ет­ся зада­чей дан­но­го труда.

Рам­ки наше­го иссле­до­ва­ния вдо­ба­вок огра­ни­че­ны нашей сосре­до­то­чен­но­стью на клас­со­вых струк­ту­рах СССР: их вза­и­мо­дей­ствие с боль­шим совет­ским обще­ством и вли­я­ние на него. Сле­до­ва­тель­но, мы кон­цен­три­ру­ем­ся в боль­шей сте­пе­ни на внут­рен­них аспек­тах совет­ской исто­рии, чем на внеш­них силах, кото­рые помог­ли ее сфор­ми­ро­вать. [У нас] нет ника­ких наме­ре­ний при­умень­шить важ­ность послед­них. Таким обра­зом, каче­ство и коли­че­ство про­дук­ции, про­из­ве­ден­ной на про­тя­же­нии всей совет­ской исто­рии, пред­став­ля­ет для нас инте­рес толь­ко кос­вен­но (имея боль­шую зна­чи­мость для дру­гих тео­ре­ти­ков). Наше вни­ма­ние направ­ле­но в боль­шей сте­пе­ни на харак­те­ри­сти­ки клас­са, чем на свя­зи меж­ду совет­ски­ми людь­ми, кото­рые про­из­во­ди­ли, при­сва­и­ва­ли и участ­во­ва­ли в рас­пре­де­ле­нии излиш­ков. Конеч­но, мы заин­те­ре­со­ва­ны в иссле­до­ва­нии соб­ствен­но­сти и вла­сти (наря­ду с куль­ту­рой, рели­ги­ей и мно­ги­ми дру­ги­ми аспек­та­ми совет­ско­го обще­ства), но в первую оче­редь в рам­ках их свя­зи с клас­сом с точ­ки зре­ния отно­ше­ния к излиш­ку. Мы выдви­га­ем это здесь на перед­ний план пото­му, что в этом смыс­ле класс игно­ри­ру­ет­ся в дру­гих тео­ри­ях. Суть заклю­ча­ет­ся во вне­се­нии обще­ствен­ной орга­ни­за­ции излиш­ка в ана­ли­ти­че­скую схе­му, исполь­зу­е­мую в даль­ней­шем, что­бы понять посто­ян­ную борь­бу меж­ду капи­та­лиз­мом и соци­а­лиз­мом[5]. Мы под­хо­дим к кон­крет­ной исто­рии СССР как к важ­ной гла­ве в этой борьбе.

Да и в основ­ном мы не мора­ли­сты (каких есть и было так мно­го сре­ди иссле­до­ва­те­лей СССР). [Мы] уде­ли­ли незна­чи­тель­ное вни­ма­ние мора­ли, свя­зан­ной, к при­ме­ру, с поли­ти­кой цариз­ма до 1917, или прак­ти­ке нэп­ма­нов и кула­ков в 1920‑х, или поли­ти­ке вра­гов СССР во вре­ме­на холод­ной вой­ны. Так­же мы ста­ра­ем­ся при­дер­жи­вать­ся в боль­шей сте­пе­ни ана­ли­ти­че­ско­го под­хо­да, чем нрав­ствен­но­го, когда рас­смат­ри­ва­ем вопрос отка­за боль­ше­ви­ков в 1920‑х от дан­ных ранее обе­ща­ний по обоб­ществ­лен­нию домаш­них хозяйств, или кол­лек­ти­ви­за­ции сель­ско­го хозяй­ства в 1930‑х, или при­ви­ле­гий госу­дар­ствен­ным чинов­ни­кам и пар­тии. Все же нрав­ствен­ная сто­ро­на дела­ет эту кни­гу более живой. Осо­зна­ние, что капи­та­ли­сти­че­ская клас­со­вая струк­ту­ра выжи­ла и про­цве­та­ет в совре­мен­ном обще­стве, яко­бы наи­бо­лее склон­но­му к ее отмене, затро­ну­ло наши эмо­ции и под­стег­ну­ло нашу иссле­до­ва­тель­скую рабо­ту. Про­вал СССР в пре­одо­ле­нии капи­та­лиз­ма, и важ­ные шаги, сде­лан­ные рядом марк­си­стов, поло­жив­шие нача­ло попыт­кам объ­яс­нить этот про­вал, убе­ди­ли нас в необ­хо­ди­мо­сти суще­ствен­но­го и корен­но­го пере­осмыс­ле­ния[6]. Эта кни­га пред­став­ля­ет несколь­ко базо­вых уро­ков, как тео­ре­ти­че­ских, так и прак­ти­че­ских, выне­сен­ных из совет­ско­го опы­та, для нынеш­них и буду­щих обще­ствен­ных дви­же­ний, направ­лен­ных на раз­ви­тие чело­ве­че­ско­го обще­ства за пре­де­лы капитализма.

Примечания

* В ори­ги­на­ле «the «surplus» theory of class». По всей види­мо­сти, в англо­языч­ной лите­ра­ту­ре поми­мо кате­го­рий «surplus value» (при­ба­воч­ная сто­и­мость), «surplus product» (при­ба­воч­ный про­дукт), «surplus labour» (при­ба­воч­ный труд) и т. д. име­ет­ся поня­тие «surplus», явля­ю­ще­е­ся родо­вым по отно­ше­нию к выше­упо­мя­ну­тым поня­ти­ям. Как мы видим, в рус­ско­языч­ной марк­сист­ской лите­ра­ту­ре на сего­дняш­ний день сло­жи­лась нор­ма пере­во­да при­ла­га­тель­но­го «surplus» как «при­ба­воч­ный (-ая)» и в этом смыс­ле поня­тие «the „surplus“ theory of class» сто­и­ло пере­ве­сти как «„при­ба­воч­ная“ тео­рия класса».

Одна­ко, как чита­тель уви­дит далее, эта тео­рия клас­са, раз­ви­ва­е­мая Рез­ни­ком и Воль­фом, полу­чи­ла свое назва­ние из-за того, что она, в отли­чие от дру­гих тео­рий клас­са, во гла­ву угла ста­вит «social organization of the surplus» — обще­ствен­ный спо­соб того, как в том или ином обще­стве орга­ни­зо­ва­ны про­из­вод­ство и рас­пре­де­ле­ние резуль­та­тов тру­да, кото­рые оста­ют­ся за выче­том того, что тре­бу­ет­ся для про­сто­го вос­про­из­вод­ства это­го обще­ства. Как мы видим, в дан­ном кон­тек­сте «surplus» исполь­зу­ет­ся как суще­стви­тель­ное. В рус­ско­языч­ной марк­сист­кой лите­ра­ту­ре при­ня­то пере­во­дить суще­стви­тель­ное «surplus» как «изли­шек» (ср.: «a surplus of money» (Marx & Engels Collected Works, vol. 35, p. 281) и «денеж­ный изли­шек» (Маркс К., Энгельс Ф. Собра­ние сочи­не­ний, 2‑е изд., т. 23, с. 285); «All labour must leave a surplus» (Ibid., p. 516) и «Вся­кий труд дол­жен остав­лять неко­то­рый изли­шек» (Там же, с. 523, при­ме­ча­ние); «a surplus for manufactures» (Ibid., p. 717) и «изли­шек для ману­фак­тур» (Там же, с. 738) и др.).

Посколь­ку Рез­ник и Вольф гово­рят об этой кате­го­рии в смыс­ле обще­го как для капи­та­лиз­ма, так и для ком­му­низ­ма, то нами при­ня­то реше­ние вез­де в тек­сте пере­во­дить «surplus», когда оно упо­треб­ля­ет­ся как суще­стви­тель­ное, как «изли­шек», когда оно упо­треб­ля­ет­ся как при­ла­га­тель­ное в устой­чи­вых выра­же­ни­ях (surplus value, surplus product, surplus labour etc.), — как «при­ба­воч­ный (-ая)»; и нако­нец, когда оно упо­треб­ля­ет­ся как при­ла­га­тель­ное в нео­ло­гиз­мах (surplus theory of class), — как «излиш­ко­вый».

Несмот­ря на оче­вид­ную необыч­ность и стран­ность тако­го пере­во­да, мы созна­тель­но пошли на это в виду двух сооб­ра­же­ний. Во-пер­вых, еди­но­об­ра­зие и связ­ность кате­го­рий в дан­ной кни­ге. Во-вто­рых, из-за того, что дру­гие обсуж­дав­ши­е­ся нами вари­ан­ты («при­ба­воч­ная тео­рия клас­са» и «при­ба­воч­но­про­дук­то­вая тео­рия клас­са»), зву­чат не менее стран­но для рус­ско­языч­ных читателей.

Если у вас есть пред­ло­же­ния по улуч­ше­нию пере­во­да или вы хоти­те при­со­еди­нить­ся к нашей коман­де — пиши­те в лич­ные сооб­ще­ния ВК (https://vk.com/raoooof). — Прим. перев.

* См. Resnick, Stephen A., and Richard D. Wolff. 1986. «What Are Class Analyses?» In Research in Political Economy 9, ed. by P. Zarembka. Greenwich: JAI Press, 1 – 32. и Resnick, Stephen A., and Richard D. Wolff. 1987. Knowledge and Class. Chicago: University of Chicago Press.

[1] В дру­гой рабо­те (см. Resnick, Stephen A., and Richard D. Wolff. . 1988. «Communism: Between Class and Classless.» Rethinking Marxism 1 (Spring): 14 – 48) мы пока­за­ли, как рабо­та Марк­са поз­во­ля­ет выде­лить осо­бую ком­му­ни­сти­че­скую клас­со­вую струк­ту­ру. Мы счи­та­ем, что такая ком­му­ни­сти­че­ская клас­со­вая струк­ту­ра не толь­ко под­ра­зу­ме­ва­ет­ся эко­но­ми­че­ским уче­ни­ем Марк­са, но и явля­ет­ся под­хо­дя­щей моде­лью того, что мог бы пред­став­лять собой любой воз­мож­ный ком­му­низм в СССР. Для нас оче­вид­но, что тот тип ком­му­низ­ма, кото­рый был опре­де­лен в поня­ти­ях бес­клас­со­во­сти (систе­мы тру­да, осно­ван­но­го на спо­соб­но­стях, и систе­мы рас­пре­де­ле­ния, осно­ван­но­го на потреб­но­стях), нико­гда не был адек­ват­ным опи­са­ни­ем того, что на самом деле про­ис­хо­ди­ло в СССР. Дей­стви­тель­но, его лиде­ры обыч­но при­зна­ва­ли это, опре­де­ляя совет­скую дей­стви­тель­ность как соци­а­лизм и его конеч­ную, буду­щую цель как ком­му­низм. Напро­тив, ком­му­низм, заду­ман­ный как клас­со­вая струк­ту­ра, в кото­рой те же люди, что про­из­во­дят изли­шек, так­же кол­лек­тив­но его при­сва­и­ва­ют, суще­ствен­но отли­ча­ет­ся от всех экс­плу­а­та­тор­ских клас­со­вых струк­тур, явля­ет­ся аль­тер­на­ти­вой им. Так, напри­мер, в капи­та­ли­сти­че­ских, фео­даль­ных и рабо­вла­дель­че­ских клас­со­вых струк­ту­рах люди, про­из­во­дя­щие изли­шек — не те же самые люди, кото­рые его при­сва­и­ва­ют и рас­пре­де­ля­ют. В пер­вой части кни­ги раз­ра­бо­та­но и систе­ма­ти­зи­ро­ва­но опре­де­ле­ние такой ком­му­ни­сти­че­ской клас­со­вой структуры.

[2] Исполь­зо­ва­ние Ста­ли­ным и его после­до­ва­те­ля­ми тер­ми­на «бес­клас­со­вое» под­чёр­ки­ва­ет раз­ли­чие меж­ду их поня­ти­ем клас­са (кото­рое они выво­дят из Марк­са) и поня­ти­ем клас­са, лежа­щим в осно­ве этой кни­ги. По их опре­де­ле­нию класс — это вопрос соб­ствен­но­сти, в част­но­сти, соб­ствен­но­сти на сред­ства про­из­вод­ства. Клас­со­вая систе­ма — это такая систе­ма, в кото­рой одни люди вла­де­ют боль­ше, чем дру­гие. Таким обра­зом, руко­вод­ство СССР в кон­це кон­цов реши­ло, что, посколь­ку они обоб­ще­стви­ли соб­ствен­ность, т. е. пре­вра­ти­ли её всю (или почти всю) в кол­лек­тив­ную соб­ствен­ность, то они тем самым упразд­ни­ли клас­сы. Эта точ­ка зре­ния рез­ко отли­ча­ет­ся от наше­го под­хо­да, при кото­ром любое пере­рас­пре­де­ле­ние соб­ствен­но­сти остав­ля­ет откры­тым вопрос о том, изме­ни­лись ли вооб­ще про­из­вод­ство, при­сво­е­ние и рас­пре­де­ле­ние излиш­ка, и если да, то каким обра­зом. Напри­мер, если кол­лек­ти­ви­за­ция соб­ствен­но­сти остав­ля­ет одни груп­пы в обще­стве про­из­во­ди­те­ля­ми, а дру­гие — при­сво­и­те­ля­ми, то наш клас­со­вый ана­лиз отвер­га­ет любые пред­став­ле­ния, подоб­ные рас­про­стра­нён­ным в СССР, о том, что клас­сы были упразднены.

[3] Маркс опи­сы­ва­ет эти три части капи­та­лиз­ма сле­ду­ю­щим обра­зом: «…мы рас­смат­ри­ва­ем капи­та­ли­ста как то лицо, кото­рое 1) непо­сред­ствен­но при­сва­и­ва­ет всю создан­ную при­ба­воч­ную сто­и­мость и 2) рас­пре­де­ля­ет эту при­ба­воч­ную сто­и­мость так, что в этом деле­же участ­ву­ют он сам, денеж­ный капи­та­лист и соб­ствен­ник зем­ли.” (Маркс К., Энгельс Ф. Собра­ние сочи­не­ний, 2‑е изд., т. 26, ч. I, c. 84.

[4] В этой кни­ге осо­бое место зани­ма­ют исто­ри­ки СССР, чьи инте­ре­сы и тео­ре­ти­че­ская точ­ность (theoretical sensitivities) предо­ста­ви­ли нам мате­ри­ал, тес­но свя­зан­ный с инте­ре­су­ю­щим нас пред­ме­том — клас­со­вым ана­ли­зом. Мно­гие из них были марк­си­ста­ми, такие как Добб, Карр и Бай­ков; неко­то­рые — нет, такие как Ноув. Хотя с тех пор появи­лись новые дан­ные и лите­ра­ту­ра — неко­то­рые из них мы при­во­дим — аль­тер­на­тив­ные тео­ре­ти­че­ские кон­цеп­ции, при­ме­ня­е­мые к совет­ской исто­рии, не силь­но изме­ни­лись за доволь­но боль­шой пери­од вре­ме­ни. Таким обра­зом, при выбо­ре вто­рич­ных источ­ни­ков мы руко­вод­ство­ва­лись ско­рее содер­жа­тель­ны­ми под­хо­да­ми исто­ри­ков (historians’ substantive approaches), неже­ли дата­ми их публикации.

[5] Мы стре­мим­ся убе­дить как тех, кто игно­ри­ру­ет любое поня­тие клас­са, так и тех, кто исполь­зу­ет дру­гие поня­тия клас­са, но игно­ри­ру­ет или при­умень­ша­ет излиш­ко­вое поня­тие класса.

[6] В тек­сте мы цити­ру­ем мно­гих марк­си­стов (так же как и мно­гих немарк­си­стов), чья рабо­та была в той или иной сте­пе­ни полез­на в обос­но­ва­нии наших дово­дов. Одна­ко мы при­зна­ём осо­бый долг перед писа­те­лем Чарль­зом Бет­тель­хей­мом (См. Bettelheim, Charles. 1976. Class Struggles in the USSR: First Period, 1917 – 1923, trans, by B. Pearce. New York: Monthly Review Press. и Bettelheim, Charles. 1978. Class Struggles in the USSR: Second Period, 1923 – 1930, trans, by B. Pearce. New York: Monthly Review Press.). Его клас­со­вый ана­лиз (опре­де­ля­ю­щий класс усло­ви­я­ми вла­сти, а не усло­ви­я­ми излиш­ка) дал заме­ча­тель­ное пони­ма­ние СССР того, что он счи­тал неуда­ча­ми в постро­е­нии ком­му­ни­сти­че­ской эко­но­ми­ки и обще­ства. То, что мы узна­ли бла­го­да­ря нему, про­яс­ни­ло, поче­му мы долж­ны дей­ство­вать по-дру­го­му и каким имен­но образом.