Анархизм и марксизм в массовом движении

«Под знаменем марксизма», 1922, № 3

Алексей Лозовский

Анар­хизм все­гда тео­ре­ти­че­ски и прак­ти­че­ски про­ти­во­по­став­лял себя марк­сиз­му. Он исхо­дил из той пред­по­сыл­ки, что мас­со­вое дви­же­ние по само­му сво­е­му суще­ству явля­ет­ся дви­же­ни­ем анар­хи­че­ским и что зада­ча заклю­ча­ет­ся в том, что­бы это мас­со­вое дви­же­ние раз­вёр­ты­вать, обост­рять, не оформ­ляя его и не давая ему закон­чен­ных орга­ни­за­ци­он­ных рамок. Лич­ность и актив­ное мень­шин­ство игра­ют роль воз­бу­ди­те­ля собы­тий, фер­мен­та мас­со­во­го дви­же­ния, но дви­же­ние само опре­де­ля­ет свои цели неза­ви­си­мо от тео­ре­ти­ков и руко­во­ди­те­лей. Про­ти­во­по­став­ле­ние рабо­че­го интел­ли­ген­ту осо­бен­но рез­ко в уче­нии анар­хи­стов, при­чём дела­лось оно все­гда как раз со сто­ро­ны наи­бо­лее ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных и наи­бо­лее ото­рван­ных от рабо­чей мас­сы интел­ли­ген­тов. «Мы верим в мас­со­вое дви­же­ние, мы верим в разум тру­дя­щих­ся, они сами всё сде­ла­ют», — вот в общем и целом фило­со­фия анар­хиз­ма. И может пока­зать­ся, что при такой вере в мас­сы, при таком покло­не­нии перед разу­мом сти­хии анар­хи­сты долж­ны были бы быть наи­луч­ши­ми выра­зи­те­ля­ми идей этих масс, и мас­со­вое дви­же­ние долж­но было бы оправ­дать тео­рию и прак­ти­ку анар­хиз­ма. На самом деле полу­чи­лось как раз наобо­рот. Чем шире раз­вёр­ты­ва­лось мас­со­вое дви­же­ние, чем боль­ше рабо­чий класс вовле­кал­ся в борь­бу, тем вли­я­ние анар­хи­стов ста­но­ви­лось мень­ше и мень­ше. В этом отно­ше­нии крайне харак­тер­на роль анар­хи­стов в срав­не­нии с марк­си­ста­ми-ком­му­ни­ста­ми в рево­лю­ци­он­ных собы­ти­ях послед­них лет вооб­ще и в проф­дви­же­нии в особенности.

Вой­на внес­ла в ряды анар­хи­стов ещё боль­шее опу­сто­ше­ние, чем в ряды соци­а­ли­стов. Прин­ци­пи­аль­ные про­тив­ни­ки пар­ла­мен­та­риз­ма ока­за­лись во мно­гих стра­нах тру­ба­ду­ра­ми «спра­вед­ли­вой вой­ны» и форей­то­ра­ми при сво­их пра­ви­тель­ствах. Пер­вы­ми в этом водо­во­ро­те собы­тий начи­на­ют оправ­лять­ся рево­лю­ци­он­ные марк­си­сты. Сре­ди них рож­да­ет­ся про­тест, они созда­ют пер­вые интер­на­ци­о­на­ли­сти­че­ские ячей­ки, они созда­ют кон­фе­рен­ции в Цим­мер­валь­де и Кин­та­ле, давая тео­ре­ти­че­ское выра­же­ние тому глу­бо­ко­му кри­зи­су, в кото­рый рабо­чее дви­же­ние всту­пи­ло, начи­ная с авгу­ста 1914 года. Рево­лю­ци­он­ный марк­сизм сра­зу опре­де­лил при­чи­ны кри­зи­са, кор­ни мас­со­во­го пере­хо­да соци­а­ли­сти­че­ских пар­тий на сто­ро­ну бур­жу­а­зии и наме­тил мето­ды борь­бы про­тив вой­ны и про­тив реформизма.

Вой­на лиш­ний раз дока­за­ла пра­виль­ность марк­сист­ско­го ана­ли­за клас­со­вых сил, и марк­сизм вышел из это­го колос­саль­но­го кри­зи­са в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни очи­щен­ным от того шла­ка, кото­рый нако­пил­ся на нём на про­тя­же­нии преды­ду­щих лет орга­ни­че­ско­го раз­ви­тия бур­жу­аз­но­го обще­ства. Он вышел обо­га­щен­ным из вой­ны, и осо­бен­но мно­го почерп­нул он в Рос­сий­ской Рево­лю­ции и в тех гран­ди­оз­ных собы­ти­ях, кото­рые раз­вер­ну­лись на фоне этой Революции.

Марк­сизм все­гда исхо­дил из поло­же­ния, уста­нов­лен­но­го Геге­лем, что исти­на кон­крет­на, и поэто­му он нашёл твер­дый базис в этом вих­ре собы­тий. Он нащу­пал боль­ные места совре­мен­но­го обще­ства и опре­де­лил, в каком направ­ле­нии нуж­но дей­ство­вать для того, что­бы уве­ли­чить клас­со­вые тре­щи­ны в капи­та­ли­сти­че­ском строе. Рево­лю­ци­он­ный марк­сизм офор­мил­ся в пери­од вой­ны и рево­лю­ции, как ком­му­низм, нашед­ший своё меж­ду­на­род­ное выра­же­ние в лице ком­му­ни­сти­че­ско­го Интернационала.

Отли­чи­тель­ная чер­та марк­сиз­ма заклю­ча­ет­ся в том, что он все­гда изу­ча­ет реаль­ное поло­же­ние дела, что он осно­вы­ва­ет свою так­ти­ку и свою линию пове­де­ния на непо­сред­ствен­ных явле­ни­ях жиз­ни, что он тща­тель­но изу­ча­ет налич­ные силы, и толь­ко после это­го изу­че­ния наме­ча­ет для себя линию пове­де­ния. Поэто­му он заво­е­вал такое вли­я­ние, поэто­му он стал основ­ным фак­то­ром в борь­бе клас­сов в насто­я­щее вре­мя. Поэто­му Ком­му­ни­сти­че­ский Интер­на­ци­о­нал и ком­му­ни­сти­че­ские пар­тии явля­ют­ся глав­ней­ши­ми вра­га­ми совре­мен­но­го строя, ибо совре­мен­ные руко­во­дя­щие слои бур­жу­а­зии пре­крас­но уме­ют опре­де­лять, где нахо­дит­ся самый опас­ный их враг.

Не то с анар­хиз­мом. Отли­чи­тель­ная чер­та анар­хи­че­ской идео­ло­гии — это её отвле­чён­ность. Анар­хи­че­ская так­ти­ка оди­на­ко­ва для всех вре­мён и для всех наро­дов. Она не стро­ит­ся на кон­крет­ном изу­че­нии дей­стви­тель­но­сти, а на отвле­чен­ных, раз навсе­гда уста­нов­лен­ных нор­мах. И несмот­ря на посто­ян­ные ссыл­ки на мас­су, на пре­кло­не­ние перед мас­сой, на тор­же­ствен­ные заяв­ле­ния о том, что разум сти­хии выве­дет тру­дя­щих­ся на пра­виль­ный путь, — несмот­ря на все эти тор­же­ствен­ные декла­ра­ции, анар­хизм вита­ет вне гущи самой жиз­ни. В пери­од вой­ны он ниче­го не сумел создать. После вой­ны, вме­сте с нача­лом рево­лю­ции он не овла­дел ни мас­со­вым дви­же­ни­ем, ни создал опре­де­лён­ной тео­рии. Выс­шей сту­пе­нью раз­ви­тия анар­хиз­ма в пери­од рево­лю­ции была мах­нов­щи­на, но мах­нов­щи­на выро­ди­лась, как извест­но, в бан­ди­тизм, да оно ина­че и не мог­ло быть, ибо идео­ло­гия анар­хиз­ма с её отвле­чён­ным тео­ре­ти­че­ским куль­ти­ви­ро­ва­ни­ем мас­сы и фак­ти­че­ским пре­кло­не­ни­ем перед лич­но­стью, перед ини­ци­а­тив­ным мень­шин­ством, явля­ет­ся апо­ло­ги­ей инди­ви­ду­а­лиз­ма. В пери­од гигант­ских собы­тий анар­хи­сты всё вре­мя оста­ва­лись в виде круж­ка раци­о­на­ли­стов и все­гда, когда они пыта­лись вме­ши­вать­ся в гущу жиз­нен­но­го дви­же­ния, они выплы­ва­ли во гла­ве мел­ко-бур­жу­аз­ной сти­хии, кото­рая под­чи­ня­ла их себе и нес­ла их на гребне чисто кулац­кой вол­ны. Так, анар­хизм при при­кос­но­ве­нии к рево­лю­ци­он­ной мас­се не оформ­лял это­го дви­же­ния, не руко­во­дил им, не давал ему опре­де­лён­ных лозун­гов и направ­ле­ния, а носил­ся без руля и без вет­рил, теряя остат­ки сво­ей тео­рии и программы.

Рево­лю­ция — пре­крас­ное испы­та­ние для тео­рии. На чём луч­ше, чем на рево­лю­ции, мож­но было испы­тать кре­пость марк­сиз­ма и анар­хиз­ма. Если до рево­лю­ции шёл тео­ре­ти­че­ский спор о буду­щих фор­мах и мето­дах борь­бы за низ­вер­же­ние капи­та­лиз­ма, то рево­лю­ция потре­бо­ва­ла прак­ти­че­ско­го про­ве­де­ния в жизнь сво­ей тео­рии, она заста­ви­ла каж­дую груп­пу, каж­дую пар­тию не толь­ко про­воз­гла­шать лозун­ги, но их осу­ще­ствить, не толь­ко гово­рить о буду­щем, но дей­ство­вать в насто­я­щем. Рево­лю­ция — это сти­хия, охва­ты­ва­ю­щая десят­ки мил­ли­о­нов людей. Она име­ет свои зако­ны, и та поли­ти­че­ская груп­па, кото­рая зако­нов этих не пони­ма­ет, кото­рая хочет создать свои зако­ны раз­ви­тия для рево­лю­ци­он­ных собы­тий, бес­по­щад­но отме­та­ет­ся в сто­ро­ну, и рево­лю­ция шага­ет через её голо­ву. Мы это виде­ли на судь­бе анар­хиз­ма в рус­ской революции.

Ещё более рази­тель­на бес­поч­вен­ность и пол­ная ото­рван­ность анар­хиз­ма, когда мы пере­хо­дим к проф­дви­же­нию. Рань­ше мы име­ли дело с неор­га­ни­зо­ван­ной мас­сой, кото­рая дви­га­ет­ся соглас­но осо­бым, труд­но под­да­ю­щим­ся учё­ту зако­нам. Но проф­дви­же­ние — это есть уже орга­ни­зо­ван­ная мас­са. Перед нами часть тру­дя­щих­ся, собран­ных вме­сте на осно­ве эле­мен­тар­но­го чув­ства соли­дар­но­сти, эле­мен­тар­ных потреб­но­стей само­обо­ро­ны. Проф­со­ю­зы есть орга­ны само­за­щи­ты для рабо­че­го клас­са, и толь­ко после дол­гих лет борь­бы они из орга­нов само­за­щи­ты ста­но­вят­ся орга­на­ми напа­де­ния на весь капи­та­ли­сти­че­ский строй.

Анар­хизм пустил кор­ни в проф­дви­же­ние неко­то­рых стран, при­чём с само­го нача­ла необ­хо­ди­мо отме­тить, что коли­че­ство этих стран доволь­но огра­ни­че­но. Дело идёт пре­иму­ще­ствен­но о латин­ских стра­нах: Фран­ции, Ита­лии, Пор­ту­га­лии, Арген­тине и т. д. Чем объ­яс­нить тот факт, что анар­хизм рас­цве­та­ет пре­иму­ще­ствен­но в латин­ских стра­нах и что он пред­став­ля­ет собою ничтож­ную вели­чи­ну в англо-сак­сон­ских и гер­ман­ских стра­нах? Объ­яс­не­ние мож­но най­ти в струк­ту­ре этих стран, с пре­об­ла­да­ни­ем кре­стьян­ско­го мел­ко­го хозяй­ства и ремес­ла над круп­ной про­мыш­лен­но­стью. Вли­я­ние анар­хиз­ма в проф­дви­же­нии — это есть отра­же­ние свое­об­раз­ной эко­но­ми­че­ской струк­ту­ры этих стран. Но анар­хизм, кос­нув­шись проф­со­ю­зов, пре­об­ра­зо­вал­ся: он не остал­ся в том чистом виде, в каком он рань­ше пре­бы­вал, ибо рабо­чая орга­ни­за­ция, како­ва бы она ни была, самим фак­том сво­е­го суще­ство­ва­ния нару­ша­ет ряд свя­щен­ных прин­ци­пов анар­хи­че­ской идео­ло­гии. Там, где есть орга­ни­за­ция, есть мень­шин­ство и боль­шин­ство, есть дис­ци­пли­на, есть под­чи­не­ние и т. д. Сво­бод­ная анар­хи­че­ская лич­ность со всем этим не счи­та­ет­ся. В латин­ских стра­нах из син­те­за отвле­чён­но­го анар­хиз­ма и проф­дви­же­ния полу­чи­лась тео­рия, извест­ная под име­нем рево­лю­ци­он­но­го син­ди­ка­лиз­ма, име­ю­ще­го в себе несо­мнен­но чер­ты рево­лю­ци­он­но­го мас­со­во­го дви­же­ния и отвле­чён­но­го анар­хи­че­ско­го раци­о­на­лиз­ма. Рево­лю­ци­он­ный син­ди­ка­лизм создал свое­об­раз­ную тео­рию осво­бож­де­ния рабо­че­го клас­са. За осно­ву он берёт извест­ную фор­му­лу Кар­ла Марк­са: «Осво­бож­де­ние рабо­чих долж­но быть делом самих рабо­чих», при­чём он это тол­ку­ет таким обра­зом, что проф­со­ю­зы под­го­то­вят соци­аль­ную рево­лю­цию, про­ве­дут её и исполь­зу­ют резуль­та­ты соци­аль­но­го пере­во­ро­та. Ника­кие дру­гие орга­ни­за­ции не могут и не долж­ны зани­мать­ся вопро­сом рабо­че­го дви­же­ния. Если есть ком­му­ни­сты, кото­рые хотят бороть­ся про­тив бур­жу­а­зии, то пусть они орга­ни­зо­вы­ва­ют интел­ли­ген­тов и кре­стьян, но рабо­чий класс есть моно­по­лия рево­лю­ци­он­но­го син­ди­ка­лиз­ма. Отсю­да тео­рия абсо­лют­ной неза­ви­си­мо­сти проф­дви­же­ния и про­ти­во­по­став­ле­ние проф­со­ю­зов ком­му­ни­сти­че­ским пар­ти­ям и ком­му­ни­сти­че­ско­му Интернационалу.

Здесь мы видим те же чер­ты, кото­рые свой­ствен­ны анар­хиз­му. На проф­дви­же­нии ска­за­лась вся сла­бость анар­хи­че­ской идео­ло­гии. Выдви­гая совер­шен­но пра­виль­ную мысль о том, что основ­ная зада­ча проф­со­ю­зов есть низ­вер­же­ние бур­жу­а­зии, они отсю­да дела­ют вывод, что борь­ба за повсе­днев­ные инте­ре­сы рабо­чих явля­ет­ся вопро­сом вто­ро­сте­пен­ным, неваж­ным, они хотят инте­граль­но­го соци­а­лиз­ма, т. е. немед­лен­ной рево­лю­ции. Они не хотят борь­бы за повсе­днев­ные инте­ре­сы рабо­чих масс, счи­тая это вто­ро­сте­пен­ным делом. И чем боль­ше они про­во­ди­ли и про­во­дят эту точ­ку зре­ния, тем боль­ше мас­сы от них ухо­дят, ибо широ­кие мас­сы мало зна­ют пре­крас­ные анар­хи­че­ские тео­рии: они борют­ся пото­му, что не могут не бороть­ся, и зада­ча руко­во­ди­те­лей заклю­ча­ет­ся не в том, что­бы кри­чать об инте­граль­ном соци­а­лиз­ме, а в том, что­бы на поч­ве непо­сред­ствен­ных нужд рабо­че­го клас­са его орга­ни­зо­вать, вве­сти рабо­чую мас­су в повсе­днев­ную борь­бу и на поч­ве этой борь­бы укреп­лять и спла­чи­вать армию для штур­ма капитализма.

Если взять миро­вое проф­дви­же­ние в целом, то в левом кры­ле проф­дви­же­ния анар­хизм пред­став­ля­ет собою ничтож­ную вели­чи­ну. Рево­лю­ци­он­ный син­ди­ка­лизм име­ет опо­ру в неко­то­рых стра­нах, но он не одно­ро­ден. В нём борют­ся несколь­ко тече­ний, из кото­рых одно бли­же все­го к ком­му­низ­му, ибо оно исхо­дит из реаль­но­го соот­но­ше­ния сил и стре­мит­ся сде­лать выво­ды из опы­та вой­ны и революции.

Ана­лиз рево­лю­ци­он­но­го дви­же­ния в целом, ана­лиз всех мас­со­вых дви­же­ний послед­них лет и борь­бы пере­до­вых рабо­чих за заво­е­ва­ние сою­зов пока­зы­ва­ет соот­но­ше­ние сил меж­ду анар­хиз­мом и рево­лю­ци­он­ным марк­сиз­мом. С одной сто­ро­ны — отвле­чён­ные, раци­о­на­ли­сти­че­ские постро­е­ния, пре­кло­не­ние перед сти­хи­ей при бес­си­лии напра­вить эту сти­хию к дости­же­нию опре­де­лен­ных целей, а с дру­гой сто­ро­ны — диа­лек­ти­че­ское пони­ма­ние собы­тий, кон­крет­ное и тща­тель­ное изу­че­ние дей­стви­тель­но­сти, учёт всех борю­щих­ся сил, при­спо­соб­ле­ние сво­ей так­ти­ки к реаль­но­му поло­же­нию вещей и неуклон­ное, упор­ное и посто­ян­ное дви­же­ние к раз постав­лен­ной цели — к коммунизму.

Послед­ние меся­цы идей­ной борь­бы внут­ри лево­го кры­ла меж­ду­на­род­но­го проф­дви­же­ния с осо­бой нагляд­но­стью выяви­ли удель­ный вес рево­лю­ци­он­но­го марк­сиз­ма и анар­хиз­ма в проф­дви­же­нии. Ком­му­нист при оцен­ке собы­тий все­гда исхо­дит из клас­са. Он манев­ри­ру­ет рево­лю­ци­он­ны­ми мас­со­вы­ми вели­чи­на­ми, он опре­де­ля­ет линию пове­де­ния, опе­ри­руя исто­ри­че­ски­ми кате­го­ри­я­ми. Анар­хи­сты исхо­дят при постро­е­нии так­ти­ки с точ­ки зре­ния лич­но­сти, и в луч­шем слу­чае — с точ­ки зре­ния актив­но­го мень­шин­ства. Поэто­му каж­дый раз, когда надо оце­нить новое поло­же­ние, опре­де­лить линию пове­де­ния в этом бур­ном пото­ке собы­тий, анар­хи­сты обра­ща­ют­ся к сво­е­му арсе­на­лу посто­ян­ных и веч­ных истин и там чер­па­ют мате­ри­ал для выра­бот­ки сво­ей так­ти­ки. Ком­му­нист выра­ба­ты­ва­ет свою так­ти­ку, исхо­дя не из веч­ных фор­мул, а из реаль­ной жиз­ни, из клас­со­во­го столк­но­ве­ния сил, он изу­ча­ет мас­со­вое дви­же­ние и наме­ча­ет ту линию, по кото­рой рабо­чая мас­са не может не идти. Это столк­но­ве­ние двух миро­воз­зре­ний, двух мето­дов под­хо­да к мас­сам и собы­ти­ям мы виде­ли на столк­но­ве­ни­ях по вопро­су о еди­ном фрон­те, на отно­ше­нии к рево­лю­ции вооб­ще и к рус­ской рево­лю­ции в особенности.

Если собы­тия нару­ша­ют постро­е­ния анар­хи­че­ских тео­ре­ти­ков, или идут враз­рез с той про­грам­мой, кото­рую выстав­ля­ют, ска­жем, рево­лю­ци­он­ные син­ди­ка­ли­сты, они заяв­ля­ют: «тем хуже». Они счи­та­ют настоль­ко непо­ко­ле­би­мы­ми свои постро­е­ния, что не счи­та­ют нуж­ным обра­щать вни­ма­ние на про­зу жиз­ни. Поэто­му они игра­ют вто­ро­сте­пен­ную роль в миро­вом рабо­чем дви­же­нии, и поэто­му там, где начи­на­ет­ся рево­лю­ция, где мас­сы при­хо­дят в дви­же­ние, анар­хизм схо­дит на деся­тое место, и если про­яв­ля­ет себя, то в виде инди­ви­ду­аль­ных экс­про­при­а­ций, набе­гов и проч.

Марк­си­сты тем силь­ны, что они посто­ян­но учат­ся. Они нико­гда не ска­жут «тем хуже для фак­тов», если их постро­е­ния опро­вер­га­ют­ся жиз­нью. Они гото­вы все­гда выра­бо­тать новую так­ти­ку и новую линию, если их постро­е­ния ока­зы­ва­ют­ся не при­ме­ни­мы­ми на прак­ти­ке. Этим объ­яс­ня­ет­ся рас­ту­щее вли­я­ние рево­лю­ци­он­но­го марк­сиз­ма в миро­вом рабо­чем дви­же­нии, и этим мож­но объ­яс­нить, что миро­вая бур­жу­а­зия видит в Ком­му­ни­сти­че­ском Интер­на­ци­о­на­ле и в ком­му­ни­сти­че­ских пар­ти­ях сво­е­го само­го серьёз­но­го врага.

Рус­ская рево­лю­ция и раз­вёр­ты­ва­ю­ща­я­ся борь­ба за миро­вое проф­дви­же­ние пока­за­ли, что анар­хизм явля­ет­ся отра­же­ни­ем мел­ко-бур­жу­аз­ной соб­ствен­ни­че­ской сти­хии, направ­лен­ной про­тив про­ле­та­ри­а­та, без­жиз­нен­ной и мёрт­вой тео­ри­ей, кото­рая тащит назад рабо­чий класс от сто­я­щих перед ним рево­лю­ци­он­ных задач.